Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Евгений Горбунов

Лондонская «Таймс» дала свою оценку ситуации на Дальнем Востоке. В передовой статье от 18 февраля она писала: «Советское правительство теперь в гораздо лучшем положении на Дальнем Востоке, чем три года назад. Вооруженные силы СССР значительно выросли, советский воздушный флот, как полагают, значительно превосходит японский по численности и качеству. Ясно, что политика булавочных уколов и провокаций против такого соседа является опасной. Предложения японской печати могут быть следствием запоздалого признания японских властей, что опасно предоставлять свободу действий Квантунской армии. Даже если это так, из этого не следует, что советское правительство будет также готово к уступкам, как это могло быть в 1932 году. У него сейчас на руках лучшие карты».

В конце февраля харбинская «Харбин Симбун» опубликовала большую статью о японских планах «большой войны». Газета писала: «В результате поездок в Маньчжурию помощника начальника генштаба генерала Сугияма и начальника первого отдела генштаба генерала Судзуки будет установлен основной курс Квантунской армии, дислокация и методы получения ассигнований, чтобы армия соответствовала целям осуществления крупных задач на передовой линии. Большим первоочередным вопросом является вопрос о значении Квантунской армии в случае большой войны с Россией. Превращать в военный театр Маньчжурию абсолютно невыгодно. Поэтому театр военных действий второй русско-японской войны должен быть перенесен в Забайкальский район с центром на Байкале и в восточной части Внешней Монголии…»

Парижская «Тан» откликнулась на интервью Сталина. 6 марта в передовой статье она писала: «До последнего времени можно было думать, что СССР будет любой ценой избегать столкновений на Дальнем Востоке, но заявления, сделанные Сталиным представителю американской печати, заставляют призадуматься. На самом деле Сталин заявил, что в случае, если Япония решится напасть на МНР и нарушить ее независимость, СССР выступит в защиту этой республики и что Стомоняков сообщил об этом недавно японскому послу. Москва разговаривает новым языком, и в Токио внимательно прислушиваются. Уверяют, что одним из первых актов Хирота, если ему удастся сформировать правительство, будет ответ на декларацию Сталина. Японский ответ даст возможность выяснить, в какой степени вопрос о Внешней Монголии может действительно повлечь за собой опасность войны».

Цитировать высказывания прессы и в Японии, и в крупнейших странах мира можно было бы и дальше. Но и так ясно, что та ценнейшая информация политического и военного характера, которая поступала в Москву от корреспондентов ТАСС из крупнейших столиц мира, позволяла политическому, дипломатическому и военному руководству страны правильно чувствовать международную ситуацию и принимать решения по важнейшим международным вопросам. Такая информация существенно дополняла военно-политическую информацию обеих разведок. В некоторых случаях тассовская информация давала возможность руководству страны по-новому и с других позиций оценивать разведывательную информацию. Поэтому неудивительно, что командующий ОКДВА настойчиво добивался получения бюллетенив ТАСС. Но распределение этой информации было вне компетенции наркома обороны. И пришлось Ворошилову обращаться по этому вопросу с письмом к Сталину. И только после его разрешения бюллетени начали регулярно пересылать в Хабаровск.

Для Советского Союза складывалась новая военно-политическая обстановка. После подписания секретного соглашения между Германией и Японией угроза войны на два фронта становилась суровой реальностью. Эту реальность учитывали в Генштабе при разработке планов развития вооруженных сил страны и планов стратегического развертывания Красной Армии в случае войны. Конечно, главный фронт был на западной границе, и здесь сосредотачивались основные силы. Но обстановка на Западе в начале 1937 года была достаточно стабильной. Еще не было реальной угрозы захвата Чехословакии, и на ее сильную и хорошо оснащенную армию можно было рассчитывать в случае нападения Германии на Советский Союз. В Наркомате Обороны в начале года верили в возможность сотрудничества между двумя армиями. Да и в Праге после успешных маневров 1935 и 1936 годов на Украине и в Белоруссии и до начала разгрома командного состава РККА еще считали нашу армию сильнейшей в Европе.

