Ярополк - Владислав Бахревский

Было дело, озоровали над овечьими пастухами. Как всегда, предложили молодцам силой померяться. Куда там! Кто кланяться, кто бежать. Гоняли пастухов по степи, стегали плетками. Овцы оказались поумней своих водителей. Шарахнулись всею массою, пробежали с версту и стали как солдаты, командиров дожидаясь.

Недолго глумились над людьми обиженные судьбою женщины – мужчинами не родились, – всему приходит конец.

Ясным вечером приметили поленицы вдали двух витязей.

– Ай, потешимся! – обрадовалась дочь Свенельда.

Александра же хотела остановить ее:

– Се истинные рыцари. Посмотри, какие у них кони, какие плащи. И ведь в броне.

– Вот и славно, что рыцари! Довольно медведей да баранов пугать. Ой, Александра, как же я люблю – съехаться с поединщиком. Кровь так и взыграет.

Не ведала сумасбродная, на кого коня пустила, на кого копье выставила.

То был Роар, ее жених. С оруженосцем своим он вышел из ладьи и ехал берегом, наслаждаясь красотой ковыльной степи.

И вдруг – поединщики.

– Защищайся! – закричала дочь Свенельда, остановившись на миг и горяча уздою коня, чтоб налететь и сшибить нежданно явившегося варяга.

– С кем имею честь?! – спросил гордо Роар.

– Сшибу, тогда узнаешь! – крикнула его невеста и помчалась, неотвратимая, как судьба.

Рассердился Роар, закрылся щитом, поднял копье. Но поляница отвела его оружие и ударила. Пришелся удар поверх брони, в горло. Выпал Роар из седла, сраженный рукою своей невесты.

Александра с оруженосцем в бой не вступала, пустила издали стрелу в шишак шлема, тем и позабавила себя.

Только на другой день узнали поленицы, кто был убит во чистом поле, кто омочил кровью седые чубы ковыля.

Хоронили Роара с великими почестями. Невеста его, прекрасная дочь Свенельда, была неутешна.

Сразу после похорон крестилась и приняла самое строгое монашество – схиму.

Александра же присмирела. До того присмирела, что и со своей судьбой вполне смирилась.

Год 975-й

Мудреные тенета выплетал хитроумный Свенельд, но жизнь посрамила его простотой.

Дочь, такая своенравная, непокорная, похоронив жениха, которого никогда не видела, неделю сидела будто в столбняке, не желая глаз поднять, слова сказать. И вдруг уверовала в Христа, отреклась от мира.

Дочь ладно, отрезанный ломоть. Беда с сыном раздавила всемогущего Свенельда. А он был занят величественным делом – устроением будущего государства. Князь Рогволод принял сватов Ярополка с честью. Гордая княжна Рогнеда хоть и поморщилась, узнавши, что одна супруга у киевского князя уже есть, но предложение приняла. Условие, поставленное княжной, для Свенельда было вполне приемлемое: почитать полочанку выше гречанки.

Наставить на ум податливого, как воск, Ярополка – казалось Свенельду несложным. Князь упрямился, речей о Рогнеде слушать не хотел, и премудрый боярин отступил, полагаясь на терпеливую, не оставляющую выхода настойчивость.

И вдруг белый свет померк. Наследник рода, могучий Лют, отправился на большое веселие, на красную охоту за оленями в дремучие древлянские леса. Нет, не привез он тучных тельцов, самого принесли, одинокого, ибо один он был мертв среди живых товарищей и слуг.

Рассказы охотников были сбивчивы. Повстречали-де в лесах князя Олега Древлянского. О худом не думали. Когда охота с охотой нечаянно сходятся, жди дружеского пиршества. Правда, и драки бывают: не трожь-де наших зверей, для нас плодятся.

Князь Олег только и спросил Люта:

– Кто се есть?

– Свенельдич, – ответил Лют.

Взъярился князь, повелел гнать Свенельдича из древлянских лесов. Гордый Лют вознегодовал и был тотчас убит.

Будто железноногий идол сошел с места, страшен был Свенельд, явившись к Ярополку. Требовал мести.

– Порази, князь, Олега, порази в само сердце. Сегодня он поднял руку на ближайшего к тебе – завтра поднимет на тебя.

В своих уделах Олег и Владимир правили самовластно, ни в чем не признавая первенства киевского стола. Ярополк понимал: княжество, разделенное на три части, втрое слабее княжества Олега и Ольги… Надеялся, время образумит братьев, не торопился навязывать им свою волю, откладывал больное дело на лучшее завтра. Одно – воевать с печенегами, а тут ведь братья! Свой народ! Как приступать к городам, где у людей та же речь, что твоя? Как можно просить победы у Христа и Богородицы, идя войной на родную кровь?

Свенельду Ярополк отказать не посмел. Согласился собрать войско, проучить Олега, древлян, возгордившийся Овруч.

