Кровавые вороны Рима - Саймон Скэрроу

Катон с облегчением вздохнул. Благодаря захвату тарана можно выиграть еще несколько часов. Внешние ворота разрушены, но внутренние – целы, и есть время засыпать переход землей и камнями, сделав его неприступным для врага. Глянув на небо, он увидел среди дождя и облаков первые проблески рассвета, тонкую серую полоску вдоль горных хребтов на востоке. Теперь была хорошо видна территория по обе стороны караульной будки и площадка перед ней. Там, упершись в бока стиснутыми кулаками, стоял Каратак и смотрел на крепость. Его глаза горели ненавистью. В следующее мгновение силурский вождь отдал своим сторонникам какой-то приказ: затрубил рог, оглашая гортанными звуками поле битвы.

Воины, добравшиеся до верхних ступенек лестниц и стремящиеся залезть на стену, отказались от своей затеи и стали поспешно спускаться вниз. Те, кто стоял на нижних ступеньках, стали осторожно пятиться. Спрыгнув на землю, они спускались по склону, а затем выбирались изо рва. Некоторые сохранили присутствие духа и не забыли захватить осадные лестницы. Несколько минут Каратак не двигался с места, но вдруг заметил на башне Катона и, подняв палец, указал прямо на префекта. В его жесте была неприкрытая угроза. Значит, Каратак не собирается отступать, пока не сотрет с лица земли форт Брукциум и не перебьет весь гарнизон вместе с командующим.

Развернув коня, силурский вождь вместе со своей армией стал медленно спускаться по склону.

За спиной у Катона скрипнула лестница. Оглянувшись, он увидел Макрона, который встал рядом с префектом.

– Первый бой мы выиграли, – прошептал Катон.

– Верно. Но потеряли Севера и других легионеров. Ты же сам видел.

– Видел.

Катон глянул на мост, где лежало обезглавленное тело центуриона, упавшее на труп силура, убитого копьем. Префект сразу же вспомнил свой первый долг, который необходимо исполнить в подобной ситуации.

– Дай приказ отменить боевую готовность. Фракийцы сменят часовых на стене. Пусть раненых отнесут к врачу, а остальным раздадут пайки. А еще скажи, что я горжусь своими воинами. Теперь враг надолго запомнит гарнизон Брукциума и поймет, что мы умеем драться в честном бою, а не только жечь деревни и устраивать резню.

– Последние слова тоже передать? – засомневался Макрон.

– Пожалуй, не стоит, – согласился Катон. – Просто передай, что я горжусь ими. Горжусь, что являюсь их командиром. Это должно воодушевить воинов… Очень скоро Каратак вернется, и надо укрепить боевой дух гарнизона.

Глава 28

Рассвело, и взору открылась картина после боя, совсем не похожая на ту, что видели еще вчерашним утром. От стогов сена остались лишь черные груды пепла. Там, где сгорели вязанки хвороста, темнели пятна выжженной земли, а рядом валялись обугленные ветки, которые залило дождем. Под стеной и во рву валялось множество трупов. Силуры понесли самые тяжелые потери перед главными воротами и на мосту. Среди мертвых тел торчали древки копий, словно забытые нерадивой швеей иголки. Противник отступил за строевой плац, и Катон послал отряд, приказав собрать среди груды трупов пригодные для боя копья. Заметив приближающихся пращников, легионеры поспешили вернуться через разгромленные ворота обратно в крепость. Второй отряд принес тела двух легионеров, убитых возле тарана, и труп Севера. Голову центуриона найти не удалось. Вероятно, во время отступления ее подобрал в качестве боевого трофея один из дикарей. Катон осматривал с башни окрестности.

Силуры разбили лагерь в устье долины. Укрытий они не построили и спали под открытым небом вокруг костров, которые умудрились разжечь после восхода солнца. Дождь прекратился, но земля и ветви деревьев напитались влагой, и только самым отважным, рискнувшим углубиться в лесную чащу, удалось добыть пригодное для разведения костров топливо.

Судя по величине лагеря, силуров было около десяти тысяч. При виде пасущихся на траве лошадей Катон прикинул, что у противника имеется несколько сотен всадников.

– Соотношение двадцать против одного, – мрачно пробормотал он. – Даже такому воину, как Макрон, не выстоять.

Окинув взглядом окрестности форта, Катон увидел небольшие отряды воинов, вставших лагерем на противоположном берегу реки, огибающей высокий холм, на котором находилась крепость Брукциум. Значит, путь к отступлению на этом направлении отрезан. Только человеку исключительного мужества под силу переплыть бурную реку с множеством порогов. Но даже если ему удастся переправиться на другой берег, чтобы выйти из долины и добраться до ближайшей римской заставы и поднять тревогу, придется пробиваться сквозь вражеский кордон. Такая попытка равносильна самоубийству, и все-таки, возможно, придется рискнуть и послать гонца. Небо застилали тяжелые облака, заслоняя горные вершины. С рассветом они сделались еще гуще, с каждым часом ухудшая видимость. А следовательно, зажигать сигнальный огонь бессмысленно: дыма не увидят ни в Гобанниуме, ни на какой-то другой римской заставе.

Катон вовремя сдержал зевок: ему не хотелось, чтобы находившиеся в подчинении люди заметили усталость командира.

– Дай знать, когда силуры зашевелятся, – обратился он к ближайшему часовому.

– Слушаюсь, господин префект, – отдал честь легионер и продолжил наблюдение за армией противника.

Спустившись в караульную будку, Катон встретился с Макроном. Центурион руководил работами по перекрытию прохода между внешними и внутренними воротами. Для этой цели воины разбирали часть ближайшей казармы, складывали обломки в плетеные корзины и постепенно заваливали проход.

– Скоро закончим, – сообщил Макрон. – Здесь силурам не пройти.

– Прекрасно, – похвалил Катон. Одним уязвимым местом в обороне стало меньше.

– А потери уже подсчитали? – осторожно поинтересовался Макрон.

Катон лишь тяжело вздохнул в ответ. Как только рассвело, писарь принес отчет.

– Двенадцать убитых, восемнадцать раненых. Большинство стали жертвами пращников. Впредь надо быть осторожней и не подставляться под удар без нужды. Слишком велик риск.

– А как не рисковать в подобной ситуации?

– Тоже верно, – почесал затылок Катон и тут заметил Децимуса. В полном легионерском облачении ветеран, прихрамывая, шел от штаба и нес оловянный котелок и кружку. Он старательно обходил лужи и хлюпающую грязь, но при виде командующего прибавил шаг.

– Вот, принес кое-что перекусить, господин префект. Вам необходимо поддержать силы. Здесь рагу и поска.

Катон с благодарностью взял котелок, только сейчас осознав, как сильно проголодался после ночного боя. Рагу не успело остыть, и он поторопился приступить к трапезе.