Психология сказки - Мария фон Франц

У меня есть пациентка, молодая девушка, у которой, в силу наличия у нее негативного материнского комплекса, а также и того, что у нее отца трудный характер, фактически отсутствует женское эго. Поэтому ее самочувствие полностью обусловлено оценками, даваемыми ее непосредственным окружением, играющим ею, как мячиком. Если сосед говорит, что у нее скверный характер, она чувствует себя совершенно несчастной, если же ей доведется услышать от кого-нибудь, что она — хорошенькая, то моя пациентка на седьмом небе от счастья. Она всецело зависит от других и никогда по-настоящему не знает, чего она хочет и что она из себя в действительности представляет. Из-за своего слабого эго она обычно боится высказать свое отрицательное отношение к другому человеку, и все потому, что не чувствует себя способной отстоять его; в результате она производит впечатление очень неискреннего человека. Вы никогда не услышите от нее чего-нибудь отрицательного, наоборот, она за все вас будет благодарить. Причем у вас невольно возникает ощущение, что за этими постоянными «да» и «спасибо» скрывается изрядная доля несогласия с вами, но таким образом она всякий раз избегает реакций, ставящих ее в затруднительное положение. И в самом деле, когда речь в компании действительно заходит об отрицательных сторонах, она не отказывает себе в удовольствии позлословить насчет ближних. Так уж получается, что сплетни людей всегда достигают ушей желающих их услышать!

Когда она пришла, чтобы пройти курс анализа, то выглядела совершенно одичавшей. Многие из знакомых принимали ее за интриганку, и она лишилась того, чего ей крайне недоставало, — человеческого контакта. Во время анализа она относилась ко мне как к старшей и не решалась демонстрировать свои отрицательные эмоции, как-то откровенно признавшись, что при всем желании не смогла бы их высказать в моем присутствии. В ней накопилось сильнейшее возмущение против своего окружения, но она никогда не выражала его явно. Она слышала об активном воображении и читала о нем в книгах Юнга; но в результате стала заниматься тем, что на поверку оказалось черной магией. Она воображала себе человека, которого ненавидела, и кричала на него, давая тем самым выход своему бешенству (то, что в аналитической психологии носит название абреакции), но в действительности ей становилось все хуже и хуже. Я поняла из содержания ее сновидений, что она практикует черную магию, и прямо сказала ей об этом, и тогда ей пришлось открыть мен, чем именно она занижается в одиночестве. Я объяснила ей, что необходимо бороться не с другим лицом, а с собственной яростью, и что ей следует почаще заниматься самонаблюдением и спрашивать себя, а что она сама делает со своей собственнной тенью. Вы должны забыть про человека, мысль о котором приводит вас в ярость, — вот в чем, если угодно, различие между черной магией и активным воображением. Должны надеть подходящую для это очистительную рубашку на свой собственный аффект!

Тогда встает вопрос об освобождении кого-либо, точнее говоря, части нашей собственной души, это всегда связывается с поиском для освобождаемого наиболее подходящего способа выражения, соответствующего материала фантазии, в пределах которого он мог бы выразить себя.

Лекция 7

На прошлой лекции мы рассматривали с вами проблему, получившую отражение в волшебных сказках о семи воронах и шести лебедях. В сказке о шести лебедях девочка должна сшить рубашки из звездоцвета, маленького цветка, растущего обычно в темном, дремучем лесу; благодаря звездообразной форме его цветов народная молва говорит о них как о небесных звездах, растущих на земле. Из этих-то цветов девушка и шьет рубашки, которые затем набрасывает на братьев, снова стоновящихся благодаря этому людьми. Мы рассмотрели, в какой степени совершаемое девушкой соотносится с проекцией, или с обеспечением бессознательного комплекса соответствующими средствами выражения при помощи материала фантазии. Я бы особенно сделала при этом упор на технику активного воображения, который мы стараемся пользоваться в тех случаях, когда сталкиваемся с констелляцией крайне динамичных содержаний бессознательного, вызывающей расстройство деятельности сознания, разумеется, если условия это позволяют, то есть, если эго у пациента не слишком слабое и нет признаков психоза, ибо применять эту технику нужно с крайней осторожностью.

