Свидание - Владимир Михайлович Андреев

повысил голос следователь. — Я хочу знать, как это случилось. Отвечайте. Давно вы знаете девушку?

— С мая… Может, чуть раньше, — отвечал, глядя в одну точку, Борис.

— Вы встречались?

— Да.

— Часто?

— Когда она прилетала в Москву, мы виделись.

— Когда вы вчера ее увидели?

— Днем. Она прилетела и сразу позвонила.

— Где вы были?

— Нигде. Ходили по улицам, потом пошли обедать.

— Откуда взялся Фаринов?

— Я позвонил ему.

— Вы позвали его в кафе?

— Да.

— А потом?

— Потом решили поехать ко мне. Зое сегодня в полет. Решили, что проводим ее вечером.

— Фаринов знал, что у вас пустая квартира?

— Да.

— Рассказывайте дальше.

— Я плохо помню.

— Рассказывайте, что помните. Пили?

— Да… Но немного…

— Кто пил немного?

— Зоя… Она едва притрагивалась к рюмке.

— А Фаринов?

— Он, по-моему, тоже был трезв.

— А вы напились?

— Я не знаю, как это случилось. Это для меня так неожиданно.

— Напились, хотя обещали девушке проводить ее на аэродром. Ведь вы лично обещали ей проводить, она поверила…

Борис обхватил голову руками и начал всхлипывать.

— Перестаньте! — грубо оборвал его следователь. — Давно вы знаете Фаринова?

— Года два. Но я его совсем не знал. Изредка встречались.

— Часто с ним были в компаниях?

— Очень редко.

— С девушками?

— Да.

Следователь пристально глядел ему в глаза, и под этим взглядом Бориса снова затрясло. Лицо у него сейчас было серое, как камень.

— Я не знал, что он может так, я никогда не думал…

Следователь вдруг рывком поднялся и, подойдя к двери, распорядился:

— Уведите его!

Борис пошевелил зачем-то пальцами, будто собираясь еще что-то сказать, но, встретив решительный взгляд следователя, медленно направился к двери. Следователь пропустил его мимо себя, затворил за ним дверь и отошел снова к столу, долго стоял рядом, о чем-то раздумывая, потом тяжело сел и, протянув руку, вынул из стопки картонных папок одну, на обложке которой было написано «Зоя Садчикова».

Следователь склонился над бумагами. Он не торопился с выводами. Он понимал, великодушие, мужество, честность — не шикарный костюм и не модная прическа, которые все видят, он знал, что не каждому дано видеть эти богатства. Он размышлял о том, что кроется за каждым поступком. Перед ним проходила цепь человеческих поступков, и почти всегда на одном полюсе оказывалась мерзость, на другом — добро.

Кто такая Зоя Садчикова? Чем она жила, о чем мечтала? Как попала в это смрадное облако, которое ее погубило? Была ли это случайность, стечение обстоятельств? На все эти вопросы следователь пытался дать ответ.

Глава первая

Она стояла на краю огромного, горбом уходящего к горизонту поля, залитого бетоном и асфальтом. Ее белая нейлоновая кофточка с кружевными манжетами и юбка из серой ткани лишь подчеркивали дорожную полуофициальную простоту. В одной руке она держала маленький чемодан, другой придерживала копну рыжеватых волос на голове. Серую юбку, и кофту, и рыжеватые волосы трепал ветер.

Поле впереди разноголосо ревело, разворачивались и неуклюже перемещались, блестя плексигласом и металлом, огромные машины, их распластанные крылья сонливо подрагивали, как бы ожидая своего часа. Солнце на безоблачном небе светило прямо сверху, и в его сиянии сновали то тут, то там маленькие уютные автобусы с тележками-прицепами, ползли автокары с грузами, проплывали, нацелив к небу свои хоботы-лестницы, белые трапы.

Зойка еще некоторое время постояла, дожидаясь, чем кончится натужный, угрожающий рев в дальнем конце аэродрома. Когда над горизонтом в дымчато-молочной синеве выплыл летящий гигант, она улыбнулась и пошла краем поля, аккуратно шагая по асфальту в своих босоножках на высоком каблуке.

Из застекленного коридора, протянувшегося к аэродрому, выходили люди. Ошеломленные окружающим блеском, шумом моторов и великолепием застывших в неподвижности самолетов, они собирались кучкой вокруг дежурной по перрону, оглядывались, боясь потеряться в суете. Зойка прошла мимо, тонко постукивая каблучками и помахивая чемоданчиком, понимая, что и сама она — частица окружающего ее шумного мира — необычна и загадочна для этих людей, для большинства которых путешествие в воздухе — факт все же значительный, для нее же — это повседневная работа и жизнь.

Она вступила в широко распахнутую дверь и по лесенке поднялась в застекленный коридор, куда шум самолетов долетал глуше. Но все равно и здесь, и в огромном зале ожидания тот мир, в котором плавали белые птицы, еще присутствовал, и огромные сплошные стекла вместо стен как бы старались сохранить это ощущение близости. Да и сам аэропорт здесь, на втором этаже, напоминал огромный самолет: вспыхивали на стене табло с указанием уходящих в полет рейсов, гудели рядом машины, сидели в ожидании сигнала пассажиры, и земля, где ходили люди, проезжали автобусы, росли деревья, не сразу просматривалась отсюда, с середины зала.

Мир этот, овеянный гулом моторов и ветрами дальних странствий, нравился Зойке, и потому она улыбалась.

Митя Грачев, высокий длиннорукий парень с каштановым чубом, когда Зоя вошла, разговаривал с кем-то по телефону. Увидев Зою, тут же бросил трубку и поднялся из-за стола.

— Чего у вас тут нового? — спросила Зоя, кивнув головой.

— Новое? Вот кончаю дежурить в девятнадцать ноль-ноль, — улыбнулся Митя. — Твой рейс по-старому — двести второй, в шесть утра. Уйма времени.

— Грандиозные новости, — сказала Зойка, пропустив последнее замечание мимо ушей. — Я эти новости на каждом аэродроме слышу.

— И насчет времени, которое надо провести перед рейсом культурно?

— Нет, Митя. Об этом я слышу только от тебя.

— Ну, вот видишь, все же не как на всех аэродромах…

— Спасибо за внимание, Митя.

— Пожалуйста. Ты говоришь как посол великой державы после выступления по телевизору.

— Придумаешь тоже.

Она знала, что Митя не равнодушен к ней. В каждый ее рейс в Москву он старается поговорить с ней и предлагает разные услуги: билеты в кино, поездку по городу. Сейчас Митя тоже старается быть галантным.

— Апельсинку хочешь?

— Нет.

— А яблоко?

— Спасибо. Честное слово, ничего не хочу.

Митя стоял перед ней и, должно быть, думал, что бы такое сделать для Зойки приятное, и, как ни напрягал мысли, ничего не мог придумать. Было в лице Мити, особенно когда он о чем-то думал, что-то необычное, смешное, Зоя раньше не могла понять, что именно, а сейчас присмотрелась и поняла — это брови. У всех брови как брови — естественное добавление к глазам, лбу. А у Мити они как бы жили отдельно. Зоя, сделав это открытие, еще раз пристально посмотрела в лицо Мити: смешные какие брови. Она даже хотела сказать об этом Мите, но зазвонил телефон, Митя положил руку на трубку, и Зоя, воспользовавшись этим, вышла.

Комнаты для бортпроводниц помещались на четвертом этаже небольшого чистого здания, расположенного в