Войско можно собрать за считанные часы, а можно за год не управиться. Если хочешь кого-то наказать, будь во много раз сильнее, иначе твоя наука на собственную голову рухнет.

А тут приехали послы императора Оттона II. После смерти Оттона I послы Ярополка ездили в Кведлинбург поздравлять Оттона II с восшествием на престол, привезли меха и другие подарки. Теперь Оттон воспылал дружеством, ему нужны были союзники для войны с Византией, мечтал отобрать у Царьграда Южную Италию – приданое багрянородной жены.

Задабривая Свенельда, Ярополк ему поручил вести переговоры с посланцами императора, наказав дарить Оттона дружбой и отговаривать от войны.

Вскоре подоспели иные дела, иные новости: Свенельду стало не до Овруча.

Новгородский князь Владимир прислал сватов к Рогнеде, зная, что княжна сговорена за Ярополка!

Гонцы радостно пересказывали гордый ответ дивной полочанки сватам Владимира, стало быть, ую Добрыне: «Не хочу разуть робичича, хочу за Ярополка».

Свенельд ответу княжны обрадовался, а великий князь бегал грекине жаловаться на судьбу: придется быть двоеженцем.

Люди копошились, строили козни, загадывали наперед, а в Книге Судеб иное было написано.

Не успели в Киеве всласть посудачить о горемычном сватовстве князя Владимира, порадоваться за своего, как пришли вести злые и страшные.

Владимир с новгородской ратью, ведомой Добрыней, нежданно напал, взял Полоцк, пленил князя Рогволода и его семейство.

И сказал Добрыня, пылая гневом, ибо его племянник был опозорен Рогнедой:

– Нарекаю тебя, княжна, робичицей. Была чересчур горда, будешь ныне в ничтожестве.

И перед князем Рогволодом, перед матерью княгиней, перед двумя братьями повалил Владимир, ободряемый Добрыней, их дочь и сестру и взял силой, насладясь местью.

Братьев Рогнеды, чтоб некому было мстить, тотчас убили. Убили и князя с княгиней, Рогнеда же стала женой Владимира. Приданое у нее уже было собрано, готовилась в Киев ехать, а поехала в другую сторону. Поруганной, плача о гордых словах своих.

– Собирались в Овруч, а придется идти в Новгород, – сказал Ярополк Свенельду.

А тот вдруг оробел.

– Сначала, князь, надо приготовить войско. У Олега – древляне, а у Владимира – варяги. Пусть, ожидаючи нас, перегорят. Да ведь и денег у Владимира больше нет, чтоб держать при себе купленное войско.

Ярополку было мерзко и думать о насильничанье брата Владимира, но он был рад, что война откладывается…

Девятой

Жрецы Перуна удивились: князь Ярополк без напоминаний пришел к истукану. Зарезали петуха, князь помазал кровью потрескавшиеся губы идола. Стоял перед жертвенником, подкладывая дубовые сучья в пламя вечного огня.

Лицо у Ярополка было серьёзное, и волхвы, хоть и следили за каждым его движением, не смогли обнаружить ни беспечности, ни презрения. Решили: надо ждать похода.

Прощаясь, князь щедро одарил жрецов и, спустившись с холма, поклонился Перуну. И тут перед князем пал ниц тонкий в кости юноша.

– Смилуйся! Дозволь слово молвить!

– Говори, – позволил Ярополк.

– Меня не берут в твою дружину! Говорят, зачем ты нам, коли нет в тебе силы.

– Воин должен быть сильным.

– Верно, руки у меня тонкие, – согласился юноша, – но я умею такое, чего сильные не могут.

– Чего же они не могут?

– Посмотри, великий князь, как я всхожу на деревья.

Подбежал к тонкому вязу и не вскарабкался, обхватывая ствол коленями, а взошел по стволу, наступая на дерево босыми ногами и быстро перехватываясь руками.

– Могут они так? – крикнул юноша с вершины.

– Не могут, – согласился Ярополк. – Что же, приходи в полдень на мой двор. Зовут-то тебя как?

– Девятой.

– В семье, что ли, девятый?

– Ага!

– Ну, приходи! Будь у меня первым.

Льстя убитому горем Свенельду, Ярополк приказал у себя на дворе выкопать очень глубокий колодец. Три конца толстых веревок лежали на срубе. Поднявшего десятипудовую бадью брали в гридни. Поднявших бадью с половиной веса – в дружину. Третья бадья, трехпудовая, была для наращивания силы.

Смотром новобранцев занимался Варяжко.

В тот день недалеко от сруба повелением князя врыли высоченный столб. Как дело кончили, явились смотреть новых гридней и воинов Ярополк и Свенельд. Для них поставили скамью, скамью застелили ковром.

– В гридни попадают один из двадцати, – сказал Варяжко, окидывая взглядом немногих, кто еще не прошел испытания. Увидел вдруг Девятого. – А ты здесь зачем?