Долг, окрашенный любовью (СИ) - Касс Селена

Александр покачал головой и отошел к камину, пытаясь обдумать слова Габриэля. Облокотившись на каминный выступ, он с интересом оглядел друга, который словно и не заметил этого взгляда. Похоже, погруженный в свои мысли, Габриэль мало что замечал вокруг.

— Что происходит между тобой и Катрионой? — с любопытством спросил Александр.

Габриэль хмуро посмотрел на него.

— Будь я проклят, если хоть что-то понимаю. Раньше мне казалось, что будет просто сделать из нее приманку, но все оказалось совсем не так. Теперь же я даже думать не хочу о том, чтобы подвергать ее хоть какой-то опасности.

Александр поперхнулся.

— Что ты такое говоришь?

Габриэль вскочил на ноги и заметался по комнате.

— Все именно так, как я и сказал. Нам придется придумать другой план, чтобы вывести Томаса на чистую воду. Без участия Катрионы в этом.

Александр задумался. А потом задал свой вопрос:

— Неужели, Катриона что-то значит для тебя?

Габриэль возмущенно повернулся к Александру, уязвленный его словами. Не бывать такому. Никогда.

— Нет. Никакая женщина не будет значить для меня хоть что-то. Пусть Катриона больше не приманка для Томаса, но на этом все. После того, как все закончится, я отправлю ее обратно в поместье. Пусть живет там как моя жена. Не более.

Глава 51

Кейтлин смотрела в окно кареты, но мало что видела из проносящегося мимо пейзажа. Ее сердце болело из-за этого, что пришлось расстаться с дочерью. Опять. Поморщившись, она повернулась и посмотрела на Александра, который сидел на противоположном сиденье. Похоже, только он мог дать ей ответ о том, что происходит между Габриэлем и Катрионой.

Только вот, кажется, Александр не собирался разговаривать с ней. Да он практически заставил ее уйти из дома Габриэля, несмотря на то, что она активно этому сопротивлялась. Она не хотела уходить от туда, потому что очень боялась потерять Катриону.

Ее руки сомкнутые на коленях в замок, задрожали. Кейтлин сжала их еще сильнее, вздрогнув от боли. Она должна была задать этот вопрос Александру. А он задолжал ей слишком много ответов.

— Почему ты не рассказал мне обо всем раньше? — с горечью в голосе прошептала Кейтлин, пристально рассматривая молчаливого мужчину. Как только они сели в карету, он больше не произнес ни единого слова, — Зачем Габриэлю моя дочь? И как он узнал о ней? Она же всего лишь простая служанка, — она выпалила вопросы с такой скоростью, что, несомненно, привлекла к себе внимание мужчины.

Александр хмуро посмотрел на нее, но Кейтлин не опустила взора. Пусть делает с ней все, что хочет, но она не отступит. Хотя, Кейтлин была уверенна, что Александр не причинит ей боли. За все время, что они провели вместе, он так и не притронулся к ней. И если поначалу Кейтлин это радовало, но теперь, все было иначе. Каждая ночь в одной с постели с Александром все больше приводила Кейтлин в отчаяние. Но как бы она не желала его прикосновений, Александр действовал совсем иначе. Он не прикасался к ней. Совсем.

— Тебе ни к чему лукавить со мной милая. Мы все знаем, кто отец твоей дочери, — спокойно ответил Александр, а затем снова отвернулся к окну. Он знал, и даже был уверен, что этот разговор неминуем. Кейтлин не сможет просто так успокоиться. Только вот что он мог сказать ей? Что это именно он направил Габриэля к ее дочери? Или то, что из-за плана, который он придумал, Габриэль решил жениться на Катрионе? Узнай она об этом, то никогда его не простит. — Я привел тебя к дочери, разве этого не достаточно?

— Откуда вы узнали об ее отце? — Кейтлин резко выпрямилась, испуганно глядя на Александра, — Я думала, что эта правда никому не известна. Я надеялась на это.

Александр усмехнулся, поражаясь ее наивности. В этом мире было мало тайн, которые он бы не смог разгадать. А он великолепно умел слушать и расспрашивать.

— Это оказалось не так трудно. Всего несколько вопросов правильным людям. Если ты хотела сбежать от графа, надо было прятаться в лучшем месте, чем таверна, — с показным равнодушием сказал он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кейтлин отвернулась к окну, не в силах видеть лицо Александра. Теперь, ей казалось, что он может испытывать к ней только отвращение. Что скрывать, она и сама ненавидела себя за то, что не смогла избежать наглых приставаний молодого графа Блэкни. Вот уже двадцать лет, она не могла простить себе этого, и только дочь оказалась тем спасение, которое ей было необходимо.

