Военные приключения. Выпуск 2 - Григорий Кошечкин

Прошло восемьдесят лет, и 10 августа 1913 года был утвержден новый георгиевский статус. Его принятие совершенно справедливо объяснялось тем, что «последовавшее за истекшее восьмидесятилетие полное изменение свойств боя на суше и на море и в особенности чрезвычайное развитие техники военнаго и морского дела с очевидностью указали на явную необходимость изменения положений, касающихся награждения Военным Орденом Святаго Георгия и причисленным к оному знаком». Как указывалось далее, сохраняя незыблемыми главнейшие постановления 1769 и 1833 годов, «настоящий статус во всем сообразован с современным состоянием военнаго искусства и точно установляет признаки истинно выдающихся отличий, отвечающих высокому значению сей особо чтимой боевой награды».

Статус начинался почти с буквального повторения положения 1769 года, что ни порода, ни предшествующие заслуги не дают права на орден и «удостаивается онаго единственно тот, кто не только обязанность свою исполнял во всем по присяге, чести и славе, но сверх сего ознаменовал себя в пользу и славу Российскаго оружия особым отличием». На это положение хотелось бы обратить особое внимание, ибо оно под непривычным для нас углом зрения показывает некоторые особенности государственных традиций России.

Далее раскрываются эти отличия: «Кто, презрев очевидную  о п а с н о с т ь  и явив доблестный пример неустрашимости, присутствия духа и самоотвержения, совершил отличный воинский подвиг, увенчанный полным  у с п е х о м  и доставивший явную  п о л ь з у. Подвиг сей может быть совершен или по распоряжению высшаго начальства, или по собственному внушению. Воин, одушевленный преданностью к Престолу Императорскому, любовию к Отечеству и к воинской славе, усмотрев во время битвы ту минуту, в которую представляется случай внезапным и сильным нападением нанести неприятелю значительное разстройство и даже само поражение, может, и не ожидая приказания начальства, решиться на такой подвиг, и ежели достигнет совершеннаго успеха, то вполне достоин будет награды, для отличия храбрых установленной; но и при сем не должен забывать, что дисциплина есть душа воинской службы, и что всякое действие, оную нарушающее, не пользу и славу, а вред и стыд приносит. Посему ежели, совершая означенный подвиг, он расторгнет общую связь действий, главным военачальником предначертанных, притом с губительным исходом, то не только лишается всех прав на получение ордена Святого Георгия, но вместе с тем, как нарушитель дисциплины, предается военному суду».

«Дисциплина есть душа воинской службы…» Эти слова и поныне составляют главную суть отечественной армии. На том стоим и стоять будем. Изложенное выше положение не только не утратило своего значения, но стало в наши дни основополагающим, о чем необходимо постоянно помнить.

Далее, аналогично предшествующему статусу, шли подробные росписи-примеры, включающие признаки истинно выдающихся подвигов по родам оружия в сухопутных войсках и на флоте. Однако впервые, независимо от указанных примеров, новый статус устанавливает, что, как правило, военным орденом награждаются: «а) кто по собственному почину, за своею ответственностью, совершит такой доблестный подвиг, который по решительному его влиянию на ход боя приведет к успеху наших войск или флота; б) кто будучи окружен превосходными силами неприятеля, в ответ на предложение сдаться, ответит отказом и в последующем неравном бою с честью  п о г и б н е т; в) кто после упорнаго боя, не имея возможности к дальнейшему сопротивлению и во избежание захвата неприятелем, взорвет укрепление или часть его, уничтожит укрепленное здание или другой опорный пункт или истребит корабль, причем сам  п о г и б н е т, и вообще тот, г) кто  с м е р т ь ю  своею запечатлеет содеянный им геройский подвиг, достойный увековечению в летописи отечества».

Что еще можно добавить к этим словам? Как много мы потеряли от того, что пренебрегали порой боевым опытом и укладом ратной жизни наших предков…

Таким образом, впервые подтверждалось право на награждение посмертно. Обычно же ордена давались лишь живым, и в предшествующие периоды бывало не раз, что с груди достойно убитого в бою снимался орден — для награды его боевого товарища, еще не имевшего такого ордена, но также геройски проявившего себя в сражении. Теперь же отмечалось, что если офицер, совершивший подвиг, достойный ордена Святого Георгия, погибнет, то это обстоятельство не может препятствовать его награждению, а его семья, по получении награды, получает и все права, соответствующие Георгиевскому кресту.

