Блюз мертвых птиц - Джеймс Берк

Но Джессе уже не контролировал себя от ужаса. Он сорвался с места и побежал в ванную, в которой не запер окно, поскользнулся на ковре и с размаху ударился о дверной косяк, затем попытался выровняться, держась за косяк рукой, стараясь добраться до точки вне линии огня стрелка. Его дряблый живот и гениталии тряслись из стороны в сторону на обтянутом кожей скелете, ему не хватало дыхания, а сердце, казалось, попало в ловушку из колючей проволоки. Он услышал звук, напоминающий внезапный прокол и шипение вырывающегося из колеса воздуха, и в следующее мгновение пуля вошла в его левую ягодицу и вышла через бедро, плеснув длинный хвост крови на стену. Он попытался одной рукой дотянуться до подоконника и взобраться на унитаз, чтобы головой выбить антимоскитную сетку и выпрыгнуть из окна на землю. Но он снова услышал приглушенное «пфффт» глушителя. Пуля ударила его в спину с тупой силой кувалды, приземлившейся между его лопаток, и вышла через отверстие над его правым соском. Он упал на бок и перелетел через край ванны, уронив на себя душевую шторку и раскинув ноги по краям ванны так, как будто они застряли в стременах.

Человек стоял над ним, держа пистолет двумя вытянутыми руками и целясь в него. Глушитель был направлен прямо ему в рот. Джессе попытался разглядеть глаза в прорезях в маске. Неужели лавандовые? «Если бы он только мог все объяснить», — подумал он. Если бы кто-то мог повернуть время вспять и найти тот момент, когда все пошло под откос, если бы только кто-то мог понять, что он всего этого не планировал, что просто так легла его карта, и это был не его выбор. Если бы только окружающие могли понять это, они согласились бы исчезнуть и забыть прошлое, забыть ту боль, что он причинял людям, и позволить ему начать сначала. Если бы он только мог найти правильные слова.

— Никто не знает, каково мне было, — прошептал он, — я валил кукурузу, когда мне было пять. Мой отец одиннадцать лет работал по ночам, чтобы купить эти проклятые десять акров.

Джессе попытался заставить себя смотреть прямо в глушитель, но не смог. Он увидел, как из отверстия в его груди надулся блестящий розовый пузырь. Слезы в его глазах искажали все вокруг, как будто он смотрел на мир со дна аквариума.

— Скажи Варине… — его легкое отказывало, и он не мог выдавить слова изо рта. Убийца подошел ближе и присел на корточки рядом с ним, одной рукой держась за край ванны, а в другой руке сжимая «Р-226».

Джессе ждал, когда следующая пуля пройдет сквозь его мозг и остановит булькающий звук в его горле, но этого не произошло. Он закрыл глаза и сипло прошептал несколько слов лицу в маске. Это была фраза, которой он научился у своего франкоговорящего отца, когда тот говорил о маленькой сестре Джессе. Затем слова, казалось, умерли на его губах. На мгновение Лебуфу показалось, что он слышит смех чернокожих. Как это ни странно, это были не чернокожие в какой-то забегаловке и это не над ним они смеялись за его спиной, как это было, когда он в первый раз надел полицейскую форму. Они были на хлопковом поле в северной Луизиане, солнце уже садилось, земля и небо стали красными, растения же приобрели темно-зеленый цвет, он чувствовал запах дождя и видел, как дождь приближается к нему словно водяная завеса. Это был Джунтинс, День Эмансипации или День Свободы, и все черные в округе направлялись в город, и он не понимал, почему же он отказался отпраздновать с ними. Они всегда были добры к нему, брали с собой в кузов грузовика, когда возвращались в город, раскачиваясь в унисон взад-вперед на кочках, а их тела были полны тепла прожитого дня, приятно пахли натруженностью рабочего человека, их ноги свешивались в пыли, а дети разбивали арбуз на крупные мясистые куски. Почему же он не поехал с ними? Было бы весело. Джессе еще раз открыл глаза и вдруг осознал, какая ужасная трансформация происходит с ним. Он уже не был Джессе Лебуфом. Он растворялся и превращался в морскую воду, его мышцы и вены таяли и бежали ручейком с кончиков его пальцев, становясь лужицей вокруг его ягодиц. Он услышал громкий всплеск и почувствовал, как крутится в хромированном сливном отверстии ванны. А затем он исчез, вращаясь в серебристом водовороте в сливной трубе, на своем пути к месту, где никто и никогда не празднует День Свободы.

Глава 23

Катин Сегура сама позвонила в «911». Первой на место происшествия прибыла «Скорая помощь» Акадии, за ней последовали представители полицейских управлений Иберии и округа Святой Марии. Поскольку это была суббота, многие соседи мирно досматривали свои сны и не увидели ничего необычного. Когда я прибыл на место, санитары уже оказывали помощь Катин в спальне. Простынь и наволочки были измазаны кровью. Ее лицо распухло от синяков, кожа на запястьях содрана до кости наручниками Лебуфа. Через дверь ванной я видел его голые ноги, торчащие из ванны. Ни в спальне, ни в ванной гильз обнаружено не было.

