Легион призраков - Маргарет Уэйс

– Уймись, а то станешь экс-прямым потомком, – процедил Таск сквозь зубы. – Что вы сказали, милорд? У мальчика есть ближайший кузен? Каким образом? И где?

– Я избавлю вас от всяких сенсационных деталей. Достаточно сказать, что у Амодиуса был сын – незаконнорожденный, не имеющий права претендовать на престол.

– Однако желающий взойти на него, – оживился догадавшийся Таск. – И наша задача – остановить его на этом пути.

– Нет, – сухо ответил Саган. – Наша задача – помочь ему. Запомните это. И никогда не забывайте, повторяйте это даже во сне.

– Думаю, спать много не придется, – пробормотал Таск себе под нос.

– Возьмите курс на Валломброзу, – сказал Саган, уходя, чтобы одеться. – И дайте мне знать, когда подготовитесь к старту.

– Хорошо, милорд.

Взглянув вверх и убедившись, что Саган за ним не наблюдает, Таск принялся печатать: СООБЩЕНИЕ ДЛЯ ДЖОНА ДИКСТЕРА. Я…

– Джон Дикстер крестный отец вашего сына, кажется, – сказал Дерек Саган. Его голос донесся в кабину экипажа из кормового отсека космоплана.

Пальцы Таска так и застыли на клавиатуре.

– Да, – заставил он себя произнести это слово, чему противилась его глотка. Переведя дух, он повторил: – Да, милорд. – На этот раз получилось лучше. По его лицу и шее струился пот.

– Было бы весьма прискорбно, если с ним что-нибудь случится. Или с его крестником. Как только сойдем с орбиты Вэнджелиса, передадим сообщение вашей жене. Текст я скажу вам.

– Да, милорд.

«Как он догадался, черт побери?! Не мог же он слышать, как Икс-Джей заговорил о Дикстере. Это невозможно, даже для особ Королевской крови с их сверхспособностями. Он знает, о чем я думаю, он читает мои мысли», – испугался Таск.

На экране вспыхнули слова: МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ, Я ХОЧУ ПРОДОЛЖИТЬ ЗАПИСЬ ТОГО, ЧТО ГОВОРИТСЯ. МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ.

– Поставь под этим мою подпись, – тихо сказал Таск.

Тихо-тихо, еле слышно.

Глава третья

Леди Мейгри, движимая неодолимым желанием узнать, что творится в душе Сагана, покинула прекрасные, озаренные светом звезд небесные чертоги (к великому облегчению их обитателей) и сошла в страну живых людей, чтобы продолжить свое ночное бодрствование.

С наступлением темноты она проникла в «Ятаган». Таск и Дерек Саган спали, передав управление космопланом компьютеру. Таск беспокойно ворочался, как всегда, когда рядом с ним не было Нолы.

Леди Мейгри взглянула на него с нежностью и тревогой, а потом села рядом с кушеткой Дерека Сагана.

Саган спал глубоким сном. Его не мучили ни кошмары, ни сомнения. Он лежал на спине, одна рука под головой, другая – на груди, а его дыхание было ровным и спокойным. Он сделал свой выбор, чем бы это ни обернулось для него – добром или злом.

Но каким спокойным ни казался он в эту ночь, предшествующие бессонные ночи оставили свой неизгладимый отпечаток на его лице, сильном, мужественном, когда он бодрствовал, но сейчас, во сне, измученном и изможденном. Глубоко запали глаза, и только губы, сомкнутые в тонкую, прямую линию, выдавали силу характера этого человека. Какое решение ни принял бы, какую бы цель ни поставил перед собой, он не остановится на полпути, пойдет до конца.

– «Надломленный, старый человек», – тихо сказала Мейгри, вспомнив насмешливую оценку, которую дал Сагану Флэйм, и сокрушенно вздохнула. – Я нужна тебе, Дерек. Ты никогда ничего не объяснял нам. Мы были твоей эскадрильей, твоим Золотым Легионом. Ты ожидал от нас лишь исполнения приказов, мгновенных действий по твоей команде, и нам не полагалось знать, что ты задумал. Но у нас с тобой мысленная связь, я знала больше, чем остальные, о твоих планах. Но бывало, что и меня ты ставил в тупик.

– Да, Джон, я хочу напиться воды, – внезапно пробормотал сквозь сон Таск, приподнявшись на своей постели и собираясь встать.

– Куда ты? Спи! – недовольно фыркнул Икс-Джей.

– Да-да, конечно, дорогая, – покорно кивнул Таск и снова улегся, обняв руками диванную подушку и закрыв глаза.

– Нашел дорогую!… Ладно, забудем об этом, – вернулся Икс-Джей к исполнению своих обязанностей.

Леди Мейгри молчала, пока не убедилась, что Таск снова заснул. Тогда она придвинулась еще ближе к Сагану и приглушила свой голос, так, чтобы он звучал не громче вздоха.

