В краю танцующих хариусов. Роска - Станислав Олефир

Минут через двадцать, прихватив фонарик, вместе с бригадиром отправились к навесу. Там по-прежнему полная тишина. Белеют у ящика пустые миски, рядом с ними валяются какие-то щепки, больше ничего не видно.

Мы постояли у загородки, несколько раз стукнули в доски, я даже пытался звать Роску, но она не появилась. Может, чуяла чужого и боялась показываться ему на глаза, а может, не доверял и мне.

Несмотря на то что ее поведение вполне объяснимо, мне вдруг стало очень обидно. Уж на минутку-то могла и выглянуть. Давно должна бы сообразить, что кроме добра я ей ничего не желаю. Обида долго не проходила, и когда, поужинав, убрали со стола, Шурига предложил отнести Роске объедки, я отмахнулся, сославшись на то, что она уже сыта и вообще в такое время я ее не кормлю…

Утром меня разбудил Шурига. В полушубке и запорошенных снегом валенках он стоял у кровати и осторожно дергал за угол одеяла:

— Вставай! Твоя росомаха тю-тю.

— Что-о? — не понял я бригадира.

— Вставай, сбежала твоя росомаха, говорю. Доски прогрызла и дай бог ноги.

Подхватываюсь, натягиваю валенки и, накинув куртку на плечи, бегу к навесу. Сзади с пыхтением поспевает Шурига.

У навесов все без изменений. Гундосят рассевшиеся на лиственнице вороны, сипят кедровки, тенькают синички. Даже ястребиная сова на месте. Сено разбросано по всему настилу, рядом с ящиком гора щепок, в самом настиле темнеет большая дыра. Наверное, одна из досок там оказалась с гнильцой, вот Роска ее и прогрызла. А я-то думал, что она в первую очередь постарается перелезть через загородку или в крайнем случае сделает в ней дырку.

Настил под навесом уложен на толстые схваченные коваными скобами бревна, и между ними ни одной щелочки. Значит, росомаха выбралась через боковой проем. Один из них выходит на кучу выбранной бульдозером земли, а вот другой совершенно открыт. Осенью через этот проем под навес залезал заяц, и я даже пытался его поймать. Там довольно просторно.

Бегу в конец навеса, уверен, что сейчас увижу Роскины следы, но там ничего такого нет. Просвет между землей и настилом занесло снегом. Везде лишь проложенные полевками строчки да давнишний нарыск охотившегося за ними горностая.

Я уже понял, что Роска никуда не убежала, а скорее всего промышляет под настилом полевок или устроила там гнездо и преспокойненько отдыхает. На всякий случай осматриваю снег с обратной стороны и вдруг замечаю там Роскины следы.

Ушла все-таки! Мне становится обидно до боли в сердце. Хотя давно был готов к тому, что Роска скоро покинет меня, и хорошо понимал, что это самый лучший выход для нас обоих, но, оказывается, все далеко не так просто. Я надеялся, что это случится значительно позже да и выглядеть будет несколько по-иному. Пусть бы она окончательно выздоровела, я бы ее хорошо в последний раз накормил, попрощался и беги себе куда хочешь. Но вот так, ни с того ни с сего…

Шурига что-то кричит мне с другого края навеса, но я его не слышу. Стою, гляжу на рассыпанные цепочкой следы, и на бригадира никакого внимания. Где же она пролезла? Подхожу ближе и вдруг вижу, что следы-то не Роскины! Сегодня ночью у навеса побывала хромая росомаха. Вот это событие так событие! Она-то как здесь оказалась? Может, Роска как-то там позвала ее. Хотя нет. Скорее всего Хромая наткнулась на мусор, который я собрал под кроватью и разбросал по следам Роскиного соседа. Она, конечно же, сразу узнала Роскин запах и отправилась на поиски. Нужно проверить, может, сюда заглядывал и Роскин сосед.

Проваливаясь в снегу чуть ли не по пояс, бреду рядом с отпечатками хромой росомахи, но больше ничьих следов не нахожу. Возвращаюсь к Шуриге и рассказываю о своем открытии. Тот и верит, и не верит:

— Ну ты даешь! Не может быть. Значит, эта, ну которую Чернышев ранил, здесь?

Ему не терпится поскорее выманить Роску из-под настила, но я здорово продрог и тороплюсь в бригадирскую. Переоделся, прихватил щуку покрупнее — и к загородке. Шуриге такое расточительство, конечно же, не понравится, но меня это ничуть не тревожит. Вчера снова поставил вентерь на гольянов, глядишь, какой десяток и поймается. А будут гольяны — будут и щуки.

Шурига стоит, прислонившись лицом к доскам, и ждет, когда появится Роска. Осторожно приоткрываю калитку, подтягиваю проволочным крючком пустые миски и оставляю здесь же, у настила, затем бросаю щуку рядом с дыркой.

Довольно долго все остается без изменения. Может, Роска услышала чужого человека и боится оставить свою утайку, а может, наелась полевок и вообще не покажется до самого вечера. Я принялся махать Шуриге рукой, чтобы он убрался подальше от навеса. Тот понимающе кивнул головой, потоптался на месте, изображая этим, что он как бы отправился в бригадирскую, и снова застыл на месте. Ну и Шурига! Он что, за дуру ее считает? Я снова начинаю сигналить бригадиру. В это время один из воронов снялся с лиственницы, сделал круг над навесом и плюхнулся рядом со щукой. Чуть постоял, обошел рыбину со стороны головы и принялся клевать. Скоро к нему присоединились и остальные вороны. Клюют споро, возят щуку по доскам, та под тяжелыми клювами подпрыгивает, словно живая.

Вдруг одна из птиц испуганно вскрикнула, все дружно замахали крыльями и стремглав кинулись прочь. В то же мгновенье из прогрызенной в настиле дырки показалась Роска.

У хищников плохое зрение, мы стояли притаившись за досками и даже дышали не в полную силу, но Роска хорошо видела и чуяла нас. Сначала она поглядела в мою сторону, затем повернулась к Шуриге, и снова ко мне. Словно хотела спросить: «А это кто?»

Чуть постояла, еще раз осмотрелась и неторопливо направилась к рыбине. Вид у нее был вполне нормальный и даже хромала совсем немного. Вот только движения ее были слишком уж осторожными, словно она в любую минуту ждала от нас какого-то подвоха. Наклонилась над щукой, обнюхала и скоро вместе с нею исчезла под настилом.

…Мы позавтракали, сыграли три партии в шашки и отправились за олениной. Я прихватил удочки, а Шурига ружье и лопату. Вчера я рассказал ему о встретившихся у вырубок оленях и куропатках, и бригадир надеялся хорошо поохотиться. Кроме того, он упрекнул меня за то, что я не обследовал до конца всю лавину. Вполне возможно, где-то под снегом лежит еще олень, а может быть, и не один. Я и сам подумывал об этом. Оленя-то я откопал у самого края лавины, все остальное даже толком не осмотрел. А может, в этом виноваты вороны? Больше ничего этих птиц в лавине не интересовало, я поверил им и не стал проверять.

Сразу за Лиственничным спустились к Фатуме. Почти вся ее середина покрылась окнами проталин. Везде видны следы выдр. Наверное, эти зверьки загодя узнали о предстоящей оттепели и явились на промысел. А может, здесь у них постоянные угодья и лишь на время сильных морозов они откочевывают к незамерзающим ключам. Нужно спросить Шуригу, когда выдры появились у Лиственничного в прошлом году. В ту зиму они возили сено с Сокжоевых покосов до майских праздников и, наверное, встречали выдр не один раз.