Зоя - Даниэла Стил

— Зайди ненадолго, — проговорила она охрипшим от волнения голосом.

Саймон переступил через порог и, чувствуя, что больше не в силах сдерживать себя, обнял ее, и рубашка медленно сползла с ее плеч. Понадобилось легкое прикосновение, чтобы она спустилась к талии, затем скользнула по стройным бедрам, — и через мгновение она стояла перед ним обнаженная.

— Я так люблю тебя.

Он почти не мог говорить, целуя ее губы, шею, груди, потом его губы заскользили по ее телу, а затем он одним сильным движением поднял ее на руки и положил на кровать, а через мгновение уже лежал рядом.

Он овладел ею так, как ему страстно хотелось с того самого дня, когда они встретились, и в комнате было тихо, когда наконец они лежали рядом удовлетворенные, счастливые, соединенные на всю оставшуюся жизнь. Она была всем, о чем он мечтал. В ней было даже больше, чем он мог когда-либо мечтать.

— Я люблю тебя, Саймон. — И, произнеся эти слова, она подумала, что любит его так, как не любила ни одного мужчину до него. Теперь она стала женщиной, его женщиной, и всегда будет ею. Настоящее и будущее принадлежат им, а прошлое стало тусклым воспоминанием…

Они вернулись в его комнату, выключили свет и лежали в постели, глядя на раскаленные угли в камине.

Они снова предались любви, а потом уснули в объятиях друг друга; их мечты осуществились, тела слились воедино, их жизни связались так прочно, как если бы они поженились в эту ночь. Это была настоящая брачная ночь, а на следующее утро их уже ждал завтрак на подносах в гостиной миссис Уитмен. Зоя накинула на голое тело атласный пеньюар цвета слоновой кости и пошла за Саймоном вниз, смеясь от счастья.

— Грешить не так уж плохо, а? — прошептала она, с аппетитом поглощая горячие булочки с черникой. Она передала булочку Саймону и налила ему кофе. Ей казалось, что он — ее первый мужчина. Она так давно была женой Клейтона — и вот теперь принадлежит другому. Саймон лишь улыбнулся и покачал головой.

— Я вовсе не чувствую себя грешником. Я чувствую себя твоим мужем.

— А я себя — твоей женой, — тихо сказала она и посмотрела на него; в ее взгляде можно было прочесть все, что она чувствовала. Не говоря ни слова, он взял ее на руки и понес наверх; булочки остались недоеденными, кофе — забытым…

Глава 39

За последующие две недели отношения между ними совершенно изменились. Они принадлежали друг другу — и знали об этом. Единственным препятствием, которое им предстояло преодолеть, было предстоящее знакомство Зои с его родителями. Она нервничала, думая о встрече с ними, но он успокаивал ее, как мог, а однажды, в пятницу вечером, объявил, что договорился с матерью, что приведет ее ужинать.

— И что же она сказала?

На Зое было новое черное платье. Она не скрывала своей тревоги, он же не предупредил ее, чтобы не пугать заранее; он просто сказал, что они пойдут куда-нибудь. Но сейчас вдруг, несмотря на все то, что произошло между ними две недели назад у миссис Уитмен, она снова почувствовала себя молодой девушкой, испугавшейся предстоящей встречи с его матерью.

— Ты действительно хочешь знать, что она сказала? — Он засмеялся. — Она спросила меня, еврейка ли ты.

— Погоди… ты еще увидишь, что будет, когда она услышит мой акцент. Когда она выяснит, что я — русская, она сойдет с ума!

— Не говори глупости.

Но Зоя оказалась права. Едва Саймон представил их друг другу, его мать нахмурилась.

— Зоя Эндрюс? Что это за имя? У вас в роду есть русские? — Она предположила, что ее назвали в честь бабушки или какой-нибудь дальней родственницы. Мать была почти такой же высокой, как Саймон, и на Зою смотрела сверху вниз.

— Нет, миссис Хирш. — Зоя не сводила с нее своих больших зеленых глаз, молясь в душе, чтобы буря не разыгралась. — Я сама русская.

— Вы русская? — Она переспросила Зою на ее родном языке, и Зоя улыбнулась: это был крестьянский говор, который она слышала в детстве, и на мгновение она вспомнила Федора и его милую жену Людмилу.

— Я русская, — снова подтвердила она, на сей раз тоже по-русски, с плавной дикцией и уравновешенностью, именно так, как говорили в свете. Она ожидала, что пожилая женщина мгновенно узнает этот выговор и скорее всего возненавидит ее еще больше.

— Откуда вы родом? — Допрос продолжался, и Саймон беспомощно смотрел на своего отца, который тоже внимательно наблюдал за Зоей. Он одобрил выбор сына: Зоя была привлекательной женщиной, явно благородного происхождения и с хорошими манерами. Да, Саймон сделал правильный выбор, но отец-то знал, что остановить Софью, мать Саймона, было невозможно.

— Из Санкт-Петербурга, — ответила Зоя, мягко улыбаясь.

— Из Санкт-Петербурга? — Это произвело на Софью впечатление, но она скорей бы умерла, чем призналась в этом. — И как ваша фамилия?

Впервые в жизни Зоя порадовалась, что она не Романова, хотя и ее фамилия была не многим лучше.

Она чуть не рассмеялась, глядя на великаншу в ситцевом домашнем халате. Руки у Софьи были почти как у мужчины, отчего Зоя еще больше чувствовала себя ребенком.

— Юсупова. Зоя Константиновна Юсупова.

— Почему бы нам не поговорить сидя? — неловко предложил Саймон, но его мать не собиралась сдавать позиции и не сделала ни шагу к стульям с прямыми спинками, стоявшим в небольшой квартире на Хьюстон-стрит.

— Когда вы приехали сюда?

Саймон в душе застонал. Он-то знал, что последует за этим.

— После войны, мадам. Я уехала в Париж после революции. — Не имело смысла скрывать, кем она была.

Ей только было жаль Саймона, с несчастным видом слушавшего перепалку между своей матерью и женщиной, на которой он хотел жениться. Но они знали, что теперь уже ничто не разъединит их, ведь они были близки и душой, и телом.

— Значит, вас вышвырнули из страны после революции?

Зоя улыбнулась.

— Полагаю, можно сказать и так. Я уехала с моей бабушкой, — тут ее глаза стали серьезными, — после того, как перебили всю мою семью.

— Так же, как и мою, — резко сказала Софья Хирш, Их фамилия была Хиршовы, но офицер иммиграционной службы на Эллис-Айленде был настолько ленив, что не дописал последние буквы — и без дальнейших церемоний они стали Хиршами. — Мои родные погибли во время погромов, их перебили царские казаки. — Еще ребенком Зоя слышала рассказы об этом, но не могла и помыслить, что когда-нибудь ей придется убедиться в достоверности этих рассказов.

— Очень вам сочувствую.

— Ммм… — Мать Саймона сверкнула глазами и удалилась на кухню. А когда ужин был готов, отец зажег свечи и прочел молитву. Мать Саймона сохраняла в доме культ кошерной пищи и приготовила традиционный шаллах, который подавали с ритуальным вином. Все это было для Зои в новинку.