Золотой холм - Светлана Крушина

— Предупреждала же! — с досадой сказала Марика. — Ну, что еще ты видел?

— Там была Элейна, — растеряно отозвался Арьель. — Дочь тана Аля. Она плакала… Что это значит? Я не понимаю.

— Зеркало может тебе что-то показать, но смысл ты должен найти сам. Может, все это касается не Нэля, а тебя самого. Я же говорила, что у меня не хватит силы дотянуться до Нэля, а потому мы мог увидеть что угодно. Например, то, о чем думал в эту минуту.

Арьель хотел возразить, что у него и мыслях не было Элейны (во всяком случае, в эту минуту), но Марика покачала головой. Она взяла блюдо и выплеснула остывшую воду в очаг. Языки пламени взметнулись под самый свод и сразу же опали.

— Марика! — умоляющим голосом позвал Арьель. — А ты не могла бы попробовать еще раз?

— Нет, — отрезала она. — Даже не проси.

Когда благородный тан Аль получил приказ немедленно прибыть в королевский дворец, он решил, что поедет один. Он предчувствовал, что король вызывает его по делу, связанному с храмами Гесинды и с Нэлем. А значит, Каю в столице делать было нечего.

Перед отъездом тан переговорил с сыном с глазу на глаз и сообщил, что оставляет его за старшего и передает полномочия решать любые дела от его, тана, имени. Хозяйственные вопросы, впрочем, оставались в ведении Элейны, как обычно.

Элейна, узнав о распоряжении отца, почувствовала, как сердце сжимает холодная и липкая рука страха. Отец уезжал, не зная, вернется ли домой — Элейна сразу это поняла, в отличие от юного Кая, гордого возложенной на него ответственностью. Ее душа мучительно корчилась от сверхъестественного ужаса и ненависти к человеку, ставшему главной причиной безнадежного путешествия отца. Этим человеком был мэтр Лионель из Аркары. Еще никто, за всю жизнь Элейны не вызывал в ней ненависти, но при одной мысли о молодом маге ее накрывало черной ледяной волной. Чтоб ты сгинул! — неустанно повторяла она, сама пугаясь силы собственной ненависти. Ежечасно она напоминала себе, что если б не маг, не видеть ей больше брата, — но это не помогало. Это благодеяние лежало на одной чаше весов, но ее перевешивала другая чаша, со всем тем злом, которое причинил дому Алей мэтр Лионель. Стоило ему появиться во владениях тана, и пошло-поехало. Неприязнь магов, затем немилость короля, замученного доносами храмовников… Если бы Элейна могла давать отцу советы (и если бы он к ним прислушивался), она посоветовала бы с самого начала отказать аркарцу в убежище. Но тан поступал по собственному разумению — и вот, пожалуйста, сам себя загнал в ловушку, из которой не чаял выбраться целым и невредимым.

Элейна видела, что после последнего появления в замке мэтра Лионеля с отцом творится неладное. Она не знала, что именно произошло в его кабинете, знала только, что молодой маг был там — и исчез. Она обрадовалась было, но отец пришел вдруг в такую ярость, что радость ее сменилась страхом. Стало очевидно, что он чего-то ждал от мэтра Лионеля, но дождался совсем не того. Он досадовал и злился на себя, и на молодого мага, и на прочих магов тоже. А когда ему сообщили, что храмовники тоже упустили мэтра Лионеля, он и вовсе вышел из себя.

А теперь он уезжал в столицу. Элейна вместе с Каем и Эрредом вышла его проводить. Ей хотелось броситься к нему, схватиться за стремя и со слезами умолять его беречь себя, — но она не могла себе этого позволить. Следом за братьями она приблизилась к отцу, который уже возвышался в седле, приникла губами к его руке и пожелала счастливой дороги и скорейшего возвращения.

— Ничего, Элейна, ничего, — мягко сказал отец. Вероятно, он разглядел в ее глазах то, что она не посмела высказать вслух. — Не беспокойся, отбрось свои глупые страхи. Скоро я вернусь, и, вот увидишь, еще жениха тебе в столице найду.

Элейне не нужен был никакой жених, но долг покорной дочери велел благодарить. Она проговорила положенные слова, склонив голову, еще раз поцеловала отцу руку и отошла в сторону.

— Не реви, — грубовато бросил ей Кай, едва только тан выехал со двора. — Что еще за глупости?

— Я не реву, — ответила Элейна, хотя по щекам так и катились слезы.

Кай, насупившись, сунул ей платок.

— В первый раз, что ли, отец уезжает? Чего это ты вдруг взялась сырость разводить?

— На погибель — в первый раз.

— Какая еще погибель? — взъярился Кай. Прежде он никогда не повышал голоса на сестру, и она отшатнулась в испуге. — Ну и глупая же ты, сестрица! Сама не понимаешь, что болтаешь, так что помолчи лучше!

Элейна хотела было объяснить брату, почему ей лезут в голову такие мысли, но вдруг спохватилась. Если б она начала говорить, пришлось бы рассказывать и про мага, а Кай не потерпел бы, скажи кто-нибудь о нем хоть одно дурное слово. Он хотя и не показывал свою привязанность так открыто, как Эрред, но все же Элейна видела, с каким почтением он взирает на мэтра Лионеля. Нет, Кай ее не поймет и не поддержит.

Во всем замке только один человек мог помочь Элейне. По крайней мере, мог попытаться. Это был домашний лекарь, пользовавший благородного тана и его домочадцев, почтенный уже старец с длинной седой бородой и подслеповатыми добрыми глазами. К нему и отправилась Элейна после того, как за отцом закрыли ворота.

Уже которую ночь она не могла заснуть. Бессонница и тяжелые сны измучили ее, и она хотела попросить у лекаря какое-нибудь снадобье, дарующие спокойный сон без сновидений. Добрый старик очень удивился ее просьбе.

— Вы такая юная девица, — покачал он седой головой, — неужто вы видите дурные сны? В ваши годы сон должен был легок и нежен, как пуховое перышко!

От досады Элейна покраснела до корней волос. Старику бы поэмы сочинять, а не врачеванием заниматься! Ей вовсе не хотелось объяснять, какие такие сны не дают ей покоя. Довольно и того, что она доверилась виновнику своих бед. Ее до сих пор пробирала дрожь при воспоминании о том взгляде, который одарил ее маг при последнем разговоре. А что он ей наговорил! А что, наверное, подумал!.. Вот ведь стыд! Нет, нет, довольно уже этого. Что подумают родные и слуги, если узнают, что в сновидениях ей является молодой мужчина?..

— Просто дайте мне снотворное средство, — сердито сказала Элейна лекарю. Она никогда не позволяла себе разговаривать в подобном тоне с теми, кто стоял ниже ее, но сейчас она просто вышла из себя. — И прошу вас никому не говорить о моей просьбе, слышите? Не желаю, чтобы отец или братья узнали!

Старик был озадачен, но пообещал, что будет молчать. Элейна ушла от него, успокоенная хотя бы на этот счет.

Больше радоваться было нечему. Она принимала снадобье на ночь, как было предписано, но спать спокойнее не стала. Сны никуда не исчезли, напротив, стали как будто ярче и отчетливее.