Невеста дьявола - Энн Райс

Три дня спустя, двадцать девятого декабря, из Швейцарии пришла телеграмма от Роуан, в которой она сообщала, что пробудет в Европе какое-то время и что следом вышлет инструкции относительно своих финансовых дел. В телеграмме содержалось одно из кодовых слов, известных только хранителю завещания и фирме «Мэйфейр и Мэйфейр». Это подтвердило, к удовлетворению всех заинтересованных лиц, что телеграмма действительно послана самой Роуан. В тот же день пришли инструкции, по которым в один из банков Цюриха была переведена существенная часть фондов. И снова использовались правильные кодовые слова. Фирма «Мэйфейр и Мэйфейр» не имела оснований подвергнуть сомнению распоряжения Роуан.

Шестого января, когда Майкла перевели из отделения интенсивной терапии в обычную отдельную палату, его навестил Райен, явно испытывавший замешательство и неловкость по поводу того, что ему предстояло сообщить. Райен постарался проявить максимальный такт.

Роуан будет отсутствовать «неопределенное» время. Ее точное местонахождение неизвестно, но она часто связывается с адвокатами «Мэйфейр и Мэйфейр» через юридическую фирму в Париже.

Дом на Первой улице переходит в полное владение Майкла. Ни один член семьи не мог оспорить его исключительное и полное право на эту собственность. Дом должен остаться в руках Майкла, и только в его руках, до дня кончины, по наступлении которой дом вернется, согласно закону, к завещательной собственности.

Что касается текущих расходов Майкла, то он получает карт-бланш исходя из финансовых ресурсов Роуан. Другими словами, он сможет иметь любые суммы, какие захочет или какие когда-нибудь запросит, без определенных ограничений.

Майкл все это выслушал молча.

Райен заверил его, что исполнит малейшее желание Майкла, что инструкции Роуан всеобъемлющи и подробны и что фирма «Мэйфейр и Мэйфейр» готова выполнить их до последней буквы. Когда Майкла выпишут из клиники, ему будет обеспечен максимальный комфорт.

Майкл даже не слышал большую часть того, что говорил ему Райен. Не мог же он в самом деле объяснить ему – или кому бы то ни было – всю иронию своей судьбы или как он день за днем, пребывая в наркотическом забытьи, думал об одном и том же, вспоминал главные события и повороты своей жизни, начиная с самых ранних.

Стоило ему закрыть глаза – и Мэйфейрские ведьмы снова представали перед ним в огне и дыму. Он слышал барабанный бой, пронзительный смех Стеллы и чувствовал запах гари.

Затем воспоминания рассеивались.

Наступал покой, он мысленно возвращался в раннее детство: вот он идет с матерью по Первой улице, чтобы посмотреть парад Марди-Гра, и любуется прекрасным особняком.

Чуть позже, когда Райен умолк и терпеливо сидел, глядя на Майкла и явно терзаясь роем вопросов, но боясь произнести их вслух, Майкл спросил, как семья отнеслась к тому, что он теперь пожизненный владелец дома. Не хотят ли они, чтобы он отказался от всех прав на особняк?

Райен заверил, что абсолютно никто не высказался против. Все надеются, что Майкл будет жить в доме. Все надеются также, что Роуан вернется и он с ней помирится. Тут Райен пришел в замешательство. В явном смущении и расстройстве он сообщил дрогнувшим голосом, что семья «просто не может понять, что произошло».

В голове у Майкла промелькнуло несколько возможных ответов. Он отстраненно представил, как отпустит пару таинственных фраз, которые отлично дополнят старинные семейные легенды; туманные намеки на дверь и число тринадцать, замечания, которые долгие годы будут потом обсуждать на лужайках, во время семейных обедов, на похоронах. Нет, он не мог так поступить. Сейчас самое главное – промолчать.

А потом он услышал, что произнес на удивление уверенно: «Роуан вернется». Больше он не сказал ни слова.

Утром следующего дня, когда Райен снова пришел, Майкл все-таки выразил одну просьбу: пусть его тетушка Вив переедет в особняк, если сама того пожелает. Он не видел теперь причин, чтобы она оставалась одна в своей квартире. И если Эрон согласится погостить у него в доме, он тоже будет рад.

Райен пустился в длинные юридические объяснения, что дом – собственность Майкла и ему не нужно спрашивать чьего-либо разрешения или одобрения для каких-либо перемен, малейших или кардинальных, касающихся собственности на Первой улице. К этому Райен добавил свою собственную нижайшую просьбу, чтобы Майкл обращался к нему по любому поводу – без исключений и ограничений.

Наступила тишина, и Райена наконец прорвало. Он признался, что никак не может понять, чем семья или он обидели или подвели Роуан. Она начала выводить огромные суммы из-под их контроля. Планы создания медицинского центра отложены в долгий ящик. У него просто в голове не укладывалось, что могло произойти.

Майкл постарался его успокоить:

– Это не ваша вина. Вы не имеете к этому никакого отношения. – После длинной паузы, в течение которой Райен сидел, явно стыдясь своего срыва, и сконфуженно, как побитая собака, смотрел на Майкла, тот снова повторил: – Она вернется. Вот увидите. Это еще не конец.

Десятого февраля Майкла выписали из больницы. Он был все еще очень слаб и расстраивался по этому поводу, зато сердце работало как часы. И здоровье в целом было хорошее. Он ехал в черном лимузине вместе с Эроном.

За рулем сидел темнокожий шофер по имени Генри, которому предстояло поселиться во флигеле на заднем дворе, рядом с дубом Дейрдре, и выполнять поручения Майкла.

День был ясный и теплый. После Рождества снова наступили холода, потом прошло несколько ливней, но теперь установилась чудесная весенняя погода и повсюду цвели розовые и красные азалии. Оливковые деревья полностью восстановили после морозов свой зеленый наряд, и старые дубы расцветились новыми, яркими красками.

Все радуются, сказал Генри, потому что Марди-Гра уже на носу. Совсем скоро начнутся парады.

Майкл обошел сад. Все погибшие тропические растения успели убрать, из темных замерзших пней уже прорастали новые банановые деревья, и даже гардении возвращались к жизни, сбросив сморщенные коричневые листья и обрастая новой блестящей листвой. Костлявые мирты все еще оставались неодетыми, но этого и следовало ожидать. Высаженные вдоль забора камелии были сплошь покрыты темно-красными цветками. А магнолии только недавно сбросили свои огромные, размером с блюдце, цветки и усыпали все дорожки крупными розовыми лепестками.

Дом сиял чистотой и порядком.

Тетушка Вив заняла спальню, когда-то принадлежавшую Карлотте, а Эухения по-прежнему обитала в самом дальнем конце второго этажа, возле лестницы, ведущей в кухню. Эрон поселился в бывшей спальне Дорогуши Милли.