Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Майкл Уайт

появились своего рода основания для переоценки некоторых недавних событий и для размышления о том, какие у него есть теперь возможности для действия в соответствии с данными жизненными принципами, чтобы разобраться с проблемами, связанными с жестокостью. В ходе этих бесед Джек научился лучше выражать словами своё отношение к жизни и к взаимоотношениям с другими людьми, научился предсказывать последствия своих действий, у него появилось сильное желание влиять на ход своей жизни, энтузиазм, а также умение воплощать свои лучшие намерения в поступках. Кроме всего прочего, он прекратил вести себя жестоко по отношению к другим людям и старался загладить причинённый вред. Когда спустя полтора года я связался с ним и его семьёй, чтобы узнать, как дела, мне сообщили, что Джек стойко следует этому направлению развития — за исключением пары незначительных срывов.

Простраивание опор в этих терапевтических беседах обеспечило набор «учебных задач» и помогло Джеку и его родителям пересечь зону между знакомым и привычным в том, что касалось его жизни и идентичности (он не понимает, что творит, не может принимать на себя ответственность за свои поступки, с трудом может выразить словами то, что думает и чувствует, и не хочет решать свои проблемы), — и тем, что возможно знать и на основании этого делать (ранее скрытые от внимания Джека ценности — чувство принадлежности, желание чувствовать себя частью чего-то и предпринимать для этого какие-то действия).

Заключение

Основным содержанием этой главы были вопросы о способности влиять на собственную жизнь и совершать ответственные поступки. В этом контексте я кратко изложил некоторые идеи Выготского о развитии и обучении. Хотя предметом исследований Выготского было в основном развитие в детском возрасте, я убеждён, что предложенное им понятие «зоны ближайшего развития» и представление о необходимости тщательного простраивания опор в этой зоне имеют непосредственное отношение к терапевтическим беседам, вне зависимости от возраста и уровня развития людей, которые обращаются к нам за помощью.

Я обсудил некоторые приложения этих идей к терапевтической практике, представил «карту простраивания опор» и наложил эту карту на обе версии карты определения позиции. Эту карту можно наложить и на другие карты нарративной практики, приведённые в этой книге, но в этой главе я не рассматривал такие возможности.

В начале главы я поставил вопрос о способности влиять на собственную жизнь и совершать ответственные поступки, а затем представил свой взгляд на эту проблему, сложившийся под влиянием идей Выготского об обучении и развитии. Согласно этой точке зрения, переживание способности влиять на собственную жизнь и совершать ответственные поступки основывается на особой форме социального взаимодействия, которое способствует простраиванию опор в зоне ближайшего развития. Такое понимание вопроса поддерживает во мне оптимизм по отношению к тем возможностям, которые открываются в терапевтических беседах с людьми, обращающимися за помощью в связи с якобы неразрешимыми проблемами и сложностями.

Заключение

Написание этой книги было для меня своего рода путешествием. Я отправился в путь с намерением свести воедино результаты своих исследований терапевтической практики за прошедшие двадцать с лишним лет. Я надеялся, что сумею сделать это таким образом, чтобы успешно представить особенности этих исследований, сделать их живыми и наглядными. Я стремился передать дух этих изысканий — таким образом, чтобы читатели смогли найти точки их непосредственного приложения к своей повседневной терапевтической практике. Я также хотел познакомить читателей с некоторыми из детей и взрослых, женщин и мужчин, с которыми я встретился в ходе консультаций, и показать, какие насыщенные беседы происходили между нами. Писать книгу — дело большое, и поначалу, надо сказать, пугающее. Я начал с чистого листа; у меня был примерный план — и много-много надежд и упований. Вскоре я обнаружил, что в голове у меня толпится множество идей, которые не хотят аккуратно изливаться на бумагу, и это привело меня в те края, куда на письменном слове не доберёшься... Я исследовал множество путей и способов выражения того, что хотел сказать; некоторые из них я впоследствии забросил, а по некоторым прошёл до конца — в предпочитаемых направлениях. Бывали периоды, когда я оказывался в тупике и ломал голову над тем, как же двигаться дальше. Бывали моменты, когда вдохновение несло меня, как попутный ветер, прямо к цели, и у меня захватывало дух. Бывали и случаи, когда я балансировал на краю обрыва — готов был оборвать свои труды, заключив, что цели мои слишком широки, забросить куда подальше свой план и постараться скорее завершить путешествие. Но всё же я не сошёл с дистанции и теперь вдруг с удивлением обнаруживаю, что оказался на последней странице этой книги.

Я пришёл к этой странице с чувством, подобным тому, что нередко посещает меня, когда я приближаюсь к финишу после долгой езды на велосипеде по холмам. К этому моменту все подробности пути запечатлелись в моей памяти, и стереть их оттуда невозможно. Я испытываю облегчение оттого, что самые сложные испытания уже позади — крутые подъёмы, капризы погоды — и продолжаю наслаждаться скоростными спусками и гонкой по равнине в цепочке друзей. И в тот момент, когда я пересекаю финишную прямую, я всегда испытываю особую радость, и мне не важно, каким по счёту я прибыл.

Но прежде чем я пересеку линию финиша в этой книге, я хочу сказать ещё несколько слов благодарности. Во-первых, я хочу поблагодарить всех людей, которые решили внести свой вклад в создание этой книги, позволив использовать их слова и истории, — иначе это была бы не книга, а собрание расплывчатых идей о терапевтической практике. У меня не хватает слов, чтобы выразить, насколько я вам признателен. Во-вторых, я хочу поблагодарить всех тех, кто когда-либо обращался ко мне за консультацией. Я считаю, что вы были моими полноправными партнёрами в исследованиях, результаты которых представлены в этой книге. В ходе терапевтических бесед я то и дело спрашиваю у тех, кто обращается за консультацией, какие направления разговора ведут их в предпочитаемую сторону, а какие — нет; а в завершение терапии мы обсуждаем, что было полезно для решения проблем, а что — нет. Подобная обратная связь определила форму моей работы и была просто незаменима при разработке идей и карт,