Городские легенды - де Линт Чарльз

– И ты отчаялась? – спросила Диана.

– Я...

Мойра заколебалась. Она думала о тех забывших надежду, впавших в уныние людях, мимо которых она проходила по дороге на крышу.

– Нет, наверное. То есть я не то чтобы счастлива или что-то в этом роде, но...

– У тебя есть надежда? На то, что твоя жизнь изменится к лучшему?

Лица, сменяя одно другое, быстро пронеслись у нее в мозгу. Призраки из прошлого, далекого и близкого. Мальчишки из школы. Эдди. Она услышала его голос.

Или ты мне даешь, или идешь пешком.

Ей хотелось нормальной жизни. Чтобы было, чему радоваться. Ей хотелось встретить человека, с которым можно построить нормальные отношения, которого можно спокойно любить, не опасаясь, что другие назовут ее шлюхой. Ей хотелось, чтобы этот человек появился в ее жизни уже завтра утром. И еще ей хотелось, чтобы у нее с ним было нечто большее, чем просто покувыркаться на сеновале.

Но в тот миг ей казалось, что всего этого никогда не будет.

– Не знаю, – сказала она наконец. – Я хочу верить. Я не собираюсь сдаваться, только...

И снова в ее памяти встали лица, только на этот раз они принадлежали заблудшим, которые населяли этот город. Отчаявшимся.

– Я знаю, что есть люди, которым приходится куда хуже, чем мне, – сказала она. – Я здорова, руки, ноги, голова на месте. И все же чего-то не хватает. Не знаю, как другие, – может, и у них то же самое, только они не подают виду, – но у меня такое чувство, как будто внутри меня дыра, которую я ничем не могу заполнить. И мне так одиноко...

– Вот видишь, – сказал тут Джек. – Она моя.

Мойра повернулась к нему:

– Это еще что такое?

Но ответила ей Диана:

– Он предъявляет права на твое несчастье, – сказала она.

Мойра перевела взгляд с одного на другого. Между ними явно что-то происходило, какая-то скрытая борьба, сути которой она не могла ухватить.

– О чем вы оба говорите? – спросила она снова.

– Этот город наш, – сказала Диана. – Мой и моего брата. Мы с ним две стороны одной монеты. У большинства людей монета падает моей стороной вверх, ведь вы от природы оптимисты. Но некоторым оптимизм изменяет. И когда монета поворачивается к ним другой стороной, то прощай надежда.

Внимание Мойры особенно привлекли слова «ведь вы от природы оптимисты», в устах Дианы они прозвучали так, словно она и ее брат – не люди. Она повернула голову и взглянула на город мостов и покосившихся зданий. Он был словно картина из сна – не то чтобы кошмарного, но и не слишком приятного. И она оказалась здесь в ловушке; в ловушке из сна.

– Слушайте, а кто вы такие? – спросила она. – На «Джека и Диану» я больше не клюну – слишком похоже на ту песню Джона Мелленкампа. Кто вы такие на самом деле? И что это за место?

– Я ведь тебе уже говорил, – сказал Джек.

– Но ты дал ей только половину ответа, – добавила Диана. Она повернулась к Мойре. – Мы Отчаяние и Надежда, – сказала она. Коснулась рукой груди. – Ты нуждаешься в нас, и потому мы перестали быть аллегорией и обрели плоть и кровь. Это наш город.

Мойра покачала головой:

– С Отчаянием все понятно – это место просто смердит им. Но при чем тут Надежда?

– Надежда помогает сильным подняться над отчаянием, – сказала Диана. – Это она придает им сил. Не слепая вера и не точное знание, что кто-то придет и поможет, но понимание того, что своими силами они способны не только выжить, но добиться счастья. Именно надежда закаляет их волю и дает им силы продолжать борьбу, сколь бы ничтожными ни были их шансы.

– Не забудь сказать ей о том, как избыток на дежды превратит ее в ленивую корову, – сказал ее брат.

Диана вздохнула, но не стала делать вид, будто не слышала.

– Это правда, – сказала она. – Слишком много надежды тоже плохо. Запомни одно: ни отчаяние, ни надежда не властны сами по себе; они лишь дают силу, используя которую, ты победишь или падешь.

– Популярная психология, – пробормотала Мойра.

