Проспать Судный день - Тэд Уильямс

Признаюсь, я изумился.

— Сэм? Какого?..

— Сэм! — заорал Клэренс, будто мальчишка из Младшей Лиги, увидевший на трибуне папочку.

Мой приятель перепрыгнул через пузырящуюся массу. Прыгающий Сэм походил на носорога, которому вздумалось летать, но, должен признать, прыгнул он очень неплохо, хоть и не слишком хорошо приземлился.

— Разговоры потом, — сказал он, поскальзываясь и падая рядом со мной, едва не сбив меня с ног. Уродливое резиноподобное щупальце все еще держало меня за ногу, и я был занят, срубая его, пока обладатель щупальца не схватил меня за более интимные части.

— У меня этих разрывных только одна обойма осталась, — сказал Сэм, с трудом дыша и подымаясь на ноги. — Знал бы, что ты бьешься с такими долбаными тварями, купил бы себе хрень с круглым магазином.

Наконец освободившись, я достал запасной нож, огромный старый «боуи», и отдал Сэму. Боже, так здорово было его увидеть, даже если это означало, что злобная слизь сожрет нас обоих.

— Серебро на лезвии. По паукам отлично, но по желе — плоховато. Постреляй по ним еще немного, когда будешь готов, чтобы нам выбраться.

— Я же тебе говорил, что попытаюсь прибыть на твой праздник, — сказал он.

Даже посреди всего этого кошмара я разозлился.

— Ни хрена ты не попытался! Я тебе сотню сообщений оставил.

— Я не тебе говорил, а мальчишке.

— Спасибочки, — сказал Клэренс.

Я решил оставить разговор на потом.

— Поджигай их! — крикнул я, наклоняясь, чтобы подхватить Оксану, которая все так же была без сознания, если не хуже. Отстегнул пустой бак из-под нитрата серебра и поднял ее. Когда я закинул ее на плечо, она застонала от боли. Значит, все-таки жива.

— Уматываем отсюда.

Сэм наставил «Глок» на самое тонкое место уродливой стены, вздымающейся перед нами. Не знаю, что у него за глушитель, но для штуки, выглядящей так, будто она заказана по почте из магазина аксессуаров Большого Джима Стила, работал он отлично. Стоя вплотную, я едва слышал звук выстрелов, зато хорошо видел их результат. И он мне нравился. Вонзаясь в желатиновых чудовищ, пули взрывались и рвали тварей на части. Некоторые пробивали их навылет, не взорвавшись, но взрывались, попав в следующих. Горящее желе полетело во все стороны, в том числе и на Детей Кошмара, которые спешно побежали прочь.

Я повел всех к ближайшему выходу, по минному полю из корчащихся ошметков рук и дрожащего желе, которое пыталось собраться воедино, даже продолжая гореть. Сохранять в тайне наше вторжение уже не было смысла, но я все еще надеялся выбраться втихую, не вызвав срабатывания сигнализации, просто, чтобы облегчить отступление. Мне не хотелось пробиваться с боем до самого верха. В пистолете оставались пули, и если дойдет до худшего, то придется просто выбраться через окно первого этажа.

Мы миновали едва половину зала, когда «Глок» Сэма защелкал. Нас преследовали несколько багберов, перекатываясь по полу, будто морские слоны, и ковыляя на псевдоногах, будто черепахи-мутанты, широкие и приземистые. Оставшиеся Дети Кошмара тоже собрались в кучу, в дальнем конце, перекрывая выходы. Я лишь надеялся, что огнемета у Галины хватит на то, чтобы пробиться, но от двери нас отделял еще короткий коридор, и я не был уверен, что мы сможем пробиться, даже если у нас будет столько горючего, сколько хватило бы, чтобы спалить весь музей. Стрелял перед собой, пытаясь расчистить дорогу, но пули с серебряными наконечниками плохо действовали на такую массу тварей. Жаль, что я не обзавелся такими же разрывными, как у Сэма.

«Щенки свастики» начали прыгать на нас с потолка, будто гигантские тропические пауки. Когда один свалился Галине в щель между спиной и баком огнемета, она вскрикнула.

Другими словами, дела были совсем дерьмовые.

И тут из темноты вышли три человеческие фигуры, там, куда мы направлялись, по другую сторону от багберов и кучи Детей Кошмара. У них в руках было оружие — большие штурмовые винтовки, и они наставили их на нас.

Я бросил Оксану, чтобы освободить руки.

— Бросайте оружие, — сказал рослый, наставляя ствол не на меня, а на Галину. Это был мой друг-неонацист из Норвегии, Бальдур фон Урук фон Хреноголовый, в черном костюме «коммандос» и с массивным медальоном на груди. В сочетании с закрытым на горле костюмом это делало его похожим на черного громилу из какого-нибудь старого фильма. Значит, ублюдок ждал, пока твари, управлять которыми его научил Ситри, сделают грязную работу, и он сможет безопасно воспользоваться результатом. Жаль, что я его там не убил, в их убогой нацистской лавочке.

— Бросай сейчас же, Роберт Доллар, и не пытайся снова исчезнуть, иначе убью твою подругу.

С ним были двое его подручных, Тимон и Пумба, в таких же костюмах доморощенных штурмовиков. Они выглядели такими возбужденными, будто готовы были обоссаться от радости, но стволы их винтовок не дергались, и я понимал, что они с легкостью нас уложат. Из темноты вышли еще четверо или пятеро штурмовиков «Черного Солнца», тоже со штурмовыми винтовками. В сумме не меньше полудюжины, и оружие у них было куда лучше нашего.

Я не хотел рисковать жизнью Галины только ради самоутверждения этого дешевого поклонника Гитлера. Медленно выставил вперед свой «Глок», так, чтобы он видел, и бросил в сторону.

— И меч тоже. Все вы. Бросайте оружие.

Бросив мачете, я откинул его ногой в сторону. Сэм, Клэренс и Галина сделали то же самое. Я надеялся, что фон Варенменш не приметит огнемета, но он заставил ее снять и его. Тимон оттащил огнемет в сторону и вместе с Пумбой принялся рассматривать его, как ребенок видеоприставку, о которой слышал, но которой никогда не видел.

— А теперь рог, мистер Доллар, — сказал фон Варенменш.

— Я же говорил, у меня его нет.

— Мы все равно вас обыщем.

Он кивнул Пумбе. Тот не пошел ко мне, но схватил Галину и швырнул в сторону фон Варенменша, который тут же приставил дуло к ее голове.

— Не надо умничать, мистер Доллар.

— Сам знаешь, ничего поделать не могу, — ответил я, когда Пумба двинулся ко мне, чтобы обыскать. — Это в моей натуре.

Заставил меня снять рюкзак, ногой толкнул его к Тимону, чтобы тот проверил его. Тимон тут же нашел мой запасной револьвер и сунул в карман, ублюдок. Револьвер калибра.38 пробыл у меня очень долго, и мысль о том, что какой-то панк-фашист будет теперь с ним ходить, возмутила меня не меньше, чем все остальное. Обыскав меня, Тимон нашел пару запасных ножей и обоймы, как и стержень, вшитый в рукав. Вспоров рукав ножом, он вытащил его и помахал перед остальными, будто нашел слиток золота.

— О как! — заявил Тимон, найдя последнее мое оружие, бритвенное лезвие в каблуке. — Этот парень наперед обо всем подумал.