— Я не хотела, чтобы Катриона знала о своем отце. Она не должна была узнать, что родилась не от любви, а от насилия, — словно извиняясь, сказала Кейтлин.

Александр подался вперед, хмурясь еще больше.

— Что ты хочешь этим сказать, милая?

— А ты думал, что я была одной из тех наивных служанок, которые только рады оказаться в постели у своего хозяина? — боль отражалась в каждом слове, пока Кейтлин заставляла себя говорить. Похоже, все было еще хуже, чем она себе предполагала. Значит, именно эта правда мешала ему притронуться к ней. Только вот почему эта правда приносила ей столько боли? — Я хочу сегодня же вернуться в таверну. Вместе с Катрионой, — прошептала Кейтлин.

— Я убью этого чертового ублюдка, — прорычал Александр, словно и, не слыша ее последние слова. Сейчас он думал о том, почему сам не догадался об этом? Ведь Кейтлин и правда не выглядела искательницей внимания со стороны богатых мужчин.

— Зачем же? — спросила Кейтлин, — Ведь я всего лишь жалкая шлюха, которая готова прыгать из кровати в кровать, не так ли?

Кейтлин отвернулась к окну, не замечая тени, которая промелькнула на лице Александра.

— Я никогда не думал о тебе так, — злобно сказал Александр, но Кейтлин тут же покачала головой, отвергая его слова.

— Ты же чувствуешь ко мне отвращение, не так ли? — сказала Кейтлин. Теперь боль в душе стала только сильнее, и она не могла больше этого скрывать. Все, что случилось сегодня, накинулось на нее, и Кейтлин торопливо отвернулась к окну. Прижав ладонь ко рту, она заплакала.

Александр не думая, пересел к ней на сидение. Схватив Кейтлин за руки, он развернул ее, заставляя посмотреть на него.

— Если бы чувствовал к тебе хоть что-то похожее на отвращение, разве я бы сделал так?

Зарычав, он грубо притянул Кейтлин к себе и поцеловал, показывая, как сильно она ошибается.

— Не думай, что теперь, узнав где Катриона, сможешь от меня избавиться. Скоро я сделаю тебя своей.

Кейтлин, которая все еще тяжело дышала, могла только кивнуть. Александр, усмехнувшись, вновь приник к ее губам.

Катриона ходила по комнате, чувствуя, что никак не может успокоиться. Встреча с матерью не успокоила ее. Все наоборот. Теперь, Катриона волновалась все больше. Какие отношения были между Кейтлин и Александром? Ведь судя по тому, как мама спокойно находилась в его обществе, она совсем его не боялась. Это совсем не походило на то, как мама себя обычно вела.

Понимая, что не сможет разобраться во всем сама, Катриона знала только одного человека, который мог ей помочь. Габриэль. Глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, Катриона вышла из комнаты, собираясь поговорить с мужем. Медленно, она шла по коридору, надеясь, что у нее хватит сил войти туда. В памяти тут же всплыл тот день, когда она подслушала разговор Габриэля и Александра. Что если и сейчас она услышит что-то страшное?

Чувствуя, как ноги дрожат от страха, Катриона остановилась у дверей кабинета. Она должна сделать это. Ради матери. Вздохнув несколько раз, глубоко и сильно, Катриона подняла руку и постучалась. Затем, не дожидаясь разрешения, просто толкнула дверь и вошла в комнату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Габриэль лежал на диване, прикрыв глаза рукой. Тихо ступая по мягкому ковру, Катриона подошла к мужу, и слегка наклонилась к нему. Прислушавшись к его спокойному дыханию, Катриона выпрямилась. Похоже, Габриэль спал. Но почему именно здесь, в кабинете? Разве это подходящее место для сна?

Хмурясь, Катриона отошла от дивана и осмотрелась вокруг. Еще никогда прежде, ей не доводилось делать подобное, ведь обычно она находилась здесь, слишком испуганная, чтобы думать о том, как выглядит эта комната изнутри. Теперь же она понимала, что кабинет очень хорошо подходит Габриэлю. Такой же величественный, суровый, но очень безликий. Даже на массивном рабочем столе Катриона не видела ни одной листа бумаги. Все чисто до безобразия.