Советское высшее военное руководство сохраняло иллюзию и относительно своего французского союзника, с которым так же, как и с Чехословакией в 1935 году, был заключен договор о взаимной помощи, рассчитывая на поддержку французской армии в случае войны с Германией. Мюнхен, который сбросил со счетов чехословацкую армию и окончательно похоронил призрачную надежду на поддержку Франции, был еще впереди.

Значительно хуже было положение страны на Дальнем Востоке. И в Кремле, и на улице Фрунзе в здании Наркомата Обороны понимали, что после провокаций и вооруженных столкновений на советских и монгольских границах в 1936 году ждать улучшения обстановки в дальневосточном регионе в следующем году не приходится. Нападения на пограничные заставы, провокации, попытки забросить на советскую территорию агентуру и диверсионные группы продолжались и в 1937 году, и конца этому не было видно.

К 1937 году угроза серьезного конфликта на Дальнем Востоке представлялась более вероятной, чем угроза конфликта на западных границах страны. Поэтому то соотношение, или, выражаясь современным языком, тот баланс, сил между западной и восточной границами, который был достигнут в 1936 году, был сохранен. Крупных перебросок войск и военной техники по Транссибирской магистрали на Восток или на Запад не было.

Огромный регион от Иркутска до Владивостока оттягивал для защиты своих границ 25 процентов численности и вооружения РККА. 25 дивизий из 135 и 290 тысяч человек из 1145 тысяч были расположены на этой территории. 3700 орудий всех калибров и 3200 танков и танкеток прикрывали дальневосточные рубежи. Шесть тяжелобомбардировочных бригад, имевших на вооружении 300 тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 и четыре скоростные бомбардировочные бригады, вооруженные 345 новейшими бомбардировщиками СБ, составляли ударную силу военно-воздушных сил Дальнего Востока. Общее количество самолетов, сосредоточенных на дальневосточных границах, включая авиацию Тихоокеанского флота, составляло 2189.

К 1 января 1937 года численность личного состава дальневосточной группировки войск Красной Армии в полтора раза превышала численность Квантунской армии. По артиллерии, авиации и танкам превосходство Красной Армии было еще большим. Общее превосходство, достигнутое над частями Квантунской армии в 1934—1936 годах, продолжало сохраняться. Увеличивая численность войск в дальневосточном регионе, советское военное руководство учитывало непрерывное увеличение численности и вооружения Квантунской армии, подготовку к войне маньчжурского плацдарма, строительство по направлению к советским границам новых железнодорожных и шоссейных магистралей, сооружение аэродромов, способных принять тысячи боевых самолетов, строительство казарм, могущих вместить новые дивизии, перебрасываемые в Маньчжурию из Японии. Советское политическое и военное руководство учитывало возможность быстрого сосредоточения японских частей в Маньчжурии в случае начала войны и держало на Дальнем Востоке достаточно мощную группировку войск, чтобы разбить в первых же боях части Квантунской армии и перенести боевые действия на территорию Маньчжурии.

Дальневосточная группировка Красной Армии всегда находилась под пристальным вниманием японской агентуры. Внимательно следили за Транссибирской магистралью – единственной железнодорожной линией, связывающей огромный регион со страной. Фиксировались перевозки по железной дороге подводных лодок, торпедных катеров и железнодорожной артиллерии для усиления Тихоокеанского флота. Велось внимательное наблюдение за переброской на Дальний Восток подразделений тяжелобомбардировочной авиации. Создание мощного воздушного кулака, нацеленного на Токио на аэродромах около Владивостока, а именно там была сосредоточена группировка бомбардировщиков ТБ-3, не было тайной ни для японского генштаба, ни для мировой прессы. Возможности налета на столицу островной империи в случае войны обсуждались на страницах иностранных газет и журналов. Переброски на Дальний Восток крупных подразделений Красной Армии по единственной железнодорожной магистрали было невозможно скрыть от японской разведки. И усиление ОКДВА в 1934—1936 годах было зафиксировано в японском генштабе. Там подсчитали цифры и определили соотношение сил, которое оказалось не в пользу империи. Соответствующие выводы были сделаны и в Токио, и в штабе Квантунской армии и способствовали стабилизации обстановки в дальневосточном регионе. Японская военщина стала вести себя более сдержанно.