Чужая - Александр Сухов

Между тем, еще парочка зазевавшихся пупырей попала на обед к разошедшемуся не на шутку древу. На этот раз потеря бойцов не прошла незамеченной отрядом. Летающие шары прекратили идиотское пение, что-то защебетали на каком-то тарабарском языке. Затем закружились, будто в водовороте и начали постепенно сбиваться в гигантскую кучу. Откуда-то из глубины леса начали появляться все новые и новые их собратья и также вливаться во все уплотняющуюся массу.

Наконец куча мала, которую устроили пушистые комочки, сплотилась в нечто единое монолитное. Теперь из общей массы при всем желании невозможно было бы вычленить глазом отдельную особь. Между тем, гигантский ком продолжал меняться прямо на глазах. Вмиг и он оброс неисчислимым количеством зубастых пастей, извивающихся щупальцев, смертоносных клешней, пилообразных выростов.

По завершении означенных трансформаций чудище громко выкрикнуло всеми своими ртами:

— Мочи чурбанов! — И, клацая челюстями и клешнями, устремилось к тому самому дереву.

Почувствовав приближение неминуемой гибели, дерево громко заверещало:

— Нэ убивай, бират!

На что зубастый монстр с издевкой в голосе ответил отчего-то голосом Сергея Бодрова-младшего:

— Не брат я тебе, гнида черножопая!

Расправа была скорой и кровавой. Да, да, я не ошибаюсь, именно кровавой, поскольку как оказалось, вместо сока по жилам растения текла самая настоящая кровь красного цвета. Уничтожив одно хищное дерево, чудовищная машина убийства не успокоилась. Дружно распевая: — Wenn die Soldaten Durch die Stadt marschieren, — она покатилась крушить соседние деревья.

Откровенно говоря, то, что происходило у меня на глазах, совершенно перестало мне нравиться. И проявление агрессии со стороны дерева, и то, каким образом отомстили за своих собратьев веселые пупыри. Ну, разделались с виновником, зачем же всех прочих его собратьев крушить? Не, нужно как-то остановить это побоище, попахивающее откровенной ксенофобией.

Не мешкая ни мгновения, я бросился наперерез клацающему и горланящему клубку. В тот момент я не думал, чем вообще смогу помочь обреченным на гибель деревьям, но стоять в стороне мне не позволяла совесть.

Встав на пути машины убийства, я скрестил над головой руки и начал что-то громко кричать, мол, нельзя из-за одного подонка губить невинные души, дескать, это великий грех.

Как ни странно, клубок остановился, не докатившись до меня каких-нибудь пару шагов, прекратил дурацкое пение и, вырастив огромное ухо, начал внимать моим словоизлияниям. Вполне возможно, я говорил сбивчиво, невпопад, но моя искренность и убежденность в собственных словах, зацепила разбушевавшийся конгломерат.

— Может быть, ты и прав, человече, — молвило существо, но это они пришли к нам, мы их не звали. Несмотря на это, мы их пригрели, разрешили жить на этой земле, молиться своим богам, наживаться за наш счет. Но никто не позволял им садиться нам на шею, вертеть нами как им захочется, наконец, убивать нас. Сегодня настал час расплаты, отойди в сторонку и не мешай совершить праведный суд.

— Нет, это неправильно, — не согласился я. — Должен существовать какой-то иной не кровавый выход.

— Мы искали, — существо вырастило приличных размеров человеческий рот и криво усмехнулось, — пытались договориться, уступали, глотали оскорбления, но дальше уступать уже некуда. Чаша народного терпения переполнена, все эти лицемерные твари будут поголовно уничтожены.

— Но существуют законы…

— Ха, ха, ха! — громко прорычало чудище. — Человек, законы-то существуют, но те, кто были обязаны следить за их исполнением, погрязли в мздоимстве и прочих грехах. Ничего, перед тем как сплотиться, мы очистили свои ряды от скверны. Теперь мы едины как никогда и полны решимости искоренить все зло на нашей земле.

— В таком случае, вам придется сначала уничтожить меня, — мои слова прозвучали, возможно, излишне пафосно, но от всей души. — Как представитель закона я не могу, не имею права спокойно смотреть на то, как вершится самосуд.

— Ну что же, это твой выбор.

С этими словами гигантский клубок вновь оскалился сотнями пастей, ощетинился клешнями, роговыми выростами и прочими смертоносными орудиями и покатился прямо на меня.

Перед тем как ощутить страшную боль, я успел подумать:

— Так вот ты какая, Гидра Революции.

Признаться, никакой боли я не успел почувствовать, в мгновенье ока мое тело размазало в кровавый фарш и меня не стало…

Из состояния небытия меня вывел громкий и очень недовольный голос:

— Что ты тут делаешь, смертный?!

Открыл глаза и вновь увидел себя парящим в бездонной синеве. Над головой знакомая ветвь, на ветви деревянная кукушка из моих настенных ходиков. Помимо вышеперечисленных объектов на меня уставилась пара огромных внимательных глаз. Ну да, самые настоящие глаза, не как у Квагша глазные яблоки на мускулистых жгутах, а обычные человеческие глаза, время от времени моргающие неведомо откуда берущимися при каждом моргании ресницами.

А еще я вспомнил, что я человек, и зовут меня Листопад Федор Александрович. Мне сорок два года. Рост сто семьдесят шесть сантиметров, вес восемьдесят килограммов. Проживаю в столице Российской Федерации, в районе Южное Бутово по адресу… впрочем, адреса сотрудников «Линии» — информация закрытая, поэтому не стану ее разглашать. Осужден лагорийской Инквизицией к отправке в Нижние миры. По всей вероятности, именно в одном из таких миров в данный момент и нахожусь.

Уфф! Даже облегченно вздохнул. Хотя бы вспомнил, как меня звать-величать. В этот момент перед моим внутренним зрением замелькали яркие картины недавнего кошмарного побоища, и меня едва не вырвало при одном лишь воспоминании о потоках крови, хлеставших из отрубленных ветвей обреченных на смерть деревьев. Силы Небесные, привидится же такое! Теперь я был уверен, что вся кровавая история была лишь плодом моего больного воображения. По всей видимости, именно так повлияла на мою психику незаслуженная кара, подстроенная гадким магом Умбериком.

Между тем, ниже парящих в воздухе глаз возникла столь же огромная зубастая пасть, и вновь повторила свой вопрос:

— Откуда ты свалился на мою голову, смертный? И вообще, за каким хреном ты здесь, коль не смог пройти даже первую стадию испытания?

— Испытания? Какого испытания? — затравленно таращась прямо в глаза неведомого существа, спросил я.

— Издеваешься?! — громко воскликнула пасть.

— Ни в коем разе, — испуганно пролепетал я, — извините, но, к великому моему сожалению, не имею чести знать вашего имени.

Глаза строго посмотрели прямо в мои глаза, тут же мир вокруг поплыл, и на какое-то мгновение я потерял связь с реальностью. Однако вскоре отпустило. Чужой взгляд по-прежнему был направлен на меня, но теперь в нем не было ни малейшего намека на угрозу.