Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ) - "rrrEdelweiss"

— Чарли… Чарли, ответь! Мне очень жаль сообщать тебе такие новос…

Ее рука нашарила кнопку отключения, щелкнула тумблером и оборвала старческий голос на полуслове. Навсегда порвала нить, которая связывала ее с прошлым. С четвертью века, которые она прожила бок о бок с инопланетянами. С мужчиной, ставшим ее вселенной, с ее детьми, ради рождения которых она столько выстрадала, с друзьями, которые стали семьей.

С жизнью, которую она прожила зря…

Чарли долго сидела, обняв колени и уставившись в одну точку. Несколько раз рация снова попыталась запищать, и она раздраженно скинула ее на пол, от чего хрупкий механизм развалился на части. Она смотрела на осколки, но видела не сложный прибор из поломанных микросхем, а свою жизнь, вдребезги разбитую и бесполезную.

Спустя какое-то время умные часы на ее запястье завибрировали, напоминая о том, что нужно принять лекарства. Она серьезно относилась к лечению, искренне желая помочь себе ради семьи, но сейчас вставать и пить таблетки не хотелось совершенно. Какой в них смысл, если Чарли потеряла все, что было дорого?

Сначала она хотела остаться здесь и больше никогда не шевелиться, но спустя пару минут брови ее сошлись на переносице, а в глазах появилась решимость. Нет, она не будет отказываться от таблеток, они отлично помогут ей справиться с болью! Врач же ей очень подробно рассказывал, как действуют лекарства и как их следовало принимать.

Женщина поднялась с пола, прошлась по гаражу и дому, надежно заперев все замки. Она не хотела, чтобы сегодня ее спасали. Тот единственный, кто всегда это делал, больше никогда не придет к ней на помощь… Чарли зашла на кухню, прихватив оттуда бутылку виски, которая хранилась в самом дальнем углу кухонного шкафа: после начала приема лекарств к алкоголю она не притрагивалась. Дошла до спальни, села на край кровати. Взяла с тумбочки пузырек, покрутила в пальцах. Открыла и высыпала пару кругляшков на ладонь. Закинула в рот, а потом запила принесенным с собой виски. Чарли поморщилась, глотая, хотя таблетки послушно скользнули по пищеводу. Она снова повертела в руках пузырек, вытряхнула на ладонь еще парочку пилюль, чтобы и их проглотить, запив, как и предыдущие. Довольно крупные таблетки неприятно прокатились по горлу, оставив после себя болезненное ощущение. Но разве может это сравниться с тем, что чувствовала Чарли? Разве может ощущение от того, как проваливается в желудок лекарство, сравниться с пониманием, что твою жизнь выбрасывают в помойку?! Разве может какая-то боль в горле, последовавшая за следующей порцией таблеток, сравниться с болью от фразы «В Марсианской республике такая… бумажка… не считается законной… после окончания Плутаркийской войны вы сожительствовали с моим соотечественником…» Разве гладкая капсула может сделать больно после того, как ты узнала, что выносить детей не достаточно, чтобы стать не просто генетическим материалом в эксперименте, а их матерью... Чарли запила последние таблетки из баночки, в которой несколько минут назад была месячная доза лекарств. Впрочем, глотала она очень осторожно, следя за тем, чтобы желудок принял все, что в него отправили: ей не хотелось, чтоб ее вырвало, тогда пришлось бы повторять заново.

Чарли, чувствуя, что тянет в сон, прилегла на постель и закуталась в одеяло: внезапно стало зябко, и это раздражало, мешая уснуть. Желудок сжался, но она сглотнула тошноту и попросила организм не пытаться сопротивляться ее решению.

Она закрыла глаза и вызвала в памяти образ того, о ком так болело сердце. Вспомнила, как он браво ввалился в ее гараж, но подскользнулся на масле и позорно улетел вверх ногами в стену. Вспомнила, как билось его сердце, когда он поймал ее, впервые вырывая из рук чокнутого плутаркийца. Кто бы знал, сколько таких спасений их еще ждало дальше!.. Вспомнила, как он в первый раз заглянул ей в глаза, и она замерла, не в силах вынырнуть из той глубины, в которую затянули его зрачки. Вспомнила, как он гладил ее по плечу, как смачивал ей губы, когда на свет рождались их дети. Как дрожащими руками впервые прижал к себе их девочек. Как страстно любил ее несмотря на все барьеры и ограничения, которые вставали у них на пути...

