Поцелуй теней - Гамильтон Лорел Кей

– Что это? – спросила я.

– Не знаю, – ответил Дойл.

– Так не перейти ли нам в следующую комнату? – предложил Рис.

Его рука потянулась за мечом, которого не было. Но другая рука взяла меня за руку, и он потянул меня к ближайшей двери, обратно в коридор. Никто из нас не был вооружен, разве что у Дойла еще оставался мой пистолет. А я почему-то была уверена, что пистолет – не то, что нам сейчас нужно.

Остальные встали возле меня живой стеной. Рука Риса легла на ручку двери, и стебли плеснули по двери, как поднимающаяся вода. Рис отпрыгнул, оттолкнув меня от двери и ищущих стеблей. Дойл схватил меня за другую руку, и мы бросились к дальней двери. Мужчины слишком быстро бежали, чтобы я успела за ними на каблуках. Я споткнулась, но их руки не дали мне упасть или остановиться, я едва касалась ногами пола. Холод бежал впереди.

– Быстрее! – бросил он через плечо.

– Спешим, спешим, – буркнул Рис себе под нос.

Я оглянулась назад, на Галена. Он стоял ко мне спиной, защищая тыл – голыми руками и собственным телом. Но колючки его не трогали. Повсюду ощущалось движение, как в гнезде змей, но тонкие сухие щупальца висели над головой, как осьминожьи, тянулись ко мне. Пока Дойл и Рис тащили меня дальше в комнату, колючки спустились к моей голове, зацепили волосы, тянулись к нам. Когда Дойл повернулся посмотреть вверх, я увидела у него на лице алый мазок – свежую кровь.

Шипы ввинтились мне в волосы, пытаясь утащить меня. Я завопила, дернула голову вниз. Рис схватил мои волосы горстью, и вместе мы смогли освободить их от шипов, оставив несколько прядей.

Холод уже открыл дверь. Оттуда мелькнул яркий свет, лица стали поворачиваться к нам – человеческие и не очень.

– Меч, дайте мне меч! – заорал Холод.

Один из стражников двинулся вперед, кладя руку на меч.

Послышался крик:

– Нет! Держи меч при себе!

Голос Кела.

– Ситхни, дай меч! – рявкнул команду Дойл.

Страж у дверей стал вынимать меч из ножен. Холод протянул за ним руку. Стебли хлынули в открытую дверь сухой шелестящей волной. Был момент, когда Холод мог нырнуть в дверь, мог спастись, но он повернулся к нам. Дверь исчезла под жадной налетающей волной шипов.

Рис и Дойл положили меня на пол, Дойл бросил на меня Риса сверху. Вдруг я оказалась под кучей тел. Волнистым шелком мелькнули перед глазами волосы Риса. Я могла смотреть только в щелку между его волосами и рукавом чьего-то плаща. Меня прижали к полу так сильно, что я не только шевельнуться, но и вздохнуть не могла.

Будь там наверху кто-нибудь другой, а не Дойл и Холод, я бы ожидала криков. Сейчас же я только ждала, когда вес станет легче – когда их стащат с меня колючки. Но вес легче не становился.

Я лежала на животе, прижатая к каменному холодному полу, и смотрела сквозь волосы Риса. Рука, пробившаяся за этот занавес, была без одежды и не такая белая, значит, принадлежала Галену.

Кровь застучала у меня в ушах, я слышала пульс собственного тела. Но шли минуты, и ничего не происходило. Мое сердцебиение стало успокаиваться. Я прижала руки к камням пола. Серый камень был гладок почти как мрамор, истерт за много сотен лет проходящими ногами. Мне почти в ухо дышал Рис. Послышался шорох одежды – кто-то шевелился над нами. Но над всем этим был шорох колючек, низкое постоянное бормотание, как шум моря.

Рис шепнул мне в ухо:

– Можно мне перед смертью получить поцелуй?

– Кажется, мы еще не погибаем, – ответила я.

– Тебе легко говорить. Ты внизу.

Это сказал Гален.

– А что у вас там наверху? Я ничего не вижу.

– Радуйся, что не видишь, – сказал Холод.

– Да что там происходит? – снова спросила я, попытавшись вложить в голос капельку металла.

– Ничего. – Низкий голос Дойла прокатился до дна кучи тел, будто они передали этот бас прямо мне в хребет, как камертон. – И мне это странно.

– Ты разочарован? – спросил Гален.

– Нет, – ответил Дойл. – Но мне любопытно.

