Тяжесть венца - Симона Вилар

– Тогда, может быть, вам кое-что известно и о некоем преподобном отце Стиллингтоне?

– Епископе Батском? Еще бы! Его с неделю назад привезли в столицу двое рыцарей – сэр Джеймс Тирелл, по прозвищу Черный Человек, и сэр Роберт Брэкенбери, которого на днях сделали комендантом Тауэра.

Анна и Уильям снова обменялись взглядами. Возможно, Ричард Глостер попытался посвятить сторонников в свои соображения относительно незаконнорожденности детей Эдуарда и королевы Элизабет, да только, видимо, они остались верны воле покойного короля и путем заговора и даже союза с Вудвилями хотели отстранить опасного герцога от власти.

– Так вы говорили, Брэкенбери в милости у лорда протектора? Что же тогда слышно в столице о супруге горбатого Дика?

– Тише, красавчик! Сейчас опасно так называть лорда-протектора. А что до вас, миледи, то ходят слухи, что Анна Невиль с пышной свитой вскоре должна была прибыть в столицу.

И Дороти покачала головой, окидывая цепким взглядом сиятельную герцогиню – от запыленных сапог до выбивающихся из-под капюшона волос.

В тот же миг все трое вздрогнули. За окном прогремел оглушительный пушечный выстрел.

– Что это?

Они невольно бросились к окну, где за строениями Лондонского моста над башнями Тауэра медленно расплывалось облако белого дыма.

– Не знаю, истинный крест! – сказала Дороти, поправляя съехавший набок эннан. – Хотя… Ну да, конечно… Это приветствуют в Тауэре возвращение из Вестминстерского аббатства маленького брата короля, принца Ричарда.

И она поведала, что буквально со дня своего приезда в Лондон Ричард всячески пытался выманить из убежища королевы второго сына покойного короля. Якобы коронация Эдуарда V не может состояться из-за отсутствия его младшего брата. И вот изо дня в день от лорда-протектора к королеве направлялись посольства, которые должны были уговорить Элизабет отдать сына. Ходил в аббатство и сам лорд-протектор, и бывший тогда еще в милости епископ Ротерхэм, и покоряющий сердца красавиц герцог Бэкингем, и даже важный Джон Ховард с пышной свитой, однако упрямая королева-мать ни за что не хотела расстаться с ребенком. Говорят, сам юный король прислал матери письмо с просьбой отпустить к нему младшего брата. Что ж, видимо, задуманное ими наконец-то удалось. Если, конечно, Элизабет не принудили отдать мальчика силой.

И опять в покое повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом многочисленных уключин с Темзы, так как от всех набережных отчаливали лодки с желающими увидеть, как младший брат короля вступит под своды королевской крепости Тауэр.

– Ovem lupo committere 34, – медленно проговорил Уильям.

Дороги, не знавшая латыни, разумеется, ничего не поняла. Анна же тотчас догадалась. Пока в руках у ее мужа не было обоих сыновей старшего брата, он не мог обнародовать показаний Стиллингтона об их незаконнорожденности. Ричард Плантагенет мог стать знаменем для тех, кто хочет видеть на престоле потомков Эдуарда Йорка.

– А что, Дороти, как содержат юного короля? Он в заточении?

– Господи Иисусе! Конечно же, нет, мадам. В Тауэре бывает много народу – торговцы, священники, носильщики, доставляющие товары с кораблей в королевский замок. Все они часто видят короля – то он упражняется с луком на лужайке, то гуляет по стенам под охраной. Правда, с тех пор как заточили изменников Мортона, Стенли и Ротерхэма, доступ в замок ограничен, за стены пускают только по особым грамотам, точь-в-точь как тогда, когда в одной из башен Тауэра содержался герцог Кларенс… – Дороти умолкла, воспоминание о погибшем в крепости герцоге омрачило ее лицо.

– Святая Катерина! – воскликнула вдруг она. Что вы имели в виду, спросив об этом? Анна глубоко вздохнула.

– Ничего, миссис Бидалф, ровным счетом ничего. После этого тишина в комнате стала еще напряженней. Дороти беспокойно заерзала в кресле, затем поднялась, заявив, что кликнет слуг прибрать остатки угощения и проводить гостей в их комнаты.

– Одну минуту, – остановила ее Анна, когда хозяйка уже взялась за дверное кольцо. – Еще только минуту, Дороти. Как ты думаешь, насколько популярен и обладает ли властью при лорде-протекторе герцог Бэкингем?

Дороти почувствовала себя лучше. Лицо ее расплылось в улыбке.

– О, Генри Стаффорд ныне второй человек в Лондоне после герцога Ричарда. Он его правая рука, и герцог наделил его такими полномочиями, каких ранее не было и у самого Гастингса.

Кое-кто болтает, что от герцога Глостера Гастингс отвернулся еще и потому, что тот слишком уж возвысил Бэкингема. Лорд-чемберлен не смог простить волоките-уэльсцу, что того некогда любила обожаемая им Джейн Шор. Бэкингем отодвинул Гастингса, всегда слывшего покорителем сердец, на задворки как по части политики, так и по части внимания красавиц. Ибо стоит только появиться Бэкингему, и все женщины – будь то знатные леди или простолюдинки – утрачивают благоразумие, добродетель и способность рассуждать. Однако следует отметить, что в Лондоне его чтут еще и за то, что он оставляет в покое жен зажиточных горожан. Торговцы и цеховые мастера могут мирно почивать. Этот сокол выбирает дичь лишь благородных кровей, и, чем сложнее добиться победы, тем он настойчивее…

– Довольно, Дороти! – перебила Анна явно тоже подпавшую под очарование лорда Бэкингема хозяйку. – Довольно. Скажи нам лучше, где сейчас обосновался в Лондоне Генри Стаффорд?

– О, после ареста епископа Мортона герцог Глостер преподнес герцогу его роскошный особняк Элай-Хаус в Холборне вместе с не менее роскошными садами, где, говорят, произрастает самая великолепная клубника, какую когда-либо отведывал смертный.

– Что ж, Дороти, тогда надеюсь, что ты не откажешься с осторожностью проводить туда моего верного Уильяма Херберта?

Уильям бросил на нее недовольный взгляд, но Анна не придала этому значения. Когда же Дороти выразила готовность и вышла, чтобы отдать распоряжения слугам, пояснила юноше:

– Поймите, Уил, я не могу сейчас попросту взять и явиться перед супругом. Вспомните, как он был зол, когда я ослушалась его, уехав в Миддлхем. Теперь Ричард – лорд-протектор, каждый его шаг на виду, и он не помилует жену, открыто выказавшую неповиновение и в одежде школяра прибывшую к его двору. Сейчас мне необходим в Лондоне покровитель и заступник, а кто может исполнить эту роль лучше, чем правая рука Глостера и мой должник герцог Бэкингем?

– Которому весьма по вкусу охотиться за знатными леди, – не преминул ядовито заметить юноша. – Попросив его покровительства, вы полностью окажетесь в его власти.

– Нет, Уил, – улыбнулась Анна. – Стаффорд не решится посягнуть на жену человека, который его возвеличил. Поверьте, я хорошо знаю его. Ну же, сэр Уильям Херберт, где же ваш хваленый здравый смысл?