Целая жизнь, полная им, пронеслась перед глазами. И теперь, когда ее лихого марсианина нет во вселенной, та стала пустой и совсем ей не нужной. Чарли была совсем молодой, когда встретила Винни, и просто не знала, как жить без него. Или хотя бы без веры, что он однажды придет за ней.

Значит, ей самой следует к нему прийти. Побежать за ним, догнать, взять за руку и пойти плечом к плечу туда, куда он ее поведет. Закрыть глаза и просто идти рядом с тем, без кого нет самой Чарли.

«Подожди меня, любимый! Тут мне нет без тебя места. Подожди — и мы снова перешагнем границу миров вместе… как уже сделали однажды… и даже смерть не разлучит нас!..»

… Винни стоял, сложив руки на груди, и с улыбкой смотрел на нее. Когда она подошла, протянул руку, и Чарли вложила свою маленькую теплую ладошку в его. Сильные пальцы сжали ее кисть, он притянул жену ближе к себе. Обнял за талию, а следом оплел изящный стан кольцом из белого хвоста. Так привычно и естественно! Как она жила без этого последние годы?.. Любимый мужчина поцеловал ее в висок и потянул куда-то. Чарли прижалась к теплому боку, и они, не проронив ни слова, сделали шаг в бесконечность.

====== Вдовий плач. Нагината. Мир, которого не будет никогда ======

Комментарий к Вдовий плач. Нагината. Мир, которого не будет никогда Ссылка на песню К.Яровая “Настанет день...”

https://soundcloud.com/katyayarovaya/nastanet

Настанет день — и в воздухе растаетТвое лицо.Настанет день — тебя со мной не станетВ конце концов.Растает тень — рука моя наткнетсяНа пустоту.Настанет день — и голос мой споткнетсяО немоту.

И побреду я, глаз не подымая,К своей беде.Что нет тебя, еще не понимая.Совсем. Нигде.Что ты оторван от меня внезапно,Еще любя.Пойду туда, где голос твой и запах,Где нет тебя. Настанет день — глаза мои забудутТвое лицо.Настанет день — тоски уже не будетВ конце концов.Настанет день — забудут мои рукиТвой контур плеч.Твой смех и взгляд под тяжестью разлукиМне не сберечь. Но тайный свет любви неутоленнойНеугасим.И образ твой в душе запечатленныйНавек храним.Но чудо вот! Последняя наградаЗа боль мою —Еще ты есть. Ты здесь еще. Ты рядом!И я пою: Настанет день — и в воздухе растаетТвое лицо.Настанет день — тебя со мной не станетВ конце концов.Растает тень — рука моя наткнетсяНа пустоту.Настанет день…

Катя Яровая «Настанет день.» ©

Спустя 18 лет после победы над Плутарком.

Он не вернулся. Не пришел ни утром, ни вечером, ни день спустя. Исчез, пропал, как будто его и не было. А вместе с ним исчезли дядя Модо и Винни.

Она не видела тела, но знала: ее мужа больше нет.

С его работы не звонили, не пытались узнать, где он, почему не появился на службе. Значит, там известно о случившемся. Значит тот, за кем они отправились, победил.

Нагината отменила приемы в клинике, взяла отпуск и просто ждала, не зная, как жить дальше. Весь день просидела на диване, подобрав под себя ноги и глядя в стену. В душе было темно, в сердце — пусто. Она была совершенно одна. Время от времени Наги закрывала глаза, и тогда в воображении линия за линией появлялись родные черты. Вот скулы, вот глаза, вот морщинки под ними, вот нос, а вот мелкие шрамы, почти скрытые серой шерстью. Она знала о них только потому, что не меньше тысячи раз касалась их кончиками пальцев. А Огонек всегда прикрывал глаза и замирал, будто не мог поверить, что ее осторожные ласки предназначены ему… Вот его плечи, покрытые татуировкой, которую она для него нарисовала. Вот его руки, что так крепко прижимали к мощному торсу… Хотелось взять карандаш и бумагу, но сил подняться просто не было. К концу первых суток ожидания ее сморил короткий сон, но всего через несколько часов Наги проснулась и снова свернулась на диване, укутавшись в толстовку Огонька, которую так и не сняла. Потянулись долгие часы ее одинокого ожидания.