Путешествие на Запад. Том 2 - У Чэн-энь

– Семь.

– Если бы каждый год ты прибавлял хоть по цзиню, – рассмеялся Сунь У-кун, – то и тогда ты весил бы семь цзиней. А в тебе нет и четырех. Как же так?

– Это потому, что я младенцем не сосал грудь, – отвечал дух.

– Ну ладно, – согласился Сунь У-кун. – Так и быть, понесу тебя. Только смотри, захочешь оправиться, скажи мне.

После этого Трипитака с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном двинулись вперед, а Сунь У-кун, неся мальчика на спине, шел за ними. Так они продолжали свой путь на Запад. Об этом даже сложены стихи:

Высока добродетель,Искушение Мо велико;В заклинаньях буддийскихМогучая сила таится:Хоть смятенному духуОни доставляют покой,Но и сонмище духовОт тех заклинаний родится.Ум был честенИ шел серединнымИ правым путем,Неразумна природа,И ноги сходили с дороги;Мысль, желаньем объята,Помчалась горячим конем,А душа промолчала,Охвачена чувством тревоги.Но напрасно злой дух,Исполняя желанья свои,Торжество предвкушал,И, казалось, был близок к победам –Он монахами былУничтожен тогда на пути,Этот демон, идущий всегдаЗа подвижником следом.

Сунь У-кун шел со своей ношей и мысленно ругал Трипитаку. С какой стати он заставил его нести на себе этого мальчугана? Ведь дорога здесь и так трудная, все время взбираешься по отвесным скалам, а тут еще тащи на себе тяжесть. Предположим, что это не дух, но ведь все равно – ни отца, ни матери у него нет, куда нести его? Самое лучшее – это прикончить его. Однако дух сразу же разгадал намерения Сунь У-куна и пустил в ход волшебство. Повернувшись четыре раза, он сделал четыре вдоха, а затем все это выдохнул на спину Сунь У-куну. Великий Мудрец сразу же почувствовал на спине груз в тысячу цзиней.

– Слушай, сынок, – смеясь, сказал Сунь У-кун. – Так ты раздавишь меня, твоего отца.

Дух испугался, как бы Сунь У-кун не причинил ему какого-нибудь вреда, освободился от своей оболочки и вознесся на девятое небо. От этого ноша Сунь У-куна стала еще тяжелей. Царь обезьян рассвирепел. Подбежав к краю дороги, он схватил тело, в котором находился дух, изо всех сил швырнул его на камень и расплющил в лепешку. Однако, считая, что этого недостаточно, он вырвал у него ноги и руки и все тело по частям разбросал по краям дороги. Наблюдавший за всем этим с высоты дух, не мог сдержать вспыхнувшего в нем гнева.

«Очень уж разошлась эта обезьяна, – думал он. – Ну, пусть я злой дух, пусть замышлял погубить твоего учителя, но ведь я все равно не знал, как это сделать. С какой же стати ты так жестоко обращаешься со мной? Хорошо, что я вовремя освободился от своей оболочки. Иначе не миновать бы мне гибели. Но если сейчас упустить момент и не поймать Танского монаха, то больше рассчитывать уж не на что».

Тут наш чудесный волшебник поднял такой ураган, что песок и камни закружились в воздухе. Это была поистине ужасная картина:

Ветер гневно закружился,Смрад рождая в облаках,И туман взметнулся темный,Над дорогой взвился прах.Вырывал деревья ветерНа высоком гребне скалИ песком слепил прохожих –Им проходу не давалИ чудовищные камниГрохотали тяжело.Страшной силой этой буриИх по воздуху неслоКак же можно было людямУспокоиться в пути?Непроглядный мрак спустился,И дороги не найти.В страхе – птицы, в страхе – звериЭтой горной стороны,Их отчаянные крикиБыли издали слышны.

Трипитака не в силах был удержаться в седле, но Чжу Ба-цзе не видел этого – мешал бешеный ветер, Ша-сэн же опустил голову и закрыл лицо руками. Сунь У-кун знал, что все это проделки волшебника. Он ринулся вперед, но в этот момент волшебник схватил Танского монаха и исчез с ним в неизвестном направлении.

Вскоре ветер утих и засияло солнце. Сунь У-кун прошел еще немного вперед, но увидел только белого коня-дракона. Конь дрожал всем телом и испуганно всхрапывал. Коромысло с вещами валялось на дороге, а Чжу Ба-цзе, спрятавшись под скалой, жалобно плакал. Ша-сэн сидел на корточках на склоне холма и звал на помощь.

– Чжу Ба-цзе! – крикнул Сунь У-кун.

Дурень поднял голову и только теперь заметил, что ураган утих. С трудом поднявшись на ноги, он схватил Сунь У-куна за полу одежды.

– Дорогой брат, – произнес он, – какой налетел страшный ветер!

– Да, это был настоящий ураган, – сказал подошедший в этот момент Ша-сэн. – А где же учитель?

– Когда началась буря, – сказал Чжу Ба-цзе, – мы постарались укрыться и поплотнее закрыть лицо и глаза. Учитель в это время тоже пригнулся к гриве коня.

– Но где он может быть сейчас? – спросил Сунь У-кун.

– Он настолько легкий, что, кажется, будто сделан из травы, которая идет на изготовление ламповых фитилей, – проговорил Ша-сэн, – его, видимо, унесло ветром.

– Ну, вот что, братья мои, – сказал Сунь У-кун. – Пусть каждый из нас пойдет своей дорогой.

– Совершенно верно, – подхватил Чжу Ба-цзе, – и чем скорее, тем лучше. Это будет просто замечательно! Когда это еще мы пришли бы на Запад! Этому пути не видать ни конца ни края.

Но Ша-сэн пришел в ужас и от страха даже оцепенел.

– Да что это вы говорите, братья? – воскликнул он. – За грехи, содеянные нами в прошлой жизни, мы понесли наказание и лишь благодаря милости бодисатвы Гуаньинь спаслись. Мы приняли монашеский обет, получили монашеские имена и посвятили себя служению Будде. Мы сами изъявили желание сопровождать Танского монаха на Запад, чтобы хоть этим искупить свои грехи. Как же можно сейчас все это бросить и разойтись? Так-то мы отблагодарим бодисатву за оказанную нам милость? Мы поступим против собственной совести, и люди станут над нами смеяться. Будут говорить, что мы не сумели довести дело до конца.

– Пожалуй, ты прав, брат, – промолвил Сунь У-кун. – Но что поделаешь? Ведь учитель и слушать не хочет, когда ему даешь какой-нибудь совет. Я своими огненными глазами вижу все: и добро и зло. Знаете, кто поднял ураган? Мальчишка, который висел на дереве. Я знал, что это волшебник, а вот вы и учитель считали, что это ребенок из хорошей семьи. Да еще заставили меня нести его. Я уж совсем было приготовился покончить с ним, а он прибег к волшебству, увеличил свой вес и чуть было не задавил меня. Тогда я решил стукнуть его о камень, но он освободился от своей оболочки и, покинув тело мальчика, исчез в воздухе. Потом он вызвал бешеный ветер и похитил учителя. А учитель никогда не хотел слушаться моих советов. Вот за это я и зол на него. Теперь у меня пропал всякий интерес к этому делу. Поэтому я и предложил каждому пойти своей дорогой. Но ты, Ша-сэн, своей искренностью и твердым стремлением идти к намеченной цели, заставил меня устыдиться. А ты, Чжу Ба-цзе, как думаешь поступить? – закончил он.