Плащ Дойла исчез из виду, и вес вдруг стал меньше.

– Дойл! – крикнула я.

– Не страшись, принцесса. У меня все хорошо.

Еще ослабло давление на спину, но не сильно. Я не сразу сообразила, что это Холод приподнимается, но с кучи пока не слезает.

– Очень интересно, – сказал он.

Рука Галена исчезла из моего поля зрения.

– Что оно делает? – спросил он.

Я не слышала ничьих шагов, но видела Галена, стоящего на коленях. Руками я раздвинула волосы Риса, как две полы занавеса. Холод стоял рядом с Галеном. Только Дойл стоял один с другой стороны. Я видела его черный плащ.

Рис приподнялся, как в позе для отжимания.

– Странно, – сказал он.

Ну все. Я должна видеть.

– Слезь с меня, Рис. Я хочу посмотреть.

Он опустил голову к моему лицу, так что глядел на меня вверх ногами, приподнявшись на руках, но прижимая меня к полу. В другой ситуации я бы сказала, что он это нарочно. Но платье у меня было достаточно легкое, а у него одежда достаточно тонкой, чтобы ясно было: дело не в этом. От вида его трехцветных глаз так близко и вверх ногами почти кружилась голова; и еще было в этом что-то интимное.

– Я – последнее, что находится между тобой и этой большой плохой штукой, – сказал он. – Я слезу, когда Дойл мне прикажет.

Глядя, как шевелятся его губы выше глаз, я почувствовала, что у меня голова начинает болеть, и закрыла глаза.

– Не говори ты вверх ногами, – попросила я.

– Конечно, – сказал Рис, – ты можешь просто посмотреть вверх.

Он убрал голову, встав надо мной на четвереньки, как кобыла, защищающая жеребенка.

Я не стала подниматься, но закинула шею назад. Мне были видны только змееобразные щупальца роз. Они висели над нами тонкими, пушистыми, коричневыми веревками, тихо покачиваясь туда-сюда, как будто на ветру, но ветра не было, а этот пух – это были шипы.

– Что я должна увидеть помимо того, что розы ожили снова?

Ответил Дойл:

– К тебе тянутся только мелкие шипы, Мерри.

– И что это значит? – спросила я.

Черный плащ Дойла придвинулся ближе.

– То, что я не верю, будто они хотят причинить тебе вред.

– А чего еще они могут хотеть? – спросила я.

Говорить, лежа на пузе, из-под стоящего на четвереньках Риса, – это должно было ощущаться очень глупо, но не ощущалось. Мне хотелось, чтобы кто-то или что-то было между мной и шелестом шипов.

– Я думаю... я полагаю, что они могут хотеть глотка королевской крови, – ответил Дойл.

– В каком смысле – глотка? – спросил Гален, опередив меня.

Он снова сидел на полу, и я видела большую часть его торса. На нем засохла капельками и струйками кровь, но укусы почти зажили, оставив только кровь как свидетельство, что раны были. Перед его штанов пропитался кровью, но двигался он уже лучше, менее болезненно. Все заживало.

Если эти колючки вопьются в мое тело, ничего не будет заживать. Я просто погибну.

– Когда-то эти розы пили кровь королевы каждый раз, когда она здесь проходила, – сказал Дойл.

– Это было сотни лет назад, – возразил Холод, – до того, как мы даже думать стали о переезде в земли запада.

Я оперлась на локти.

– Я тысячи раз проходила под этими розами, и никогда они на меня не реагировали, даже когда еще цвели.

– Ты вошла в силу, Мередит, – сказал Дойл. – Земля узнала тебя, когда приветствовала сегодня вечером.

– Что значит – земля узнала ее? – спросил Холод.

Дойл рассказал.

Рис перегнулся заглянуть мне в лицо в том же неуклюжем положении вверх ногами.

– Класс, – заметил он.

Я улыбнулась, но все равно оттолкнула его голову от себя.

– Эта земля теперь признала меня как силу.

– Не только земля, – сказал Дойл.

Он сел рядом с Галеном, привычным жестом раскинув вокруг себя плащ, будто давно носил плащи до пола. Так оно и было.

Теперь мне было видно его лицо. Он был задумчив, будто рассматривал какую-то серьезную философскую концепцию.

– Все это очень увлекательно, – сказал Рис, – но вопрос о том, является ли Мерри избранным кем-то, можно обсудить позже. Сейчас надо ее отсюда вытащить, пока розы ее не съели.