Бунт на «Баунти» - Бойн Джон

– Я понимаю, что ты должен думать, – улыбнувшись, продолжал он. – Что мы с капитаном никогда не ладили. И это правда, обычно он был со мной… суров. Однако мистер Блай моложе меня, Тернстайл, и он – капитан флота Его Величества. Ну, во всяком случае, по сути. А карьера, которую он сделал… я преклоняюсь перед ним, потому и постарался попасть на «Баунти». В умении вычерчивать карты ему, возможно, не было равных со времен да Винчи – тебе это известно, Тернстайл?

– Я знал, что у капитана легкая рука, – ответил я, – но не знал, что…

– Легкая рука, говоришь? – Мистер Фрейер рассмеялся. – Ты не знаешь о нем и половины. Карты, которые он составил, плавая с капитаном Куком, Господи, да в последние десять лет они оказались незаменимыми для всех нас. Он словно видит всю землю с огромного расстояния и просто зарисовывает ее. Таким даром может обладать лишь великий человек. Нет, если б я мог вернуться в ту ночь, то обнажил бы шпагу и бросился на бунтовщиков.

– И они просто-напросто зарезали бы вас, сэр, – произнес рядом негромкий голос. Я круто повернулся и увидел капитана – в той же позе, в какой он спал, но открывшего глаза.

– Капитан, – вымолвил мистер Фрейер и чуть покраснел, смущенный добротой, прозвучавшей в словах мистера Блая.

– Тернстайл, – сказал капитан, – не мог бы ты оставить нас на несколько минут? Иди на корму.

– Есть, сэр, – ответил я, хоть уходить мне не хотелось до ужаса, а хотелось узнать, как отнесся капитан к такой оценке его достоинств, высказанной человеком, которого он столько раз унижал; однако приказ есть приказ, и мне пришлось отойти от них и присесть рядом с Робертом Тинклером, одним из тех, кому в это время полагалось бодрствовать.

– О чем вы там говорили? – спросил он. – Ты и мистер Фрейер?

– Да ни о чем, – сказал я. – Я спросил его о курсе, по которому мы идем, а он стал рассказывать совсем о другом.

– Офицеры, – фыркнул Тинклер. – Дождешься от них прямого ответа, как же.

Некоторое время я наблюдал за тихо беседующими мистером Блаем и мистером Фрейером. Интересно, о чем у них шла речь? Может быть, капитан говорил мистеру Фрейеру о своем уважении к нему, благодарил его за преданность? Однако ни одного слова я не расслышал и наверняка сказать ничего не могу. Мне и поныне хочется узнать это.

День 11: 8 мая

Вэтот день мы снова увидели землю и, как обычно, страшно обрадовались возможности покинуть баркас, отдохнуть и наесться. Четверо гребцов начали разворачивать баркас в сторону острова, однако капитан грозным голосом приказал держаться прежнего курса.

– Но, капитан! – отчаянно воскликнул Вильям Коул и указал на восток, где виднелась земля. – Разве вы не видите остров?

– Разумеется, вижу, мистер Коул, – сердито ответил капитан. – У меня, к вашему сведению, два глаза и оба зрячие. Но мы должны соблюдать осторожность. Давайте, прежде чем решиться на что-либо, пройдемся вдоль береговой линии.

Настроение наше немного упало, но приказы мистера Блая надлежало выполнять, и гребцы направили баркас вдоль берега, не приближаясь к острову.

– Где мы сейчас, мистер Блай? – спросил Джордж Симпсон. – Вы бывали здесь раньше?

– По-моему, это один из островов Фиджи. Да, я был здесь вместе с капитаном. (С капитаном Куком, разумеется, наш капитан всегда ссылался лишь на него.) Нам нужно быть осторожными. На Фиджи есть дружелюбные племена, а есть и не очень. Каннибалы и прочие.

При этом слове сердце мое екнуло, мне тотчас припомнился рассказ мистера Лэмба о повадках здешних обитателей. За шестнадцать месяцев мне пришлось проделать долгий путь, пережить немало приключений, и разрази меня гром, если я собирался закончить жизнь, украсив собой пиршественный стол оравы дикарей. Как ни хотелось мне поваляться на пляже, снова размять руки-ноги, я решил, что для нас безопаснее остаться на нашем утлом суденышке.

– Капитан, – произнес вдруг мистер Эльфинстоун, – взгляните туда.

