Императорский отбор, Или его строптивое счастье - 2 - Наталья Самсонова

Прерывистый вздох Грегуара заставил Первого Советника замолчать и податься к нему.

– Как ты?

– Как будто из меня выпили всю магию, – хмыкнул оборотень. – Ваши Императорские Величества, мое почтение. Битва была великолепной. Я правильно понял, что Мартинер был тем самым Мартинером, который подписал мирный договор с Санталовой грядой? Когда их воины на руххах прилетели в парк?

Даррен тяжело вздохнул:

– И да, и нет. На наше счастье, здесь мы можем говорить без оглядки на семейные тайны: коридор последней надежды гасит все клятвы.

– Опасный коридор. – Хестер прикусила губу, но Даррен покачал головой:

– Ничуть. Коридор защищает сам себя – повторить сказанные здесь слова можно только при согласии всех участников разговора.

И, словно иллюстрируя слова Императора, на покрытых магическим мхом стенах появились колдовские знаки, источавшие тот же свет.

– Дьеллара Аргеланд, та, что закрепила колдовской дар в моем роду, прибыла с острова Драгари. Она была старшей наставницей, а потому только она имела право обратиться за помощью к Императору Элеарской Империи.

– А Империя в тот момент увязла в бессмысленной войне с Санталовой грядой, – подхватил Даррен. – Мартинер Элеарский мнил себя великим полководцем и завоевателем. Но недаром наш с ним великий предок остановился и не стал воевать с Санталовой грядой. Понял, что победа будет бессмысленной. Мартинер отступил, но не отступился.

Даррен замолчал, и вместо него заговорила Хестер:

– Дьеллара Драгари прибыла к его двору именно в период затишья. Но во время короткой аудиенции она поняла, что нарушителем был сам Император, а потому попросила совсем о другом. А именно: она попросила завезти на остров землю, овец и кур. Сам по себе остров Трех Башен был столь же каменист и бесплоден, сколь и Санталова гряда. Император удовлетворил запрос леди Драгари и предложил ей остаться при дворе.

– На следующую часть истории свет пролил Эрлих Лин-Торванс, – Император помог Грегу сесть, – его отец сам связался с леди Драгари. Маги душ видели, что источник магии свел с ума Мартинера. Первая попытка переворота не удалась, и старшая ветвь Лин-Торвансов приняла удар на себя. Если бы Мартинер не был настолько опьянен силой источника Драгари, он бы смог остановиться и не настроил бы против себя своего сына.

Император замолчал. Никогда еще ему не было настолько тяжело говорить о прошлом.

– На стороне леди Драгари и семьи-Лин-Торванс выступила Императрица. Переворот потому и провалился, что никто не собирался убивать Мартинера. Они пытались оборвать его связь с источником и очистить его разум от влияния грязи.

– А грязь он подцепил в мире-в-мире, – хрипло добавила Хестер. – И это не совсем грязь, это просто безумная неукрощенная и неочищенная сила. Сила, которая создает новые миры и уничтожает уже сотворенные, потому что для нее просто нет места там, где все упорядочено.

– Он казнил ее? – шепотом спросил Левайр.

– Он убил ее своими руками, и их сын и наследник стал тому свидетелем. Императрица смогла очистить доброе имя леди Драгари, умирая, она выпалила что-то вроде: «Если бы эта проклятая стерва помогла нам, все было бы иначе!» Так Дьеллара Драгари стала доверенным лицом Его Императорского Величества, – с горечью произнес Император.

– Первый Прорыв произошел именно в те времена, – добавила Хестер. – Он был совсем небольшим, и леди Драгари удалось полностью его очистить. Та комната, в которую нас заманили с помощью кольца, – Прорыв пришелся на нее. Крошечный, точечный, он вырвался из тела Мартинера, и – не знаю, к добру или к худу – в тот день рядом с ним была Дьеллара Драгари. Она призвала накидку и растворила грязь. Это напугало Императора, и он разрубил шкатулку.

– Кадрия солгала, когда сказала, что комната была закрыта в ее юности, – кивнул Даррен. – Это произошло задолго до ее рождения.

Хестер грустно улыбнулась:

– Зато это позволило Дьелларе подобраться к Императору еще ближе. Она рассказала ему о своей любви к Корвусу Аргеланду и о том, что старые правила не позволят ей быть счастливой. Что еще год-другой – и она будет вынуждена вернуться на остров. И их с Корвусом дочь родится там и никогда не увидит отца. Она напирала на то, что ей некому передать контроль над источником, и Мартинер повелся. Он взял с нее несколько клятв, в том числе и ту, что она никогда не проведет на острове больше трех дней. А взамен… Взамен он провел для них с Корвусом брачный обряд, хотя никто из жрецов на это не был согласен.

– Он прибыл в пещеру, ожидая, что леди Аргеланд передаст ему силу, – Даррен усмехнулся, – но вместо этого был там запечатан. Я долго думал над тем, почему так вышло, почему он не умер, и понял: он умер. Просто они настолько надежно запечатали пещеру, что даже его дух не смог ее покинуть. Пещера же действительно примыкала к источнику, и дух становился все сильней и сильней.

– Мы можем только догадываться о том, что происходит сейчас на острове, – Хестер грустно улыбнулась, – но Дьеллара позаботилась о том, чтобы ее сестры могли выжить. Прошло, правда, слишком много времени, но… Но мы точно знаем, что некоторые люди выжили во время Прорывов. Истинный Кадрии тому пример. Получается, его перенесло туда, к источнику.

– Вот только он нашел не Башню Драгари, а пещеру Мартинера, – с сожалением произнес Даррен. – В любом случае в ближайшее время мы снарядим новую экспедицию. Элеарская Империя в долгу перед островом Драгари.

– А мне нужно научиться плести, – Хестер грустно улыбнулась, – но думаю, что сначала нам стоит пожениться. Вдруг они захотят забрать меня?

– Если там еще есть живые люди, – покачал головой Грег. – Неизвестно, что с ними сотворил Мартинер.

– В любом случае пока что это все – закрытая информация, – проговорил Даррен. – Слухи пойдут, но… Думаю, что мы объявим Тирриила безумцем, который пытался призвать в себя память одного из Элеарских. А с Драгари… С ними решим позднее. Ты можешь идти, Грег?

– Да, мой Император.

– Тогда пора покинуть коридоры последней надежды, сердце Академии недовольно нашим здесь присутствием. – Даррен поднялся на ноги и помог встать Хестер. – Мы справились с заговором, справимся и со всем остальным.

А Хестер, прижавшись к любимому, подумала о