Великие и неизвестные женщины Древней Руси - Людмила Морозова

Таким образом, на основе летописных данных постараемся воссоздать исторический портрет младшей дочери Михаила Черниговского. Точных данных о дате рождения Марии нет. Можно лишь предположить, что на момент своего замужества в 1227 г. ей было не меньше 14 лет и не больше 19 (жениху Василько Константиновичу было как раз 19 лет, и невесте не должно было быть больше). Следует отметить, что отец княжны Михаил Всеволодович получил самостоятельное княжение только в 1223 г., поэтому только с этого года он мог выдать дочь замуж достаточно выгодно. Но поскольку Марья вышла замуж только в 1227 г., то напрашивается предположение, что до этого она была еще юна. Поэтому наиболее вероятно, что княжна родилась в начале 10-х гг. 1200 гг. Своего первенца Бориса она родила в 1231 г., т. е. в это время уже находилась в детородном возрасте.

В летописной записи о свадьбе Марьи Михайловны отмечено, что инициатором ее стал великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, дядя жениха. Свадьба и венчание состоялись в Чернигове, в Благовещенской придворной церкви, а не в Ростове, как это было положено. Причина изменения обычая заключалась, видимо, в том, что Василько Константинович был круглым сиротой. Его отец, великий князь Владимирский Константин Всеволодович умер в 1218 г., мать тут же постриглась в монастырь и вскоре тоже скончалась.

Следует отметить, что по меркам того времени Василько Константинович считался завидным женихом, поскольку владел на правах наследства Ростовским княжеством, при этом его дядей и покровителем являлся великий князь Владимирский, более могущественный, чем великий князь Киевский. После многодневных свадебных торжеств молодые отправились в Ростовское княжество и прибыли туда 12 февраля следующего 1228 г. По этому поводу в Ростове было устроено также празднество.[881]

Можно предположить, что Марья и Василько были знакомы до свадьбы, поскольку в Лаврентьевской летописи отмечено, что в 1223 г. ростовский князь был отправлен на юг для участия в битве с монголо-татарами на Калке. Но он успел добраться только до Чернигова, когда туда пришла печальная весть о разгроме русских князей. В этом городе, видимо, находился в то время и Михаил Всеволодович с семьей, поскольку именно он стал правителем Черниговского княжества.[882]

Второй раз Василько оказался в Чернигове в 1228 г. вместе с дядей Юрием Всеволодовичем и братом Всеволодом. Они помогли Михаилу Всеволодовичу разрешить конфликт с курским князем Олегом Святославичем.[883] Тогда, видимо, и был обговорен вопрос о свадьбе Василько и Марии.

Василько являлся старшим сыном Константина Всеволодовича, поэтому по отцову завещанию он получил самый большой удел – кроме Ростова, еще Кострому и Соли-Галич. В перспективе он мог стать даже великим князем Владимирским после смерти дядьев. Возможно, именно поэтому при дворе ростовского князя и стал составляться летописец. В будущем он должен был доказать его права на великокняжеский престол.

Сам Василько Константинович вряд ли занимался летописанием, поскольку часто принимал участие в различных военных походах, в том числе против поволжских народов и булгар. Сами походы в Ростовском летописце не были описаны, но их результаты постоянно фиксировались. Наиболее вероятно, что летописные записи вел кто-то из числа духовных лиц под контролем и при участии Марьи Михайловны. Княгиня наверняка знала об аналогичной деятельности своих предшественниц, например жены Изяслава Ярославича Гертруды и других умных и образованных женщин, действовавших в интересах своих мужей и сыновей.

Можно предположить, что записи в Ростовском летописце стали делаться с 1228 г., поскольку за этот год в нем отмечены события, важные для Василька Константиновича. В частности зафиксированы его походы с Юрием Всеволодовичем на мордву, кроме того, есть в нем и необычные факты. Например, сообщено о пострижении в монахини жены Святослава Всеволодовича, дяди Василько, без какой-либо видимой причины.[884] Княгиня была еще не старой женщиной, вполне здорова, поскольку умерла только в 1269 г., не была бесплодной, не ссорилась с мужем (на ее содержание тот выделил значительные земельные владения). Автор летописца, видимо, настолько был удивлен поступком жены Святослава, что подробно описал все на страницах своего произведения.

Второй необычностью явилась запись того же года о рождении у Юрия Всеволодовича дочери Феодоры.[885] До этого в летописцах крайне редко фиксировались даты появления на свет девочек, отступление от традиций могло быть связано с тем, что именно Марья отбирала факты для включения их в Ростовский летописец.

