Лабутены для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич

Как истинный французский кавалер, Жак развлекал ее рассказами.

– В Монако нужно быть начеку. Там особая атмосфера. Привычное, хорошо знакомое, становится не похожим на себя, кажется подделкой. Зато подделку легко принять за оригинал. В 1931 году в Монте-Карло проходил конкурс двойников Чарли Чаплина. Сам Чаплин, тайно участвовал в этом конкурсе и занял третье место.

Кира слушала его фоном, как слушала бы негромкую музыку по радио. Несколько раз Жак прерывался, поправлял салонное зеркало, всматривался во что-то позади стремительно мчащегося «Порше».

– Кстати, многие ошибочно полагают, что Монте-Карло – это столица Монако, – проговорил он сосредоточенней, чем несколько минут назад.

– А это всего лишь район княжества, в котором расположены казино, – перебила Кира.

– О! Мне попалась весьма продвинутая спутница. Браво!

Кира не стала сообщать, что специально изучала путеводитель по Лазурному Берегу – зачем снижать градус впечатлений кавалера?

Выехав из очередного тоннеля, Жак сбросил скорость и позвонил по телефону. Он произнес несколько фраз на французском, но каком-то непонятном: что-то про черноту, хвосты, зонтик… Впрочем, Кира не вникала в его слова: машина пересекла границу княжества Монако.

В легкой дымке открылись склоны гор, облепленные пестрыми строениями. Спускаясь к морю, город плавным крещендо набирал силу и звучание, и теплый воздух дрожал от этого великолепия. Серая глыба Океанографического музея, конусообразные шпили цирка шапито, купола самого знаменитого казино в мире, тюрьма, в которой отбывают наказание то ли два, то ли четыре человека… И марина… По сравнению со стоящими здесь судами – трех- и четырехпалубными, с вертолетными площадками и притороченными к бортам глиссерами, обычные яхты казались скромными шлюпками.

Жак оказался знатоком Монако и прекрасным рассказчиком, а осмотр достопримечательностей на «Порше» – менее приятен, чем стремительный бег по серпантину. Оставив машину недалеко от здания оперы, они отправились по городу пешком.

– То ли у князей Монако вкус – это главный родовой признак, то ли княжеству везло с работавшими здесь архитекторами, – рассказывал Жак. – То ли здешние ландшафты так устроены, что любое здание хочется построить так, чтобы оно впитало как можно больше света, чтобы камень источал ощущение воздушности… Главные архитектурные достопримечательности – это всегда большие окна, изящные барельефы, просторные арки и пролеты. Здесь нет преступности, зато есть сотни видеокамер, которые просматривают весь город…

На Киру произвела отрицательное впечатление плотность застройки, отсутствие газонов и площадей, рационализм, не оставляющий свободным ни одного квадратного метра. В этом городе было невозможно уединиться. Пожалуй, она не хотела бы здесь жить. Правда, никто и не приглашал. Но как заезжий турист она любовалась зданием оперы, под зеленым куполом которой в стрельчатых окнах отражалась лазурь неба, и думала о том, что эта прогулка – самая замечательная экскурсия в ее жизни. С Жаком было интересно. Мало того, с ним было уютно, а этим Кира, мягко говоря, не была избалована.

Ближе к вечеру они очутились на площади казино. В огромном округлом зеркале, установленном на постаменте посреди площади, отражалось казино Карла Третьего на фоне розоватого закатного неба.

«Самое главное казино, – у Киры даже голова закружилась. – Если не мира, то Европы – точно…»

– Сыграем? – улыбнулся Жак.

– Конечно!

Миновав величественного портье в старомодной форме – черные брюки и черный френч с красным отложным воротом и красными клапанами карманов – в фуражке с красной тульей, Кира и Жак вошли в храм азарта. В большом зале, за золотистыми столиками с резными ножками, непохожие, но одинаково элегантные гости заведения вальяжно потягивали разноцветные напитки.

– Я волнуюсь, – призналась Кира, сжимая локоть своего спутника и разглядывая скульптуру Фортуны. – Словно оказалась по ту сторону экрана. Я же никогда в таких местах не бывала. Только в кино видела. И потом, в этом есть что-то такое… запретное и притягательное.

