Шри Ауробиндо. Тайна Веды - Шри Ауробиндо

Все три шага исполнены медового нектара восторга существования. Всех их Вишну наполняет своей божественной радостью бытия. Ею они неизменно поддерживаются, не иссякая, не иссыхая, но в гармонии со своим природным движением пребывают в постоянном экстазе, в непреходящем упоении своим широким, безграничным существованием. Вишну неусыпно поддерживает их, сохраняет их в неприкосновенности. Он есть Единственный, только он один единственно существующее Божественное, и он содержит в своем бытии тройную божественную основу, которую мы достигаем в мире блаженства, землю, где есть наше основание, и небо, с которым мы соприкасаемся через ментальное существо внутри нас. Все эти пять миров поддерживает он[139] . Tridhātu, тройная первооснова или тройной принцип существования, – это Сатчитананда Веданты, а на обычном языке Веды – это vasu, субстанция, ūrj, изобильная сила нашего бытия, priyam или mayas, восторг и любовь в самой сути нашего существования. Из этих трех вещей и состоит все сущее, и мы стяжаем полноту их тогда, когда достигаем цели нашего путешествия.

Та цель есть Восторг – последний из трех шагов Вишну. Риши использует неопределенное местоимение «tat», которым он поначалу неясно обозначил его: под этим словом подразумевался восторг, всенаслаждение как цель движения Вишну. Именно эта Ананда для человека в его восхождении становится миром, в котором он вкушает божественный восторг, обретает полноту энергии беспредельного сознания, реализует свое бесконечное существование. Там, в вышине, располагается тот источник медового нектара бытия, которым наполняются три шага Вишну. Там души, взыскующие божественности, живут в экстазе от этого сладчайшего вина. Там, в этом наивысшем шаге, в высочайшей обители широкошагающего Вишну и бьет родник медового нектара, источник божественной сладости, ибо то, что обитает там, есть Божество, Дэва, совершенный Друг и Возлюбленный тех душ, что к нему стремятся, недвижимая и конечная реальность Вишну, к которой восходит в космосе широкошагающий Бог[140] .

Итак, есть двое, здесь – Вишну в движении, там – вечно неизменный, наслаждающийся блаженством Дэва, и именно те наивысшие обители этой Пары, тройственный мир Сатчитананды, мы желаем как цели этого долгого путешествия, этого великого восходящего движения. Именно туда идут многорогие стада сознательной Мысли, сознательной Силы, там – цель, там – их пристанище. Там, в тех мирах, посылающих нам сюда свой свет, и пребывает это огромное, полное, безграничное сияние высочайшего шага, высочайший престол широкошагающего Быка, властителя и предводителя всех этих многорогих стад – всеохватывающего Вишну, космического Божества, Возлюбленного и Друга наших душ, Повелителя трансцендентного существования и трансцендентного восторга[141] .

XIII

Cома, Владыка Восторга и Бессмертия

Ригведа IX. 83

pavitraṁ te vitataṁ brahmaṇaspate prabhurgātrāṇi paryeṣi viśvataḥ ǀ

ataptatanūrna tadāmo aśnute śṛtāsa idvahantastatsamāśata ǁ

1. О Владыка души, широко распростерто для тебя очистительное цедило; проявившись в творении, ты пронизываешь все его члены. Тот не вкушает восторга, кто еще незрел, чье тело еще не претерпело жара пламени; лишь те могут вынести то и насладиться им, кто был подготовлен огнем.

tapoṣpavitraṁ vitataṁ divaspade śocanto asya tantavo vyasthiran ǀ

avantyasya pavītāramāśavo divaspṛṣṭhamadhi tiṣṭhanti cetasā ǁ

2. Цедило, сквозь которое очищается жар его, простерто в обители Неба, его сияющие нити натянуты. Его стремительные услады питают душу, которая очищает его; на вершину Неба он восходит через сознающее сердце.

arūrucaduṣasaḥ pṛśniragriya ukṣā bibharti bhuvanāni vājayuḥ ǀ

māyāvino mamire asya māyayā nṛcakṣasaḥ pitaro garbhamā dadhuḥ ǁ

3. Это высочайший пестрый Бык, который побуждает воссиять Зори, Муж, который несет миры становления и стяжает изобилие; Отцы, обладавшие творящим знанием, его же энергией знания создали форму ему; сильные в видении, они поместили его внутри, как дитя, должное родиться.

gandharva itthā padamasya rakṣati pāti devānāṁ janimānyadbhutaḥ ǀ

gṛbhṇāti ripuṁ nidhayā nidhāpatiḥ sukṛttamā madhuno bhakṣamāśata ǁ

4. Как Гандхарва, он охраняет свою истинную обитель; как наивысший и Удивительный, он хранит рождения богов; Владыка сокровенного уклада, этим внутренним укладом ловит он врага. Те, кто вполне совершенны в трудах, услаждаются его медовой сладостью.

