Русское сопротивление. Война с антихристом - Олег Анатольевич Платонов

Хочется пересказать впечатление писателя В. И. Немировича-Данченко, побывавшего вместе с богомольцами на Соловках в самом начале ХХ века.

Монахи с гордостью показывают Василию Ивановичу сооружения соловецких доков.

«– Наши из крестьян строили, – говорят они.

– А кто наблюдал за постройкой?

– Тоже монашек из мужичков!

– И техников не было?

– Зачем нам техники: у нас Зосима и Савватий есть. Чего не поймем, они наставят!

И за границей Василий Иванович не встречал сооружения более прочного и красивого. Бока его обшиты гранитом, все до последней мелочи изящно, несокрушимо и удобно. Своими руками монахи построили канал, соединивший доки со Святым озером.

– Ведь это Святое озеро может иссякнуть?

– Нет, Святое озеро у нас связано каналами с другими озерами. Через Святое озеро и резервуар Святого Филиппа в доки идет вода восьми – десяти озер… Мы еще как приспособили: канал, который проводит воду в шлюзы, движет также и машину лесопильного завода!

– Как строился док?

– Днем и ночью строили беспрерывно. Днем богомольцы, под присмотром монахов, а ночью одни монахи, сами. А за всеми работами крестьян – монах смотрел!

– Тяжела работа была?

– Нет, многим в это время разные явления были. Подкрепляло это. Мы ведь так: как затомимся – сейчас молитву хозяину обители, ну – как рукой и снимет; или псалом хором споем – и опять за работу.

Немирович-Данченко наблюдает за работой монахов, которые в это время устанавливали в доки пароход. Все это время иеромонах и наместники тянули бечеву и работали наравне с простыми богомольцами. Если в других местах поют «Эй, дубинушка, ухнем», то здесь – псалмы. Понукали ленивых мягко и снисходительно. Не было слышно ни бестолкового крика, ни не идущих к делу советов и замчаний. Все совершалось в строгом порядке.

– А что, кроме ремонта, в доках делаете?

– Как же, теперь пароход «Надежду» сами здесь соорудили. Винты для пароходов делаем. Скоро и машины станем производить. Дай срок – все будет!

– Ну а с чего наместник работает там вместе с простыми мастерами?

– У нас первое дело – пример. Как гостиницу строили – сам архимандрит камни таскал. Кирпичи на тачках возил. Труд – дело святое, всякому подобает. Не трудишься, так и дела не стоишь!

– Экое богачество, – удивляется рядом крестьянин. – Видимо, что Промыслом Господним все!

– И что чудно, братец мой, ни кого не приставлено, а все как следовает идет!

– Вот, монашек, по-ихнему в больших чинах, – а тоже канат тянет!»

Писатель обошел хозяйственные постройки Соловецкого монастыря. Везде чистота, порядок. Работа кипит, но шума не слышно и суеты не видать. Монахи работают рядом с богомольцами, а начальники работ трудятся вместе с ними…

На Соловках мы пробыли восемь дней – достаточно времени, чтобы определить масштабы погрома, совершенного еврейскими большевиками. Спали мы в маленькой келье, в которой стояли вплотную друг к другу четыре узких железных кровати. В этой же комнате во времена ГУЛАГа жило 8 заключенных. Нары стояли в два ряда. Все сохранившиеся на островах здания церквей находились в аварийном состоянии. Дух концлагеря еще не выветрился. Разговаривали со стариками, сидевшими здесь в начале 30-х годов, которые приехали поклониться безымянным могилам, где лежат их друзья и родственники. Они считают, что здесь убиты сотни тысяч лучших русских людей, цвет нации. Трупы закапывали всюду. Стоим у переговорного пункта. Вот здесь, говорит один из стариков, была одна из братских могил. Еще недавно здесь недалеко жил бывший заключенный, случайно спасшийся при массовом расстреле, его закопали живым, а он сумел выбраться. Считал, что его спасли соловецкие святые. Вернулся сюда помолиться им и остался навсегда.

Самые первые могилы заключенные рыли на монастырском кладбище. На этом месте был построен госпиталь. Когда рыли фундамент, вынимали толстые слои костей. Вырыли яму, и бульдозером сбросили кости в нее.

Старички дали мне прочитать переписанные на машинке отрывки из воспоминаний бывшего соловецкого заключенного, описавшего первые свои часы пребывания в соловецком концлагере:

«Нас встретил короткий субъект, напоминавший антисемитскую карикатуру из черносотенного журнала. Мелкокурчавый, рыжий, с оттопыренными ушами, вывороченными губами, над которыми нависал мясистый нос. Это был Абраша Шрейдер. В руках его список этапа и палка – «дрын». Он начал командовать: «По вызову брать вещи и бежать к мачте. Живо!» Первый заключенный со своим мешком поплелся к мачте. Абраша наскочил на него с матерной бранью и ударил дрыном. У последующих прибавилось прыти. Я еле плелся. Но охота пускать в дело дрын скоро прошла. Вслед за перекличкой нас отвели на ровное место, и Шрейдер произнес «приветственное слово». Речь его начиналась потоком изощренной матерщины. Был упомянут рот, печень, пупок, горло, сердце. Кто-то из «урок» улыбнулся. Как коршун, налетел на него Абраша и начал избивать…

После паузы он закричал во всю силу своей жидкой глотки: «Вы думаете, это тюрьма, где у вас там разные фигли-мигли?!» Эффектная пауза и вслед: «Это не тюрьма. Это, – еще тоном выше, – концлагерь!»

Старички показали мне место под колокольней, где проходили расстрелы. Евреев в руководстве концлагеря было много. Старички помнят Эйхманса, Дукиса, Сенкевича, Бухманда. Особенно плохо лагерная верхушка относилась к священнослужителям и «черносотенцам», так они называли всех, стоявших на русских национальных позициях. Множество духовных лиц и русских патриотов было сброшено с лестницы Секирной горы, а также умерщвлено на горе Голгофа. За время существования Соловецкого концлагеря еврейские большевики замучили многие тысячи священников и монахов.

Соловецкий монастырь еврейские большевики закрыли в 1920 – сразу же после упрочения своей власти в этом крае. А с 1923 они превратили его в особую сверхтюрьму, прежде всего для своих политических противников. Неописуемые богатства монастыря были расхищены. Драгоценные древние книги, иконы и убранства соборов и церквей были вывезены для продажи за границу через американского еврея Хаммера. Только небольшая их часть осталась в русских музеях.

С особым кощунством еврейские большевики отнеслись к святым мощам великих русских святых. Из Преображенского собора (1556 г.) вынесли позолоченный ковчег с частицами мощей святого митрополита Филиппа, из Троицкого Зосимо-Савватиевского собора – увезены в Петроград мощи основателей монастыря святых Зосимы и Савватия, а из церкви Германа – мощи святого Германа и святого