– Ты привык скрывать свои мысли. Нам не полагалось знать больше того, что ты говорил нам. Ты не мог сказать правды никому, даже нам, выросшим вместе с тобой, даже мне, любившей тебя.

Эти воспоминания причиняли боль леди Мейгри.

– Впрочем, я думаю, это было к лучшему. Ты верил в нас, в то, что мы преодолеем все преграды, когда понадобимся тебе. А мы верили в тебя. Эта вера помогала нам. Только однажды не помогла, когда ты счел, что наша преданность тебе безрассудна и нерушима.

Я выбрала Амодиуса, моего короля, несчастного, жалкого, – каким он был тогда. Я охраняла его. А когда ты узнал, что Абдиэль решил убить короля, ты предложил ему свою службу и готов был пожертвовать своей жизнью ради него, человека, которого ты ненавидел и презирал.

Конечно, ты и Дайену служил так же. Ты помог ему вырасти, милорд, ты помог ему пройти путь – не из детства к зрелости, а из безвестности к величию. Ты нашел в нем искру и зажег ее. А теперь она горит чисто и ярко, но не всепожирающим пламенем, а огнем путеводного маяка.

Ты не поддашься на обман Флэйма, несмотря на искушение… Я знаю, что не поддашься, знаю, – угрюмо и зло повторила она, заставляя умолкнуть свой внутренний голос, который спорил с ней.

Но этот внутренний голос отказывался молчать. Она запиналась, с трудом произносила слова.

– Но каков будет тогда твой план, милорд? Скажи мне – на этот раз. Не вынуждай меня идти в сражение наполовину слепой. Я вижу лишь неясные контуры… Зачем, зачем тебе сталкивать этих двоих между собой? Риск, на который ты идешь, огромен. Но что ты надеешься осуществить, чего хочешь достигнуть? А ведь есть другой путь. Ты мог бы прийти к Дайену и предупредить его еще раз об опасности, рассказать ему о том, что ты раскрыл, и убедить его применить бомбу…

Некоторое время Мейгри молчала.

– Применить ее против многих тысяч людей, единственная вина которых в том, что они заложники непомерных амбиций одного-единственного человека. – Она вздохнула. – Нет, это невозможно.

Мейгри глубоко задумалась.

– Ты мог бы предупредить Дайена, чтобы он принял меры предосторожности против своего кузена, втрое увеличить личную охрану, никогда не отлучаться из дворца, укрыться в безопасности, как тепличное растение. Да, это было бы решение проблемы. Он может с таким же успехом потерять трон, как и умереть на нем.

Но какой смысл в том, чтобы Дайен и его кузен противостояли друг другу? Не понимаю, милорд, не понимаю, и мне страшно!

Мейгри опустила голову. Если бы мертвые могли плакать, слезы Мейгри упали бы на руку Сагана и разбудили его.

– Ты прав, что недоволен и злишься. Я чувствую твой гнев, как соблазн, испепеляющий тебя. Как было бы легко отказаться от всего, уйти в сторону, отступить. Куда труднее бороться одному во мраке без надежды увидеть свет.

Я пыталась дать тебе надежду, пыталась дать тебе знать, что ты не один, но не сумела.

Мейгри протянула руку, чтобы прикоснуться к нему. Только одна бы его мысль, одно желание, один приказ – и она вырвалась бы из своих эфирных пут, перешагнула бы пропасть, упала бы к нему в объятия. Она могла бы слушать, говорить, отвечать, успокаивать и утешать.

Лишь одно бы сказанное слово…

Темная дверь распахнулась, и темный путь открылся перед ней. Путь беспросветно-мрачного ужаса и страданий. Мейгри отпрянула.

– Как горька разлука, как огромна, холодна и пуста пропасть, разделяющая нас. Я могла бы перешагнуть ее, но какой это был бы страшный риск… для нас обоих.

Мы призраки теперь один для другого, милорд, эхо голосов, память о прикосновениях…

Я не могу остаться с тобой. Соблазн прикоснуться к тебе, заговорить с тобой так велик. Я вернусь в Алказар. Как сказал принц Флэйм, призраки – превосходные шпионы. Превосходные, хоть и бесполезные.

Она вздохнула. Ее призрачная рука легла на его живую руку.

– Если позовешь меня, я отзовусь, если буду нужна тебе, я приду.

Его пальцы чуть шевельнулись, словно в ответ ей, как будто он хотел протянуть ей руку.

Но она удалилась.

Алказар, замок принца Флэйма Старфайера, можно было бы назвать одним из чудес галактики – если бы кто-то еще в галактике когда-нибудь увидел его (и сумел бы потом вернуться обратно и рассказать о виденном чуде). Это была огромная крепость, целиком высеченная из камня Валломброзы, цветом похожего на обесцвеченные кости. Ни одна из стен не располагалась перпендикулярно по отношению к другой. На первый взгляд большинство людей по ошибке принимали Алказар за естественный утес, пригодившийся для практического использования.