— Как Лебуф попал в дом? — спросил я ее.

Она рассказала мне. Затем взглянула на санитаров.

— Парни, можно мы минуту побеседуем наедине?

Они покинули спальню, и Катин рассказала мне, что Лебуф с ней сделал. Свет в ее глазах словно погас, голос был едва слышен, будто она сама не хотела слушать то, о чем говорила. Дважды ей пришлось останавливаться и начинать рассказ заново.

— Все его запах, — выдохнула она словно на излете сил.

— Что?

— Он на моей коже и в моей голове. Я никогда не смогу смыть его с себя.

— Нет, Катин, этот человек мертв и не имеет над тобой власти. Он умер смертью злобной твари и забрал свою злобу с собой. Рано или поздно ты будешь вспоминать его как жалкое создание, горящее в преисподней, которую он сам для себя и построил. Он не может прикоснуться к тебе. Ты добропорядочная, хорошая женщина. И ничто из того, что Лебуф сделал, не может изменить того хорошего человека, что живет в тебе.

Катин немигающим взглядом смотрела мне прямо в глаза. У двери ждал эксперт-криминалист из округа Святой Марии и женщина-помощник шерифа округа Иберия. Я попросил их подождать еще несколько минут, и они вышли на веранду.

— Стрелок не сказал ни слова? — спросил я.

— Нет, — подтвердила Катин.

— У тебя есть какие-либо догадки, кем он был?

— Я уже говорила об этом.

— Лебуф поймал две пули и затем свалился в ванну?

— Мне сложно сейчас вспомнить все детали. Вроде бы да.

— Я думаю, что Лебуф был еще жив, когда упал в ванну. Но контрольного выстрела так и не последовало. Как это объяснить?

— Я не знаю. Мои дети ночевали у бабушки. Я хочу их видеть, — ответила она.

— Я привезу их в «Иберия Дженерал» к тебе. Но сначала ты должна помочь мне, Катин.

— Лебуф сказал что-то, вроде как по-французски. Я не говорю по-французски. Мне плевать, что он говорил или не говорил. Но я кое-что упустила. Я попросила человека в маске убить его. Я хотела, чтобы он страдал.

Я бросил взгляд через плечо на дверь.

— Это никоим образом не повлияло на то, что произошло. Ты слышишь меня, Кэт?

Она кивнула.

— Ты назвала стрелка человеком, не мужчиной, — сказал я, — это была женщина?

Она взглянула на разводы на обоях и потолке.

— Я устала.

— Кто снял с тебя наручники?

— Тот человек.

— И ты сразу позвонила в «911»?

— Джессе Лебуфа оставили на воле, хотя должны были посадить в клетку. Не полиция спасла мою жизнь, — проговорила она. — Мою жизнь спас этот стрелок. Я надеюсь, что Джессе Лебуф горит в аду. Грешно мне так думать, и мне очень не по себе, что я ничего не могу с собой поделать.

Я сжал ее ладонь в своей.

— Это нормально, — попытался я ее утешить.

Я жестом пригласил санитаров в спальню, а сам поднял плащ, рубашку, нижнее белье, полуботинки и пистолет Лебуфа в кобуре и положил их в пластиковый мешок для мусора. Я не передал их криминалисту. Вместо этого я отправился на кухню, где мог побыть один, вытащил бумажник Джессе из брюк и просмотрел его многочисленные отделения. Я наткнулся на цветную фотографию Лебуфа с маленькой девочкой на пляже, на фоне вздымающихся зеленых волн. У девочки были кудрявые волосы цвета шоколада, она держала в руке мороженое и улыбалась в камеру. Я заглянул поглубже в бумажник и обнаружил квитанцию на покупку авиационного топлива. Имя поставщика было тем же, что и название лодочной станции, чей номер мы обнаружили в списке телефонных звонков Джессе Лебуфа. На обороте квитанции карандашом были записаны две навигационные координаты и фраза «осторожнее с нисходящими потоками и сваями в западной части бухты».

Я положил топливную квитанцию в карман рубашки и вернул вещи отставного детектива в мешок. Женщина — помощник шерифа из полиции Иберии наблюдала за мной.

— Что ты делаешь, приятель? — спросила она.

— Свою работу.

Ее звали Джули Ардуан. Она была невысокой брюнеткой с темными глазами, на вид слишком миниатюрной для своей формы. Ее муж покончил жизнь самоубийством и оставил ее одну, и когда она злилась, от ее взгляда становилось не по себе даже самым крупным мужчинам.