Темный мастер - Анна Степанова

— Прости, что не сказала про Леора, — виновато погладила она светлые волосы. — Злишься?

— Злился раньше. У меня было время успокоиться… И потом… не могу же я от тебя чего-то требовать…

— Как и я от тебя, — грустно опустила Лая глаза. — Ты обещал только год — я помню… Не бойся, я не жадная…

Руки вокруг нее напряглись вдруг, сжимая отчаянней и крепче.

— Я, зато, жадный, — различила она его тоскливый шепот. — Как смогу я отпустить тебя, если сейчас уже хочется запереть от всех на свете, растворить в себе, душу забрать?..

Он оборвал себя, будто испугавшись собственных слов. Замолчал надолго, зарывшись в ее волосы.

Лая тоже молчала, все не решаясь сказать то, что должна была…

— Эдан, ты ведь нужен там, — наконец, обронила тихо. — Вернешься ведь к ним?

— Вернусь… Когда время придет…

Тяжелый вздох защекотал Лаину щеку. Затем объятие ослабло, Эдан отстранился, опять отвернулся к очагу.

— Знаю, ты справишься! — попыталась девушка придать охрипшему вдруг голосу ободряющие нотки.

Жалкая вышла попытка!

— Пока же все не уляжется, — не сдалась она, — я затаюсь где-нибудь на год-два. С сестренкой и ее мужем, к примеру, на север пойдем… А потом, если не передумаешь, найдем способ свидеться…

— Найдем… — мрачно буркнул он. — Если, конечно, жених твой, пока я в столице буду, к тебе не привяжется.

— Думаешь, я ему позволю?

— Этого я не знаю… Знаю зато, что не отстанет твой ахар так просто! От него так и несет похотью да уязвленным самолюбием! Не ясно даже, чем больше…

Эдан, конечно, прав был насчет Леора — и очень скоро Лая в том убедилась. Только не думала она, что для своей победы выберет ахарский предводитель самый простой и грубый способ — смерть соперника. Нет, убивать исподтишка он, конечно, не собирался. Да и зачем, если решать сложные споры хорошей дракой у ахаров не то, что позволено, но даже почетно? А уж коли ахар — еще и не простой охотник, но воин, охраняющий долину, то тут уж и схватка непременно должна быть смертельной…

Правда, идти против здешних законов гостеприимства, а заодно — и против Иши, принявшей чужака, Леору было страшновато. Вот и взялся он выводить пришельца из терпения, рассудив, что, либо взорвется тот и нападет первым, либо гордое Лаино сердце от униженного да осмеянного соперника само отвернется…

Только все Леоровы усилия, казалось, зря пропадали. Сколько ни задевал он «городского», насмехаясь над непривычно ухоженным его внешним видом и над тем, как покорно исполняет он все, даже самые нелепые, Ишины поручения, сколько ни пытался унизить очередной злой шуточкой — а тот лишь усмехался в ответ. Да так надменно и презрительно, что все больше хотелось Леору усмешечку эту содрать с его красивого лица, желательно с кровью…

Вскоре уже все племя прознало об этом — и с завидным постоянством собиралось каждый раз поглазеть на зрелище, споря меж собой, что на этот раз верх возьмет: Леорова изобретательность или поистине безграничное терпение чужака, — да подсказывая ахару все новые и новые оскорбления, а противнику его — разнообразнейшие способы мести… Вскоре и Лая не могла уже мимо бывшего жениха своего пройти без свирепого кошачьего взгляда, почти шипения… Но вмешаться по-настоящему — никто вмешивался. Ждали Ишиного решения.

Иша же молчала.

Ахарские мужчины к Эдану относились теперь кто с сочувствием, а кто и с легким презрением — не сильно, впрочем, удивляясь: ахар давно бы наглеца-Леора на место поставил, а от имперца чего ждать-то? Девушки же взгляды бросали все больше томные да жалостливые: ну и пусть не воинственного чужак нрава, зато лицо какое! И волосы: длинные, струятся, как шелк, светлые-светлые, как золотистая пшеница на далеких имперских полях… Словом, не одна пришельца с радостью бы приветила — не будь рядом Лаи, ревнивой и злющей, как никогда.

Эдан же в ответ на все это внимание только щурился иронично, и спокойно занимался своим делом, день ото дня впитывая Ишину науку, — и, притом, так усердно, что вскоре вторая ученица Хранительницы, робкая девочка лет десяти, смотрела на него с истинным благоговением, почти как на саму наставницу.

Он, и правда, казалось, все на лету хватал. И лишь с целительством никак не мог поладить, на излечение мелкой царапины сил тратя столько, что другому хватило бы руки-ноги срастить, да еще и все ребра впридачу. Иша бурчала, что дело тут вовсе не в бездарности, а в глубоком, намертво въевшемся отвращении, которое не мог Эдан преодолеть, как бы ни старался. Помня Эн-Амарешское свое знакомство с гильдийным мастер-лекарем, Лая его понимала.

Так прошла не одна неделя, пока морозным светлым днем в начале третьего зимнего месяца все вдруг не изменилось — причем не только для упорных соперников, но для всех, для всей священной ахарской долины…

А начиналось как обычно.

Поздним утром Эдан шел по стойбищу — то ли по своим делам, то ли по Ишиным каким поручениям, — когда вновь наткнулся на постоянного своего противника. Мастер лишь досадливо поморщился, намереваясь пройти мимо и, конечно, зная, что это ему не удастся.

— Эй, городской! — немедля окликнул его Леор: уже привычно, без прежнего азарта, почти со скукой. — Слышал, ты в Империи званьице благородное имеешь?

Местные кумушки, которые даже в снегопад и лютый мороз шатры снаружи подпирают, стараясь что-нибудь высмотреть, после такого начала уши навострили, приготовились…

Эдан ответил обычной высокомерной ухмылкой.

— Этим, значит, Лаю в свою постель затянул? Или просто золотом?

Усмешка вмиг искривилась, застыла у юноши на губах, в глазах появилось что-то нехорошее и опасное.

Леор, ничего особо не ожидавший — так, болтающий наугад, — перемену в сопернике мгновенно почуял.

— Знаешь что? — презрительно сплюнул он. — Забирай ее себе! Зачем мне девка продажная?.. — И осекся, напоровшись на кипящее гневом Лаино лицо. И когда она подкралась только?

— Ну, Леор… — разъяренно прошипела девушка. — Не чувствуй я вины за идиотское твое поведение, после слов таких сама брюхо бы тебе распорола!

— Уж извини, милая, — разозлился ахар на ее вмешательство, — с женщинами я обычно другим занимаюсь! Что за ночь-то тебе предложить? Золота? Или шкурку зимнего барса?..

Лаина рука метнулась к поясу платья, словно в поисках несуществующего кинжала, глаза сузились, чуть не сыпля искрами… Но — короткий взгляд на Леорова соперника — и она вдруг заставила себя успокоиться, плечи расслабила, веки прикрыла, гася под ними зеленый огонь.

Ахар тоже невольно к чужаку повернулся. Выглядел тот странно: явно взбешенный но, в то же время, спокойный, как никогда — почти застывший. И лицо холодное, совсем уже не мальчишеское, будто враз он стал намного старше. А на губах змеится легкая, скучающая улыбка…