1185 год Восток - Запад - Игорь Можейко

Но уже в 1187 году Кончак опять пришел на Русь и разграбил села и города в Северском и Черниговском княжествах. И когда Святослав начал собирать новый поход на Кончака, его родной брат князь Черниговский от похода уклонился. «И была между братьями распря».

А Игорь продолжал жить в Новгороде-Северском. Вскоре вернулся из половецкого плена его сын Владимир с молодой невестой — Кончаковной. От них пойдут дети по крови более половцы, чем русские.

В 1194 году умер великий князь Киевский Святослав — организатор борьбы со Степью. В 1198 году, после смерти черниговского князя, этот стол по старшинству перешел к князю Игорю Северскому. А еще через четыре года он умер в Чернигове.

Неспокойный Галич

Правивший в Галиче Ярослав Осмомысл, могучий владыка, при одной вести о приближении армии которого враги бежали от Киева, никак не мог распутать семейные проблемы. Его жена Ольга не могла более выносить, что ее муж открыто признает Настасью истинной своей супругой, хотя с ней и не венчан. В Галиче говорили, что он намерен отправить жену в монастырь и обручиться с возлюбленной.

Галич раскололся. Среди бояр существовала партия, стоявшая за передачу трона бастарду Олегу, которого неуважительно величали «Настасьевичем». Партия княгини Ольги желала, чтобы власть перешла к ее сыну Владимиру.

Понимая, что проигрывает, княгиня решилась на отчаянный шаг: вместе с Владимиром и несколькими преданными ей боярами она в 1173 году бежала из Галича. Беглецы ушли в Польшу, так было заранее уговорено с польским князем Болеславом Кудрявым.

Этот поступок вызвал целую лавину событий. В Галиче Ольга, обиженная жена, Ярослава не беспокоила. Княгиня, вынесшая конфликт на суд Польши и Руси, создала опасное политическое осложнение. Ярослав предпринял дипломатические усилия, чтобы вернуть жену и старшего сына. Этим, вероятно, объясняется то, что через восемь месяцев добровольного изгнания Ольга с Владимиром неожиданно покидают Польшу и едут на Волынь, к тамошнему князю — врагу Ярослава. Ольга просит у князя помощи, а в это время ее сторонники в Галиче распространяют пугающие слухи о грядущем нашествии поляков и венгров, о гневе русских князей на Ярослава, который якобы решил отдать престол незаконному сыну. В Галиче твердят, что Настасья — ведьма, которая околдовала князя. Спасти князя от колдовства — богоугодное дело.

Успешные заговоры чаще всего зреют в тени трона. При дворе всегда найдутся люди, знающие, куда больнее ударить. Видно, Ярослав в своей гордыне и не подозревал, что ему может угрожать опасность. Слухи он игнорировал, дружину отпустил. Он даже не побоялся покинуть столицу и отбыть в загородный дворец на охоту. Тогда все и случилось…

Когда Владимир с матерью подъезжали к Полоцку, их догнал посланец из Галича. Он сообщил княжичу от имени галицких бояр: «Ступай домой, отца твоего мы схватили, приятелей его перебили, и враг твой Настасья в наших руках».

Пока обрадованные Владимир с матерью спешили в Галич, бояре, не тратя времени даром, продолжали начатое. Настасью как ведьму, околдовавшую Ярослава, сожгли на главной площади. Ее сына бросили в оковах в тюрьму, самого же Ярослава, сломленного предательством и унижением, когда Настасьи не стало, отпустили на свободу под надзор боярской партии, взяв с него торжественную клятву, что он не будет мстить заговорщикам и будет жить с княгиней, как положено мужу. Ярослав такую клятву дал, но затаил в душе лютую ненависть.

Внешне Ярослав выполнял условия договора с боярами. Он ни слова не возразил против возвращения сына и жены. Летописи молчат о том, что было в Галиче после этого переворота. Значит, ничего достойного, с их точки зрения, не происходило. Но власть в княжестве перешла в руки княгини и боярской партии. Много лет любовные увлечения князя никого не беспокоили. События разыгрались, когда возникла опасность, что Ярослав передаст престол «Настасьевичу». Бояре не желали, чтобы их владения и поместья стали ареной княжеских междоусобиц. Если за Ольгу встанут ее родичи, которым нужен лишь предлог, чтобы напасть на богатые южные земли, то страдать в первую очередь будут землевладельцы и крупные торговые люди. Поэтому дворцовый переворот в Галиче был вызван не безнравственным поведением князя, а страхом перед войной.

