Игра Бродяг - Литтмегалина

отчего-то казалось, что их положение несколько лучше тех, других, отмеченных знаком. Они хотя бы не мучились от сжирающего их желания погулять с кем-нибудь. «Блеклые» женщины смотрели на «ярких» с презрением, и те отвечали им взглядами, полными ледяной ненависти — но от того лишь выглядели беззащитными и слабыми. Вогтоус подумал, что обычные женщины просто не замечают, каково приходится женщинам с клеймом — что дыры на их нарядных платьях зашиты грубыми нитками и что на их усталых лицах синяки, скверно прикрытые пудрой. Иначе, конечно, проявили бы сочувствие.

Он совсем было увяз в мыслях о клейменых женщинах в общем и об одной клейменой женщине в частности, но тут улица развернулась шире, и яркие женщины исчезли, словно их не пускала сюда невидимая граница. Так оно и было, хотя Вогтоус ничего не мог об этом знать.

Теперь он шагал уже по главной мостовой, по ее гладким булыжникам. Дворец светлел вдалеке, похожий на мерцающую скалу, и Вогт волновался — чуть-чуть. Он успел устать от Торикина — ни деревьев, ни цветов, сквозь мостовую не пробьется и травинки. Поскорее бы Наёмница снова оказалась рядом с ним. Он возьмет ее за руку и уведет прочь отсюда. Пусть Торикин исчезнет из его настоящего и его мыслей.

Четверка стражников, караулящая у ворот, была приодета франтовато — надо же соответствовать своему привилегированному положению. Начищенные шлемы украшал плюмаж из фиолетовых перьев, поверх кольчуг красовались сюрко, перечерченные наискось фиолетовыми и желтыми полосами. «Главное — помнить, что я гонец, а не хитрец, — напомнил себе Вогт, решительно устремившись к стражникам. — Хотя, конечно, ничто не мешает совмещать одно с другим».

Разговор был привычно неприятен, но вот затянулся дольше обычного. Стражники осмотрели его помятое, опухшее, разбитое лицо и усомнились, так ли должен выглядеть гонец, даже доставляющий очень плохие вести. Сам же Вогт не мог отделаться от ощущения, что, несмотря на все украшательства, эти стражники ничем не отличаются от тех, с кем ему довелось пообщаться ранее — те же страхолюдные рожи, те же пропитые голоса, да и шрам, вертикально пересекающий губы одного из них, выглядит знакомо.

— Так что с мордой-то?

— В этом городе легко попасть в неприятности, — уклончиво объяснил Вогт. — Камни под водой.

Забрав медальон, они долго пробовали его на зуб, как монету.

— А где же твое письмо, гонец?

Вогт похолодел, осознав, что ни разу не вспоминал о письме с тех самых пор, как очнулся со связанными руками в каморке при амфитеатре. Он похлопал себя по бокам, но толку от этого не было никакого — хотя бы потому, что теперь на нем была другая одежда. Письмо безнадежно потеряно. Вогт устыдился, но не слишком, и причину своего безразличия понимал только он сам.

— У меня устное сообщение, — заявил он.

— Кому?

— Градоправителю, конечно.

— У нас их два. Живому или мертвому?

Вогтоус задумался. Он просто не знал, какого из них выбрать.

— Обоим.

Его допрашивали еще с четверть часа, то ли стремясь запутать и выведать правду, то ли просто издеваясь от нечего делать.

— Иди, — наконец разрешили стражники, расступившись, и Вогтоус вздохнул.

Он прошел через просторный мощеный двор, украшенный статуями неизвестных ему людей, и шагнул в темнеющий проем меж приоткрытыми дверями дворца. Двое стражников из тех, что стояли у ворот, следовали за ним попятам. Вогтоус удивленно оглянулся.

— Думаешь, мы позволим тебе безнадзорно шляться по дворцу? — усмехнулся один из стражников. — Вперед, мы проводим тебя к градоправителю. Говоришь ему что положено — и сразу обратно.

Вогтоус совершенно точно предпочел бы отказаться от сопровождения, но притворился, будто вовсе не против. Стражники пыхтели ему в затылок. Вогт напряженно думал. Если он попытается сбежать от них, они поднимут тревогу. Если позволит отвести себя к градоправителю, то придется срочно придумать что-нибудь, надеясь, что сообщение сойдет за подлинное и ему позволят покинуть дворец — однако второго шанса пробраться сюда и что-то разведать у него не будет. А вот если его разоблачат… что ж, это будет тот случай, когда главное — не терять головы. Во всех смыслах.

Обдумав все, Вогт решил, что самое разумное — попытаться сделать так, чтобы стражники не преследовали его и не поднимали тревогу в течение некоторого времени. Нарочито неторопливо поднимаясь по широкой каменной лестнице, Вогт все косил глазами, высматривая что-нибудь подходящее. Массивный, изысканной формы светильник, подвешенный на крюк в стене, показался ему подходящим.

Резко развернувшись, Вогтоус посмотрел поверх голов стражников и завопил, раскрыв глаза и рот так широко, как только мог — уловка глупая, но вполне действенная. Как только лица стражников сменились затылками, Вогт сдернул светильник с петли и, уже вполне привычным движением, треснул им по затылку стражника слева. Тот упал и сполз на животе по лестнице, звякая кольчугой о ступеньки. Оглянувшись, правый стражник изумленно уставился на Вогта и сразу получил светильником по физиономии. Удар получился сильнее желаемого — Вогтова загадочная сила успела разгореться, так что стражник подлетел и загрохотал по лестнице, догоняя первого.

Вогт скромно улыбнулся и повесил светильник на место. Перед ним возник третий стражник, прибежавший из дворца на шум. На этот раз Вогтоус обошелся без бытовых предметов, приложив его кулаком. После он подождал немного, ожидая, не объявится ли еще кто-нибудь, но никого не было. Спустившись, Вогтоус небрежно отволок стражников под лестницу и складировал их в темном углу. Недоуменно оглядев свои белые руки, полные взявшейся невесть откуда силы, он перевел взгляд на груду бессознательных тел и констатировал:

— Я становлюсь опасным.

Поднявшись по лестнице на верхний этаж, он скользнул меж приоткрытыми дверями, разрисованными золотыми узорами, и беззвучно зашагал по мягкому ковру дальше. Вогтоус понятия не имел, что он должен разыскать во дворце и что вообще ему следует делать, но полагал, что сообразит по ситуации. Просто нужно быть внимательным и собранным.

Двери, все до единой, были заперты. Вогтоус прижимался к ним ухом и прислушивался, но различал одну лишь тишину. Стражников тоже не было слышно, хотя в любом момент один из бедолаг под лестницей может очухаться и позвать на помощь. Когда Вогту уже начало казаться, что он вечность будет брести по этому полутемному тихому коридору, одна из дверей поддалась. Сердце Вогта радостно стукнуло, и он шагнул в темноту.

Ощупью он пробрался к окну, наткнувшись при этом на кресло и едва не опрокинув его. Он ухватился было за тяжелые непрозрачные занавески, намереваясь раздвинуть их и впустить дневной свет, но что-то подсказало ему, что лучше этого не делать. Вогтоус подчинился предчувствию, и