В статусе подробно описывался внешний вид наград, соответствующий каждой степени. Атрибуты и членение ордена оставались прежними. Более подробными становилось описание внешнего вида различных степеней ордена. Вот, например, первая степень: «Первая степень большого креста; а) Лента о трех черных и двух оранжевых полосах, носимая через правое плечо; б) Крест большой, золотой, с белою с обеих сторон финифтью, по краям с золотой каймой. В середине креста изображен, на финифти же, герб Московского царства, то есть в красном поле Святой Георгий, вооруженный серебряными латами, с золотою, сверх оных висящею епанчею, имеющий на главе золотую диадему, сидящий на серебряном коне, на котором седло и сбруя золотыя, и поражающий золотым копием чернаго змия в подошве щита. На обратной стороне, в середине, на белом поле, вензелевое Святаго Георгия имя; в) Звезда четыреугольная, золотая, посреди которой, в черном обруче, желтое или золотое поле, а на оном изображено вензелевое имя Святаго Георгия. В черном обруче золотыми буквами надпись: «За службу и храбрость». Звезда сия носится на левой стороне груди».

Имена и фамилии георгиевских кавалеров увековечивались занесением их на мраморные доски как в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца в Москве, так и в трех учебных заведениях, в которых они воспитывались. В Георгиевском зале списки кавалеров начали вести еще с 1849 года. Сама Дума поначалу располагалась в Чесме при церкви Иоанна Крестителя, где имела дом, архив, печать и особую казну, а с 1811 года местом ее собраний стал Георгиевский зал Зимнего дворца.

Наряду с Георгиевскими крестами офицеры за воинские подвиги награждались и Золотым оружием. Так называемое Золотое оружие — шпаги, сабли, палаши, шашки и кортики существующих образцов, но с эфесами сплошь позолоченными, с лавровыми украшениями на кольцах и наконечниках ножен. На эфесе сделана надпись «За храбрость» и помещен крест ордена Святого Георгия уменьшенного размера из эмали; темляк к оружию — на георгиевской ленте. Генералам и адмиралам, помимо этого оружия, может жаловаться и Золотое оружие с бриллиантами, причем надпись «За храбрость» заменяется указанием на подвиг, за который оружие пожаловано. Офицеры могут заслужить лишь Золотое оружие без бриллиантов.

Это оружие жаловалось за военные подвиги с 1774 года, но только указом 28 сентября 1807 года лица, получившие его, приравнивались к кавалерам российских орденов. Оружием с бриллиантами награждал лично монарх, без алмазов — главнокомандующий, с 1913 года — особая Дума, состоящая из кавалеров этого оружия. С этого же года Золотое оружие именуется георгиевским. Удостоенные награждения георгиевским оружием ни в коем случае не могут заменить его обычным. Разрешается лишь при награждении этим оружием, украшенным бриллиантами, носить его без темляка, сохраняя на эфесе лишь орденский знак, украшенный алмазами. Установление, что орден Святого Георгия носится на георгиевском оружии, причисленном к ордену Святого Георгия, приближает само оружие к ордену. Имеющие это оружие приобретают право на участие в торжествах праздника ордена Святого Георгия 26 ноября.

Отношение к ордену было всегда особо почтительным даже со стороны царствующей фамилии. Так, когда в 1801 году Дума предложила Александру I принять орден, он отказался, заявив, что «имея особенное к сему ордену уважение, он оставляет желание Думы исполнению времени». В 1805 году, воспользовавшись тем, что Александр лично присутствовал в армии, воевавшей на полях Европы, Дума опять просила принять орден I степени. Но император заявил, что степень эта более приличествует военачальникам, он же в армии лишь присутствовал и поэтому вправе принять лишь IV степень. В августе 1838 года Николай I, по случаю истечения 25-летнего срока его действительной службы, выразил желание иметь установленный за это орден IV степени. Орден срочно истребовали из Думы, но император заявил, что примет Георгия не раньше, чем Дума рассмотрит его послужной список в обычном порядке. Николай II также имел орден Святого Георгия IV степени. Произошло это из-за того, что командующий Юго-Западным фронтом Николай Иудович Иванов решил поправить пошатнувшееся реноме в глазах императора. Воспользовавшись тем, что Николай Александрович осмотрел расположение одной дивизии, находящейся за 25 верст от передовой, он срочно собрал георгиевскую думу, действовавшую при штабе фронта, и та вынесла решение о присуждении императору ордена. Это вызвало резкий протест командующих фронтами. Особенно возмущался дядя Николая II — великий князь Николай Николаевич, бывший в начале войны верховным главнокомандующим, а после — командующим фронтом на Кавказе. Командующие считали, что награждение орденом неправомерно, поскольку деяние императора никак не подходит ни под один пункт георгиевского статуса.