Победитель - Владимир Геннадьевич Поселягин

в ближайшее время. О них сообщат загодя. Лёгкой походкой я прошёл по коридору, многие офицеры, что встречались, странно на меня смотрели, провожая взглядами. У телевизора стояли дебаты, что-то яростно обсуждали, а когда я постучавшись открыл дверь, обнаружил что Славин, сидя за столом, подпёр ладонью щёку, и перед ним стояла бутылка водки. Судя по тому что осталось, и пустому стакану, два в сто грамм он точно хапнул. Из закуски тарелка с колбасой и хлебом. Но не бутерброды, отдельно друг от друга лежали. Похоже репортаж ему тоже понравился. Я же хмыкнул, закрывая дверь, и сказал:

— Прямо ностальгия пробила, глядя на вас. Вот теперь вижу, что в своих пенатах, родной Русью повеяло.

— Не уговоришь, — буркнул тот.

— Что?

— Репортёров с собой брать. Забудь.

— А, за дочку беспокоитесь?

— Ты откуда знаешь, что Мария моя дочь⁈ — тут же взвился тот.

— Пробил в Москве. Интересно же под кем такая красотуля, да ещё в моём вкусе, ходит. Оказалось, было два парня, пока студенткой была, разбежались, сейчас одна, да отец полковник. А тут раз, папаша нарисовался. Я при нашей первой встрече больше вас изучал и прикидывал, из-за дочки примчался или всё же случайность.

— Почти случайность. Решили меня направить после твоего репортажа, — буркнул тот садясь.

Я тоже сел, мне не наливал, стакан один, тот посмотрел на бутылку и стакан, убрал в стол и сложив руки на столешнице, хмуро стал на меня смотреть.

— Это что за история с уничтожением четырёхсот боевиков?

— Было такое. Честно говоря, во втором выходе, где я якобы споткнулся и полетел с обрыва, это было разыграно. Нужно было отделится от группы и получить временную самостоятельность.

— И зачем?

— Трупы всей банды я скинул в расселину, ох и вонь там была. Тела нужно было уничтожить. Я четыре дня, что меня якобы гоняли поляки, угнав у боевиков грузовик с топливом, сливал бензин в расселину и ночами жёг его. Там всё провоняло. Потом подорвал стены расселины и похоронил их. Мне нужно было на тот момент чтобы их не нашли и считалось что они ещё живы. На данную минуту такой необходимости нет, поэтому в охотку и раскрыл информацию.

— Так, в одну ночь четыреста? Что за байки?

— Да они спали, ночь была, обходил лагерь, и круговым движением вскрывал глотки, удерживая, чтобы не шумели. Посты снял из трофейного «ПБ». Самое сложное не это, и не то как таскал к расселине, собирая трофеи. А то что за три часа успел побывать у границы, засветится у пограннаряда, и обратно. У боевиков мотоцикл был, посыльный их нашёл, я им воспользовался. На полной скорости гнал. К обеду как раз вернулся, когда наши подходили. Успел.

— Н-да, и оно того стоило?

— Хватит свой остров на Карибах купить. Стоило. Деньги меня не особо интересуют, но всё же лучше, когда они есть, чтобы не думать откуда взять, когда нет. Да и поголовье боевиков снизить, тоже благом считаю.

— Тут я с тобой согласен. Ещё что утаил? Поляков значит не было?

— О нет, были, просто я эту группу всю перебил. Мат польский точно звучал. Но в рапорте об этой группе писать не стал. Да так себе как бойцы, а мне надо же было списать, как меня якобы четыре дня гоняли.

— Теперь все твои рапорты будут изучать под микроскопом, где ещё что утаил или откровенно солгал.

— Это да. Но я знал на что шёл. Потому и решил вести репортаж действий группы.

— Вот из-за чего. Доказательства нужны?

— На самом деле это вторично, я буду пиарить, или рекламировать нашу армию, спецвойска. Чечены это на широкую ногу делают, чуть что сразу вызывают прессу и пиарят себя и свои действия. Работают на репутацию, а у нас конь не валялся. Слабенькие репортажи центральных каналов. Всё засекретили. Нужно народу показать, что и мы не пальцем деланы и такие банды на раз стираем. А это и на популярность армии будет идти, и на авторитет. Вы зря кстати отказываетесь от этого, сейчас информационная война идёт, и мы её с треском проигрываем, у западных спецслужб просто опыта больше, и они учат полевых командиров, потому те себя так и рекламируют, создают иллюзию победителей. А вас жалких неудачников. Без обид, но со стороны это всё так и смотрится. Нужно показать, чего мы в действительности стоим.

— С салагами, которые даже не прошли полную боевую выучку?

— Да, с салагами. Я ведь больше тренирую не их тело, а разум, чтобы не сломались, когда впервые кровь прольют. Убить вот так пацанам другого, это очень непросто, психологически ломает, а я сейчас провожу тренинг, чтобы это прошло легче, чтобы после армии не спивались от кошмаров, а зажили полноценной жизнью. Такие тренинги стоило бы ввести во всей армии. Но наука не простая, и думаю психологов нанять просто денег не найдут, а командиров обязать, так не все это потянут. Поэтому я вижу, мои бойцы готовы. А выучка и опыт придут со временем.

— Язык у тебя подвешен, всё расписал. Методичку по этому тренингу можешь накидать?

— Сделаю.

— Хорошо, теперь давай всё рассказывай. Что утаил. И помни, всё что взял, придётся сдать.

Я же засмеялся, искренне и от души, пояснив полковнику:

— Всё что найдёте ваше. Я помогать и добровольно ничего передавать не буду. Забудьте. А те, кто будет настаивать… для меня они станут врагами, а трупы я прячу ну очень хорошо. Так что просто забудьте и всё.

Тот пытался придавить взглядом. Не смог, так что включились в работу. Славина часто вызывали, на связь, множество генералов, включая его непосредственное командование, выходило на связь, с приказом подтвердить или опровергнуть что я там трепал в репортаже. Так что побегать тому пришлось, но и со мной поработал плотно. Пришлось новые рапорты писать, но сколько заработал и где оно, да и где остальные трофеи, не сообщал, ответил, что всё уничтожил, чтобы не досталось противнику. Ну а дальше отдыхать, уже поздний вечер был. Шесть часов со Славиным и частью его офицеров общались. Правда, по репортажу вопросов не было, запретили задавать. Да и многие ещё обдумывают и анализируют всё что я сообщил, выставив себя с новой стороны.

На три дня нас задержали. Славин всё делал чтобы не допустить с нами репортёров, ну хотя бы