Ярослав смирился с боярским бунтом, чтобы сохранить престол. Прошло лет восемь. Галичане разочаровались в новых правителях, и многие с грустью вспоминали о прошлых временах. Постепенно инициаторы заговора один за другим сходили со сцены.

Долгожданный момент для Ярослава наступил, когда умерла княгиня Ольга. Умерла ли она естественной смертью, так как была уже пожилой женщиной, или ей помогли умереть — мы так и не узнаем. Но Ярослав тут же обрушился на боярскую оппозицию, лишенную вождя. Попытка Владимира занять место матери провалилась. Когда начались казни активных участников расправы над Настасьей, Владимир бежал.

В 1182 году Владимир Галицкий оказывается на Волыни, у князя Романа Мстиславича, и просит у него приюта.

Ярослав был в таком гневе, что решил любой ценой заполучить Владимира обратно. Но на открытую войну с Волынью он не решился и прибег к другому, весьма эффективному способу. За три тысячи гривен он нанял большой польский отряд, который отправился на Волынь и начал жечь города. Официально никакой связи между этим разбоем и Ярославом не было, но Роман понял, что означает этот шаг. Он счел за лучшее не ссориться со своим могучим соседом и предложил Владимиру убраться из его земель.

Владимир бросается в Киев, к тестю, но даже великий князь гонит его от себя, утверждая, что дал клятву Ярославу княжича не пускать. И начинается долгий и многострадальный путь Владимира Галицкого от князя к князю. Игорь Дорогобужский его прогнал, Святополк его не принял, гордый смоленский князь Давид велел ему ехать к его дяде Всеволоду Большое Гнездо. Даже в далеком Владимире ему не нашлось места. Молодой галицкий наследник объехал всех основных князей Руси, и ни один из них, будь то союзник или враг Ярослава, не посмел дать ему убежища. Можно только представить себе, какую огромную дипломатическую работу провел Ярослав, если князья, неспособные даже на видимость единодушия, были столь едины в нежелании пригреть изгоя.

Оставалось княжество Северское, где правил Игорь, женатый на сестре Владимира Ефросинье Ярославне.

Семья Игоря не в пример галицким родичам была дружной. Может быть, именно любовь Игоря к жене и заставила его совершить поступок, на который не решился ни один из больших князей. Игорь осмелился бросить вызов самому Осмомыслу. Летописец рассказывает, как Владимир, отчаявшись найти себе убежище, приехал к Игорю Святославичу: «Игорь же принял его с любовью и честию и держал у себя два года».

Игорь решил помирить сына с отцом. Удалось ему это сделать не сразу и пришлось даже отправить в Галич заложником собственного сына.

«С великим прилежанием через князей русских едва его с отцом примирил, изпрося ему во всем прощения, и послал с ним его проводить сына своего Святослава.

Ярослав, прия сына своего Владимира и наказав его словами, дал ему Свиноград, но жить велел в Галиче, дабы он не мог кое зло сделать. Святослава же, одарив, с честию отпустил».

Ярослав победил. Он добился того, что сын вернулся молить о милости и остался жить в Галиче под надзором.

Любое потрясение в Галиче затрагивало интересы Византии и Венгрии, отзывалось в Болгарии и Польше. Южная Европа была вся в движении. С одной стороны, Болгария и Сербия боролись за независимость от Византии, с другой — в 1189 году начиналось очередное грандиозное предприятие — Третий крестовый поход, который по масштабам значительно превосходил предыдущие, хотя бы потому, что во главе его стояли три могущественнейших государя Европы: германский король и император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса, французский король Филипп Август и английский король Ричард Львиное Сердце.

Для стран юго-востока Европы, противостоящих Византии, это предприятие представляло опасность. Замыслы, рожденные в монастырях и столицах Запада, таили в себе угрозу не только Византии, но и ее соседям. Проход через эти страны жестоких и корыстных рыцарей, для которых разница между христианскими Венгрией, Болгарией и Византией и «неверными» была не более как условностью, грозил разорением и был на руку только итальянским конкурентам — генуэзцам и венецианцам. Тревога эта была обоснованной. Пройдет всего пятнадцать лет, и те же самые крестоносцы в очередном походе решат, что Константинополь — легкая и богатая добыча. И разгромят Византийскую империю, нанеся ей такой урон, равного которому не наносил ни один «неверный».

В преддверии тревожных перемен каждый из соседей Галича старался усилиться, и за делами галицкого князя со вниманием следили в Европе. Старик Ярослав Осмомысл умел балансировать в сложной политической игре, но, когда он занемог и разнеслась весть о том, что болезнь князя смертельна, соседи встревожились.