havirhaviṣmo mahi sadma daivyaṁ nabho vasānaḥ pari yāsyadhvaram ǀ

rājā pavitraratho vājamāruhaḥ sahasrabhṛṣṭirjayasi śravo bṛhat ǁ

5. О Ты, кто имеет приношения, ты и есть та божественная пища, ты есть простор, божественное жилище; небом окутавшись как одеянием, ты заключаешь в себя продвижение жертвы. Царь с колесницей как очистительным цедилом, ты возносишься к изобилию; тысячью своих пылающих сияний ты покоряешь безбрежное знание.

Примечательная, существенная особенность ведийских гимнов заключается в том, что, хотя ведийская религия и не была монотеистической в современном смысле слова, все же в гимнах постоянно признается – иногда вполне очевидно и просто, иногда более сложным и трудным для понимания образом, но эта идея прослеживается всегда, – что множество божеств, к которым они взывают, это на самом деле единое Божественное – Единое со многими именами, раскрывающееся во многих аспектах, обращающееся к человеку под маской множества божественных личностей. Западные ученые, озадаченные этим религиозным подходом, который для индийского склада ума не представляет никаких трудностей, придумали для его объяснения теорию ведийского генотеизма. Риши, предположили ученые, были политеистами, но каждому из Богов, на время поклонения ему, они отводили главенствующую роль и даже по-своему рассматривали его как единственное божество. Изобретение генотеизма представляет собой попытку чуждого менталитета понять и истолковать индийскую идею единого Божественного Существа, которое проявляет Себя во многих формах и под многими именами, и каждое из них для поклоняющегося данному имени и форме есть единый и наивысший Бог. Эта идея Божественного, фундаментальная для пуранических доктрин, уже наличествовала и в верованиях наших ведийских праотцев.

Веда уже содержит в себе семя ведантийской концепции Брахмана. Он признается как Непознаваемое, вневременное Существование, то Наивысшее, которое есть ни сегодня, ни завтра, движущееся с движением Богов, но само ускользающее от попыток ума уловить его (I. 170. 1). О нем говорится в среднем роде – «То»; он часто отождествляется с Бессмертием, с высочайшим тройным Принципом, с беспредельным Блаженством, к которому устремлен человек. Брахман есть Недвижимое, есть Единство Богов. «Недвижимое рождено как Безбрежное в обители Коровы (Адити). .. беспредельное, могущество Богов, Единое» (III. 55. 1). «Это единый Сущий, кому провидцы дают разные имена: Индра, Матаришван, Агни» (I. 164. 46).

Этот Брахман, единое Сущее, о котором так говорится, безлично в среднем роде, понимается также и как Дэва, наивысшее Божество, Отец всех вещей, который появляется здесь как Сын в человеческом духе. Он – Всеблагой, к нему направлено восходящее движение Богов, он проявлен одновременно и как Мужское, и как Женское начало, vṛṣan, dhenu. Каждый из Богов есть проявление, аспект, личность единого Дэвы. Он может быть осознан через любое свое имя или аспект, через Индру, через Агни, через Сому, ибо каждый из них, являясь в самом себе всецело Дэвой и отличаясь от других лишь своей внешней формой или аспектом, содержит в себе всех Богов.

Так, Агни воспевается в качестве наивысшего и универсального Дэвы. «Ты, о Агни, ты есть Варуна, когда рожден; ты становишься Митрой, когда зажжен всецело; в тебе – все Боги, о сын Силы; ты – Индра для смертного, совершающего жертвоприношение. Ты становишься Арьяманом, когда носишь тайное имя Дев. Тебя побуждают сверкать сияниями (“коровами”, gobhiḥ), как Митру, верно утвержденного, когда ты делаешь единомышленниками Хозяина дома и его супругу. Во славу твою, о Рудра, Маруты своим напором освещают то, что есть яркое и многообразное твое рождение. Когда устроен высочайший престол Вишну, им ты хранишь тайное Имя сияний (“коров”, gonām). Величием твоим, о Дэва, боги обретают правильное видение и, помещая в себе всю множественность (беспредельного проявления), вкушают Бессмертие. Люди поселяют Агни в себе как жреца жертвоприношения, когда, желая (Бессмертия), они распределяют (между богами) самовыражение своего существа. .. В знании своем отгони (грех и мрак) и освободи Отца – того, кто рождается в нас как Сын твой, о Дитя Силы» (V. 3). Таким же образом Вамадева восхваляет Индру, и в этом, восемьдесят третьем гимне девятой мандалы, как и в ряде других, Сома также выходит за пределы своих частных функций и предстает в качестве верховного Божества.