Мы посмотрели в указанном направлении и увидели компанию туземцев. Они вынесли на берег несколько каноэ, спустили их на воду и направились к нам.

– Так, – помрачнел капитан. – Этого я и опасался.

– Что это значит, мистер Блай? – воскликнул я. – Нам собираются устроить торжественную встречу?

– Ручаюсь, отнюдь не ту, какая нам понравится. Разворачивайтесь, гребцы, мы продолжаем плавание.

Моряки, которые готовы были рискнуть чем угодно, лишь бы пристать к земле, горестно застонали. А я смотрел, как к нам проворно плывут два каноэ, по четыре человека в каждом, то есть людей в них было меньше, чем нас.

– Там всего девять человек, сэр, – сказал я. – А нас восемнадцать.

– Там восемь, Турнепс, юный ты дурень, – поправил меня мистер Эльфинстоун. – Ты забыл таблицу умножения на два?

– Ну пусть восемь, – ответил я, раздраженный его педантичностью. – Втрое меньше, чем нас!

– Втрое? – воскликнул мистер Эльфинстоун и вознамерился добавить что-то еще, но ему помешал капитан.

– Где восемь, там и восемьдесят, – сказал он. – Гребите усерднее, моряки. Они скоро отстанут от нас.

Вот тут он был прав: через несколько минут каноэ замедлили ход, остановились, покачались на волнах, туземцы вскочили на ноги и погрозили нам копьями, которые вполне могли обратиться в вертела, пригодные для поджаривания нас на костре.

– Не тужите, моряки, – сказал капитан. – Найдем место безопаснее. Пока у нас все получается, верно?

– Но когда же, сэр? – спросил хирург Ледуорд голосом ребенка, у которого отняли любимую погремушку. – Мы даже не знаем, куда направляемся. Ведь карт у нас нет.

– Наши карты здесь, – ответил капитан, постучав себя пальцем по голове. – Все, что нам нужно, это моя память. Вы забыли, с кем разговариваете, хирург.

– Я ничего не забыл, сэр, и вовсе не хотел проявить неуважение к вам. Я говорю лишь, что мы не можем плавать так до бесконечности.

Команда негромко забормотала, капитан оглядел нас с некоторым неудовольствием на лице. Дело было не в том, что он опасался нового бунта, – в конце концов, этот бунт мог свестись лишь к тому, что мы выбросили бы капитана за борт, а это вряд ли послужило бы нашим интересам, – однако сознавал, что худший наш враг – уныние. Дикари, каннибалы, убийцы – это одно. А неверие в то, что мы уцелеем, – совсем другое.

– Мы идем на запад, – сказал капитан. – К архипелагу Новые Гебриды. Я могу мысленно нарисовать его карту, моряки. Он там, впереди. Я знаю это. А от него двинемся к проходу Эндевор у северной оконечности Австралии. Места там пустынные, да, но мы сможем набраться в них сил перед последним переходом к Тимору. На Тиморе мы найдем друзей и сможем спокойно отправиться оттуда домой. Я знаю эти воды так же хорошо, как лица моей жены и детей. И меня ведет вперед мысль, что я снова увижу их. Но для этого мне нужны вы, моряки. Вы со мной?

– Да, капитан, – без особого воодушевления ответили мы.

– Я спрашиваю: вы со мной, моряки?

– Да, капитан! – грянули мы дружно, и, к великому нашему счастью, небеса в тот же миг разверзлись, излившись сильным дождем, который позволил нам наполнить фляги, да и напиться вдоволь, подставляя под струи открытые рты. На какое-то время нам показалось, что сам Спаситель принял нашу сторону.

День 12: 9 мая

Пролившийся вечером дождь осчастливил нас, но проснулись мы совсем никакими. Проспав несколько часов, мы и двигаться-то могли еле-еле, до того одеревенели наши тела. Капитан заверил нас, что так оно дальше и будет. Если человек спит в мокрой одежде, то к утру влага пропитывает его до самых костей. Мне и подумать боязно было, с какими трудностями нам придется столкнуться. В то утро я даже головой-то пошевелить почти не мог, любая попытка повернуть ее порождала такую немыслимую боль, что я решил просто просидеть весь день на месте, позволяя себе лишь слегка шевелить руками-ногами и ожидая, когда в теле моем восстановится нормальное кровообращение.