Миллион поцелуев в твоей жизни - Моника Мерфи

и поднимаюсь наверх, прогоняя прочь мысли об отце. О моей семье. Обо всем.

Я хочу сосредоточиться на Рен. Больше никто не имеет значения.

Дойдя до верха лестницы, я резко останавливаюсь и смотрю на Рен, которая стоит у изножья кровати в гостиничном халате. Волосы распущены и спадают по плечам, на лице ни капли косметики, кроме красного блеска для губ.

Член встает по стойке смирно.

– Ты это купила в том магазине? – дразню я.

Она оглядывает себя с улыбкой.

– Не совсем.

– Тогда покажи, что там у тебя.

Рен снова смотрит мне в глаза.

– Ты правда хочешь увидеть?

Я киваю.

Она берется за пояс халата.

– Возможно, ты удивишься.

– Я люблю приятные сюрпризы.

Она тихо посмеивается. Ужасно сексуально.

– Надеюсь, тебе понравится.

– Сними халат и покажи мне, Пташка.

Рен развязывает пояс дрожащими пальцами, и белая махровая ткань расходится, обнажая ее сексуальные ноги, плоский живот и пышную грудь. Она сбрасывает халат с плеч, и он падает ворохом возле ее ног, а я не могу отвести взгляда, чувствуя, как перехватило дыхание.

На ней лифчик из нежнейшей розовой ткани с отделкой из красного кружева. Мне видно ее соски. Трусики из того же комплекта, и через них просвечивают волосы на лобке. С тем же успехом она могла бы остаться голой, но черт, она сексуальна.

Соблазнительнее всех, кого я видел.

– Нравится? – робко спрашивает Рен.

Я киваю и иду к ней, но останавливаюсь, когда между нами остается пара метров. Сейчас или никогда. Мне хочется наброситься на нее и, предполагаю, что она тоже этого хочет, учитывая, что на себя надела. Но черт возьми.

Мне нужно убедиться.

– Очень нравится. – Плавные линии ее живота, маленькая впадинка пупка… Мне хочется провести по ней языком. – Боюсь, как только прикоснусь к тебе, не смогу себя контролировать.

В ее взгляде мерцает что-то незнакомое, и она облизывает губы.

– На такую реакцию я и надеялась.

Получив от нее дозволение, я подхожу к ней и опускаю руки ей на бедра, играя с кружевной резинкой трусиков.

– Ты сводишь меня с ума, Пташка.

Она запрокидывает голову и улыбается мне, но ее глаза широко распахнуты. Я вижу в них страх, и хочу развеять его. Развеять все, что ее пугает, чтобы она почувствовала себя в безопасности со мной.

– Мне нравится, что ты придаешь мне уверенности.

Я притягиваю ее к себе, и мы прижимаемся друг к другу.

– Ты самая сексуальная женщина, какую я только видел.

В ее глазах вспыхивает жар.

– Я вижу тебя. – Я обхватываю ее левую грудь и нежно сжимаю, и у нее подрагивают веки. – Твои соски. – Прижимаю руку к ее киске, и ладонь окутывает тепло ее тела. – Твою киску. Ты хотела, чтобы мне было видно.

Рен кивает, приоткрыв рот.

– И твой рот. – Я касаюсь уголка ее губ, а убрав руку, вижу бледный отпечаток красного блеска на кончиках пальцев. – Ты помнишь, что я говорил.

– Я хочу кое-что сделать, – шепчет она. – Позволишь?

– Да. – Я даже не колеблюсь.

Я дам ей все, что она захочет.

Рен отстраняется и берет с тумбочки телефон, покачивая задом при каждом шаге. Член упирается в джинсы, и, опустив руку, я обхватываю его ладонью. Пытаюсь расположить поудобнее.

– Я хочу сделать снимок, – говорит она, и я вскидываю брови.

– Ты, блин, серьезно?

Она кажется немного раздраженной.

– Дай договорить. Я хочу сфотографировать тебя. А потом себя. Нас. Вместе.

– Это называется фотосвидетельством, крошка.

Рен подходит ко мне с дерзкой улыбкой.

– Я не боюсь. Ладно, сними свитер.

Я послушно снимаю его через голову и бросаю на пол. Она проходится оценивающим взглядом по моим плечам. Мышцам груди. Опускается к животу. Изумление, с которым она рассматривает меня, вызывает желание сорвать с себя джинсы и показать ей то, что она на самом деле хочет увидеть.

– Хорошо, замри. – Рен делает пару шагов ко мне и приближается губами к моей левой грудной мышце. Слегка выпячивает губы, наклоняется и оставляет долгий липкий поцелуй на моей коже, а затем отстраняется.

А потом фотографирует оставленный отпечаток.

– Пытаешь оставить на мне метку?

– Создаю наше общее воспоминание. – Она целует меня снова в другом месте, но близко к первому следу. Фотографирует и его тоже, затем проверяет результат и, сосредоточенно нахмурив брови, разглядывает снимок.

– Как вышло?

– Думаю, мне нужна помада потемнее. – Она протягивает мне телефон.

Я смотрю на фотографию.

– Да. Видно, но не очень четко.

– В следующий раз накрашусь более темной, – тихо говорит она, и в ее голосе слышится обещание.

– Хочешь сделать это снова?

– Я много чего хочу сделать с тобой. – Я вижу эмоции, которыми горят ее глаза, и понимаю, что настал мой час. Я должен быть откровенным с этой девушкой и рассказать ей о своих чувствах.

– А я с тобой. – Я притягиваю ее к себе и просто обнимаю. – Ты же знаешь, что важна мне?

Она смотрит на меня, хлопая глазами.

– Правда?

– Ну да. Я… не завожу отношений. Обычно. Мои родители… – Мой голос стихает, и она терпеливо ждет, когда я продолжу. – Они не лучший пример. Пока я рос, у меня дома было не так много любви. Только деньги.

Всегда одни только деньги.

– Мы – не наши родители, – тихо говорит Рен, и я задаюсь вопросом, не думает ли она сейчас о своих.

– Да, но они влияют на нас и наше поведение. Мой отец был… и остается деспотичным придурком. Он нехороший человек. – И это еще мягко сказано.

– А ты хороший. – Я порываюсь возразить, но она мотает головой, и я замолкаю. – Правда. Ты милый и добрый. Со мной.

– Потому что ты мне нравишься. – Этих слов недостаточно, чтобы выразить мои настоящие чувства к Рен. Это не просто симпатия. Или забота. Это…

Я не хочу навешивать ярлык. Не сейчас.

– Тогда я, наверное, должна быть польщена. – Она тихо смеется.

Сексуально.

Я не отвечаю. Просто целую ее, пока у нее не перехватывает дыхание, и изучаю языком ее восхитительный рот. Черт, мне все мало. Чувство настолько ошеломляющее, что почти причиняет боль.

А что еще хуже? Мысль о том, что я могу ее потерять. Это невыносимо даже представить.

Отстранившись, Рен улыбается, просовывает между нами телефон и фотографирует меня.

– Что за хрень, Пташка?

Она уже с улыбкой открывает фото.

– Твои губы покрыты блеском.

Когда она показывает мне фотографию в телефоне, я вижу только преисполненного страстью идиота, который ошеломлен девушкой, что только что его поцеловала.

– Я выгляжу нелепо.

– Скорее до нелепости сексуально. – Рен бросает телефон на кровать и улыбается мне. – Спасибо, что