Анализ его содержания показывает, что в нем подробно описывались те события, которые были связаны со взаимоотношением потомков Всеволода Большое Гнездо, например: отъезд в Переяславль Южный зимой 1228/29 гг. Святослава Всеволодовича вместо отозванного Всеволода Константиновича; ссора дядьев Василько Ярослава и Юрия Всеволодовичей, в которую оказались вовлеченными остальные родственники; съезд князей в Суздале для разрешения конфликта и т. д.[886]

Поскольку непосредственным составителем летописца, скорее всего, был представитель духовенства, то церковным событиям в нем также было уделено большое место: смене епископов на ростовской кафедре, празднеству по поводу перенесения мощей нового святого мученика Авраама, погибшего в Волжской Булгарии и т. д. Особое прославление всевозможных добродетелей нового епископа Кирилла может свидетельствовать о его непосредственном участии в летописании.[887]

Еще одной особенностью Ростовского летописца явилось то, что нашествие Батыя в нем представлено отнюдь не внезапным. Сначала в нем было описано несколько грозных предзнаменований: пожары во Владимире, солнечные затмения, появление отрядов кочевников на р. Яик в 1229 г., нападение на купцов, взятие Волжской Булгарии в 1236 г.[888] Но даже захват монголо-татарами Рязанского княжества в 1237 г. серьезно не обеспокоил владимирских князей, по мнению автора летописца. Поэтому они оказались совершенно не готовы к вторжению врагов на их земли. Когда орды Батыя подошли к Владимиру, великий князь Юрий Всеволодович «в мало дружине» отправился на р. Сить, чтобы соединиться там с войсками родственников и дать бой грозному врагу. Но реальная поддержка ему со стороны сильных князей так и не была оказана, поэтому исход решающей битвы был ясен заранее.

Ростовский летописец с горечью описал разразившуюся во Владимирской земле катастрофу. Правда, при описании битвы на р. Сити он не сообщил каких-либо подробностей, указывающих на то, что сам являлся очевидцем. Главный упор сделан на религиозную сторону – в подробностях пересказано содержание молитв, с которыми якобы сначала Юрий Всеволодович, а потом Василько Константинович обращались к Богу.[889] Поскольку оба князя трагически погибли, в летописце помещены их своеобразные некрологи. При этом панегирик Василько Константиновичу составлялся явно светским лицом и скорее всего женщиной, т. е. Марьей Михайловной, в нем прославлена внешняя красота князя и его доброе отношение к окружавшим его людям, боярам, слугам, воинам: «Бе же Василько лицем красен, очима светел и грозен, храбр паче меры на ловех, сердцем легок, до бояр ласков… излишне же слуги свои любляше, мужество же и ум в нем живяше, правда же и истина с ним ходяста; бе бо всему хытрь и гораздо умея, и поседе в доброденьствии на отни столе и дедни, и тако скончася».[890] Если бы характеристика Василько составлялась духовным лицом, то в ней бы отмечалась любовь князя к Богу, церковному чину, всевозможные его добродетели и т. д. В качестве примера можно рассмотреть некролог по Юрию Всеволодовичу, в котором нет никаких данных о его внешности и душевных качествах, проявлявшихся во взаимоотношениях с простыми людьми. Главными достоинствами князя были: твердое соблюдение Божьих заповедей, милостивость к духовному чину, строительство и украшение церквей.[891] Из этого описания фактически нельзя получить представление о живом человеке, в отличие от панегирика Василько, представившего его красивым, добрым, смелым человеком, заботящимся обо всех окружающих его людях, даже о простых слугах.

Поэтому опять же напрашивается вывод, что некролог Василько составляла его жена княгиня Марья Михайловна, некролог Юрию Всеволодовичу – духовное лицо, не ставившее целью показать князя реальным человеком, а лишь погибшим мучеником.

Следует отметить, что в летописях встречается довольно мало некрологов, в которых описывается внешность князей. К их числу можно отнести лишь составленные Гертрудой похвальные слова в честь мужа Изяслава Ярославича и сына Ярополка Изяславича. На основе этих текстов был составлен некролог Роману Ростиславичу, смоленскому князю, умершему в 1180 г.: «Сий же благоверный князь Роман бе возрастом высок, плечима велик, лицем красен и всею добродетелию украшен, смерен, кроток, незлобив, правдив, любовь имеяше ко всем и к братьи своей истеньную, нелицемерную, страха Божия наполнен, нищая милуя, манастыре набдя…» Подчеркнутые слова совпадают с некрологом Изяслава Ярославича. На участие в составлении данного текста вдовы князя указывает упоминание о том, что она беспрестанно плакала над гробом мужа, всячески превознося его достоинства и обвиняя смолян в том, что они много зла причиняли умершему.[892]