Диана улыбнулась:

– И все же в ней есть зерно истины, как в бабушкиных сказках, а иначе почему бы ей быть такой популярной?

– Так что я тогда здесь делаю? – спросила Мойра. – Я ведь еще не сдалась. Я еще борюсь.

Диана посмотрела на брата. Тот пожал плечами.

– Признаю свое поражение, – сказал он. – Она твоя.

Джек повернулся к Мойре, капризная, как у балованного ребенка, гримаса исказила его резкие черты, и они начали расплываться.

– Ты еще вернешься, – сказал он. Его голос был сух, как ветер в пустыне, он словно наполнял ее сердце мелким песком одиночества. – Надежда сладка, я первый охотно это признаю, но Отчаяние, раз коснувшись тебя, всегда будет иметь над тобой власть.

Жар разлился по телу Мойры. Ноги у нее подкосились, голова закружилась, в глазах потемнело, она почти не слышала, что ей говорят. В висках с тяжким гулом билась боль.

И все-таки Надежда сильнее.

Мойра не знала, услышала ли она эти слова на самом деле в тот миг, когда сладкое дыхание Надежды освободило ее сердце от песка, который намело туда Отчаяние, или они пришли изнутри ее самой, потому что она хотела, ей необходимо было в них верить. Но сухой голос Отчаяния утонул в них. Она больше не боролась с головокружением, а отдалась на его волю.

Мойра вдруг осознала, что стоит на четвереньках, упираясь ладонями и коленями в какие-то грязные деревяшки. Где?..

Тут она вспомнила: крытый мост. Город. Надежда и Отчаяние.

Она села на пятки и огляделась. Она снова вернулась в свой мир. Снова – если она, конечно, вообще куда-нибудь из него исчезала.

Внезапно ее оглушил какой-то рев. Свет фар ударил в глаза, и на другом конце моста показалась машина. Мойра тут же вспомнила Эдди и то, как она боялась нарваться на каких-нибудь деревенских мужланов, но бежать было некуда. Под визг трущихся о дерево колес машина затормозила, открылась дверца. Из нее вышел какой-то мужчина и направился к Мойре.

В свете фар, которые горели у него за спиной, он показался ей огромным – настоящий монстр. Она хотела удрать. Она хотела закричать. Но не могла даже двинуться, даже нож из сумки вынуть и то не могла.

– Господи! – сказал незнакомец. – Что с вами?

И он с напряженным от беспокойства лицом склонился над ней.

Она медленно кивнула:

– У меня просто... голова закружилась, по-моему.

– Вставайте. Я вам помогу.

Она не сопротивлялась, когда он помогал ей подняться. Не сопротивлялась, когда он вел ее к машине. Он открыл переднюю дверцу, и она благодарно опустилась на пассажирское сиденье. Мужчина бросил взгляд на другой конец моста, откуда она вышла, как ей теперь казалось, сто лет тому назад.

– У вас что, с машиной что-то случилось? – спросил он.

– Можно и так сказать, – ответила она. – Парень, с которым мы ехали, выбросил меня на дорогу в нескольких милях отсюда.

– Вы не пострадали?

Она покачала головой:

– Нет, только мое самолюбие.

– Господи. Дерьмовый мужик какой.

– Да уж. Спасибо, что остановились.

– Не за что. Вас куда подвезти?

Мойра покачала головой:

– Я иду обратно в Ньюфорд. Вряд ли вам в ту же сторону.

– Ну, не могу же я вас здесь одну оставить.

Не успела она возразить, как он захлопнул дверцу и пошел к водительскому сиденью.

– Не волнуйтесь, – сказал он, садясь за руль. – После того что с вами стряслось, каким надо быть мерзавцем, чтобы... ну вы понимаете.

Мойра не могла удержаться от улыбки. Похоже, он правда смутился.

– Сейчас проедем этот мост, развернемся, а там,..

Мойра тронула его за руку. Она вспомнила, что случилось, когда она в последний раз пыталась перейти через этот мост.

– Сделайте мне одолжение, ладно? – попросила она. – Давайте просто выедем с моста задом.

Ее благодетель странно на нее покосился, потом пожал плечами. Дал задний ход и начал пятиться с моста. Пока они не оказались на дороге, Мойра сидела, затаив дыхание. Но вот сосны и кедры снова встали вдоль обочины, звезды засверкали над головой. И никаких чудных городов. Никаких мостов.