Если требуемые условия соблюдены, мы пытаемся дать возможность данному бессознательному комплексу выразить себя через работу фантазии, в каковой мы принимаем участие уже вполне сознательно. При таком методе бессознательный материал амплифицируется иным, нежели в сновидениях, образом. Мы знаем, что всякое сновидение — это уже амплификация бессознательного содержания, в то время как при активном воображении имеет место сознательное и действенное сотрудничество, сознательное усилие, которое, конечно, воздействует на бессознательный материал односторонне, но зато и усиливает его за счет определенных факторов, так что в ходе сотрудничества сознательного и бессознательного вполне может иметь место процессе трансформации.

Есть люди, которые заявляют, что они способны воздействовать на развитие событий в своих сновидениях, хотя лично мне не представлялось возможности в этом убедиться. Да, иногда мы переживаем во сне ощущение того, что нам не хочется, чтобы этот сон продолжался, и мы, действительно, просыпаемся, однако решающую роль в нашем пробуждении играет непроизвольная реакция страха. Главное, что вы не можете изменять сны. Единственный известный нам способ воздействия на бессознательное— это техника активного воображения. Нет спора, что и другие вещи могут воздействовать на бессознательное, но исключительно в репрессивном плане. В exerci-tia spiritualia (духовных упражнениях) Игнатия Лойолы, где эта проблема фигурирует в качестве особой темы для медитации, дается четкая схема соответствующей процедуры. Это относится, насколько нам известно, и к большинству йогических практик. В них, например, говорится, что на определенной стадии медитации появится прекрасная богиня (Devas) и будет пытаться вас соблазнить, но вы должны сопротивляться искушению; или рекомендуются правила, с помощью которых достигается концентрация на нужном переживании.

В противоположность этим практикам, мы стоим на той позиции, что в подобном диалектическом процессе — когда сознательное и бессознательное поставлены лицом друг к другу, — это сознание должно каждый раз заново и без какой-либо предварительной программы, решать, чего оно хочет. Если в воображении мужчины прекрасная богиня пытается увлечь его, он может выбирать, следовать ему за ней или нет — никакого правила для этого не существует. На каждой ступени решение принимается в результате деятельности сознания — как если бы это было в реальной жизни. И это полностью меняет дело. Если техникой активного воображения пользоваться правильно, то появляется возможность до известной степени воздействовать на бессознательное, и тогда можно почувствовать, как мы освобождаемся от напряжения, создаваемого всепоглощающей силой бессознательного содержания. Это, кроме того, хороший способ лишать силы определенные аффекты, а также подвергнуть рассмотрению в сознании бессознательный творческий материал, который не поддается осмыслению или не может появиться в составе уже наличествующего материала, ибо мы предоставляем бессознательному шанс выразить себя, когда присоединяем к нему одновременно фокусирующие и концентрирующие элементы сознания, так что в результате имеем дело с продуктом, двух миров, возникающим в промежуточной между бессознательным и сознанием сфере, которую мы называем психической реальностью.

Вот это как раз и есть, на мой взгляд, процедура, напрашивающаяся на сравнение с изготовлением рубашки из звездоцвета в волшебной сказке. От девушки требуется длительное и исполненное любви усилие, чтобы создать для лебедей форму, с помощью которой они смогут вернуть себе человеческое обличье, и это ее усилие имеет много общего с процессом активного воображения, в ходе которого мы помещаем бессознательные содержания на уровень человеческих взаимоотношений и разговариваем с ними, словно с человеческими существами, что таинственным образом производит очеловечивающее действие и наделяет анимуса или аниму, к примеру, формой выражения.

Всякое бессознательное содержание, с которым у нас не устанавливается правильной связи, имеет тенденцию овладевать нами, поскольку оно подбирается к нам сзади. Если вы способны поговорить с ним, у вас таким образом устанавливаются с ним взаимоотношения. Так что вы можете выбирать: стать одержимым тем или иным содержанием, констеллировавшемся в бессознательном, или наладить с ним взаимоотношения. Чем энергичнее вы его вытесняете, тем сильнее оно на вас действует. Если вы по-настоящему не предлагаете бессознательному средств выражения, оно найдет для себя вход в непроизвольных, разрушительных и расшатывающих психику фантазиях.