– А, все понятно! Приличная русская девушка в европейском вертепе. Гейропа, да?

– Вот именно. Причем приличной русской девушке не терпится поскорее погрузиться в водоворот азарта!

– Запомни, казино не проигрывает, – сказал Жак.

– Знаю. Я проиграю двести евро и брошу. Если выиграю две тысячи – тоже брошу!

– Приятно, что ты точно знаешь, чего хочешь!

Кира удивилась – это был комплимент! Она никогда не знала, чего хочет. И ее постоянно за это упрекали. Неужели она изменилась?

В кассе она поменяла двести евро на четыре фишки.

– Карты, или рулетка? – спросил Жак.

– Рулетка.

Зелень сукна, сосредоточенные, охваченные лихорадкой азарта лица игроков. Она подошла к столу. Жак встал за спиной. И вот звучит хорошо знакомая по фильмам фраза:

– Делайте ваши ставки, господа!

И тут же, под действием спущенной голосом крупье пружины где-то глубоко в ее мозгу, Кира сняла со своей коротенькой стопки верхнюю фишку и положила ее наугад, на удачу.

– Ставки сделаны. Ставок больше нет.

Завертелся барабан, шарик подскочил и с характерным пощелкиванием покатился по его конусовидной внутренности. Сердце повторяло каждый щелчок. Шарик залетал в ячейку, выскакивал из нее и залетал в другую. Наконец, он нашел подходящее место и успокоился.

– Двадцать, красное!

Только теперь Кира взглянула на свою фишку. Она перекрывала «двадцатку» на красном поле. Лопаточка крупье уже подвигала к Кире шесть фишек.

– Я правильно поняла? – спросила она на всякий случай.

– Да. Ты выиграла триста евро, – кивнул Жак.

Так просто и легко? Кире казалось, что стук ее сердца слышат все, собравшиеся за рулеточным столом.

– Делайте ваши ставки, господа!

Снова, не глядя, Кира поставила – на этот раз весь выигрыш, на то же поле.

– Ставки сделаны. Ставок больше нет.

Неожиданно вспомнился отец, его африканские рассказы. Кровожадные туземцы, реки и леса, кишащие хищными тварями, невидимые, но не менее опасные бактерии. А за всем этим – не отпускающие от себя, заманивающие все глубже в джунгли алмазы. Азарт! Наверняка в той экспедиции отец испытывал именно это пьянящее, порабощающее чувство. Именно оно вело его по борсханскому первобытью. Игра с Фортуной на зеленом сукне джунглей закончилась для отца полным проигрышем. Интересно, как сложится ее игра. Если все ее удачи подарок судьбы, то она будет выигрывать вопреки теории вероятностей. Если же нет…

Шарик прощелкал по ячейкам, нашел свою и замер.

– Двадцать, красное!

– Так-так! А тебе везет!

Горка фишек перед Кирой заметно подросла.

Попрощавшись с игроками, крупье вышел из-за стола. Напарник занял его место.

«Врешь, не отвертишься, – проговорила про себя Кира. – Можете меняться, это ничего не изменит».

Так и было.

– Четыре, черное!

Заступивший на смену крупье принес ей третий выигрыш, горка фишек прилично увеличилась. Кира ловила взгляды окружающих – в них мелькало и любопытство к новичку, и плохо скрываемая зависть, во многих она считывала ирреальное, но от того лишь еще более глубокое желание каким-нибудь чудесным образом отнять у нее удачу, очутиться на ее месте. На миг ей вдруг почудилось, что перед ней стоят загримированные африканские туземцы – те самые, которые верят, что можно завладеть чьей-то удачей, чьим-то умом и умениями, сожрав его под ритуальный бой барабана…

Пять выигрышей подряд. Кира дышала ровно, но внутренний тремор нарастал.

Она заметила, как пожилая дама в бриллиантовом колье протянула крупье стопку фишек и кивнула в ее сторону – судя по всему, сделала ставку на везучего игрока.

Заметив это, Кира напряглась.

– Делайте ваши ставки, господа!

Она поставила на одиннадцать, черное. Выпало зеро.

Первый проигрыш.

– Не все коту масленица, – пробурчала Кира и поставила на тридцать четыре, красное.