Валентин Понтифекс - Роберт Силверберг

– Мне кажется, мы вступили на опасный путь, Диввис.

– Неужели?

– Да, это так. Вы несколько переоцениваете разницу между взглядами Валентина и моими. Мы все прекрасно понимаем, что он – человек невоинственный; но, возможно, именно потому он и освободил для меня трон Конфалума. Я надеюсь, что мы с Понтифексом понимаем друг друга, и давайте больше не будем говорить на эту тему. Пойдемте, Диввис: по-моему, сейчас вполне подходящий момент, чтобы вы пригласили меня в свою каюту на бокал-другой вина, а потом вы обязательно отправитесь со мной в Ниссиморн Проспект, где мы выпьем еще, после чего хорошенько обсудим все наши планы относительно ведения войны. Что скажете, лорд Диввис? Что скажете?

4

Опять начался дождь и смыл контуры карты, которую Фараатаа нарисовал на мокром песке берега реки. Но это его не слишком волновало. Он рисовал и перерисовывал одну и ту же карту весь день, и она уже была ему не нужна, поскольку он помнил все до мельчайших подробностей. Здесь Иллиривойн, там Авендройн, а вон там Новый Велалисер. Горы, реки. Положение двух армий вторжения…

Положение двух армий вторжения…

Такого Фараатаа не предусмотрел. Вторжение неизменных в Пьюрифайн – его серьезный просчет. Трусливый слабак Лорд Валентин никогда бы не осмелился на такое; нет, Валентин приполз бы к Данипьюр, елозя брюхом по грязи, и смиренно умолял бы ее о заключении договора о дружбе. Но Валентин уже больше не Коронал – точнее, теперь он занял более высокий пост с меньшими властными полномочиями – голову сломаешь со всеми этими бредовыми перестановками у неизменных. Теперь у них новый король, молодой. Лорд Хиссуне, который, кажется, совсем другой человек…

– Аарисиим! – окликнул Фараатаа. – Что нового?

– Почти ничего, о Король Сущий. Мы ждем донесений с западного фронта, но они поступят нескоро.

– А что слышно о битве на Стейше?

– Мне доложили, что лесные братья пока отказываются помогать, но, по крайней мере, удалось их заставить помочь нам в установке сетей.

– Хорошо, хорошо. Но будет ли сеть установлена своевременно, чтобы остановить продвижение Лорда Хиссуне?

– Скорее всего, о Король Сущий.

– Ты говоришь так, – требовательно спросил Фараатаа, – потому что это правда или потому, что считаешь, что я хочу услышать именно это?

Аарисиим смотрел на него во все глаза и от замешательства даже начал видоизменяться, превратившись на мгновение в зыбкую фигуру из перепутанных, болтающихся на ветру, веревок, а затем – в переплетение продолговатых палок, утолщенных с обоих концов; потом он опять стал Аарисиимом и тихим голосом произнес:

– Как вы несправедливы ко мне, о, Фараатаа.

– Возможно.

– Я не лгу вам.

– Если это правда, то тогда правда и все остальное. Так и договоримся, – невесело сказал Фараатаа. Дождь над головой усилился, забарабанил по верхнему ярусу джунглей. – Ступай и приходи, когда появятся вести с запада.

Аарисиим растворился в темноте между деревьями. Нахмурившийся Фараатаа вновь принялся рисовать карту.

Вот армия на западе. В ней не счесть воинов, многие миллионы неизменных, их возглавляет лорд с заросшим волосами лицом, которого зовут Диввис, сын бывшего Коронала Лорда Вориакса. Мы убили твоего отца, когда он охотился в лесу. Знал ли ты об этом, Диввис? Охотником, выпустившим роковую стрелу, был пьюривар, хоть и в обличье лорда из Замка.

Посмотри-ка, презренные метаморфы могут убить Коронала! И тебя, Диввис, мы можем убить. Мы убьем и тебя, если ты так же беспечен, как и твой отец.

Но Диввис, который не имел представления о том, как погиб его отец, поскольку эта тайна сохранялась пьюриварами строжайшим образом, вовсе не был беспечен, угрюмо подумал Фараатаа. Его штаб бдительно охранялся верными рыцарями, и ни один убийца, даже в самой искусной личине, не мог туда проскользнуть. Резкими, раздраженными движениями тщательно заточенного деревянного кинжала Фараатаа чертил глубокие линии, что обозначали продвижение Диввиса все дальше и дальше от берега реки. Вниз от Кинтора, вдоль внутреннего отрога огромных западных гор, прокладывая дороги по глухомани, где с незапамятных времен не было никаких дорог, сметая все на своем пути, наводнив Пьюрифайн бесчисленными войсками, блокирован местность, загадив священные источники, вытоптав священные рощи…

Против этой орды Фараатаа пришлось выпустить армию пиллигригормов. Он неохотно пошел на такой шаг, поскольку из всех видов его биологического оружия они были чуть ли не самым отвратительным, и он накапливал их для использования на более позднем этапе в Ни-мойе или Кинторе; то были сухопутные рачки размером с кончик пальца, покрытые прочным панцирем, способным выдержать удар молотка. Виртуозы генетики, работавшие на Фараатаа, сделали их бесчисленные быстро двигающиеся ножки острыми, как зубья пилы. Пиллигригормы обладали ненасытным аппетитом – ежедневно им требовалось мяса в пятьдесят раз больше их собственного веса – и удовлетворяли его, прогрызая отверстия в теле любого теплокровного живого существа, попадавшегося на пути и пожирая его плоть изнутри.

Фараатаа рассчитывал, что пятьдесят тысяч рачков дней за пять могли бы ввергнуть город, подобный Кинтору, в полный хаос. Но теперь из-за вторжения неизменных он вынужден был выпустить пиллигригормов не в какой-нибудь город, а на родную землю Пьюрифайна, в надежде на то, что они приведут в расстройство громадную армию Диввиса и вынудят противника к отступлению. Но пока, однако, не поступало никаких сообщений об успехе этой тактики.

А на другом краю джунглей, где продвигался со второй армией вдоль западного берега Стейша в южном направлении Лорд Хиссуне, Фараатаа планировал натянуть на сотни миль непреодолимую преграду, сеть из необычайно клейкой лианы-птицеловки, чтобы заставить войска разбредаться все шире и шире в поисках прохода и, наконец, полностью рассеяться.

Единственная трудность в осуществлении этой военной хитрости состояла в том, что с лианой-птицеловкой не мог управиться никто, кроме лесных братьев, бестолковых обезьян, у которых вместе с потом вырабатывался какой-то фермент, что предохранял их от прилипания к лианам. Но у лесных братьев не было особых причин любить пьюриваров, которые охотились на них на протяжении многих столетий из-за вкусного мяса, а потому получение от них помощи представлялось весьма проблематичным.

Фараатаа ощутил, как в нем поднимается и начинает клокотать ярость.

А ведь все начиналось просто замечательно! Болезни, поразившие сельское хозяйство, гибель угодий на обширных пространствах, следствием чего стали голод, паника, массовая миграция – да, все шло по плану. А специально выведенные животные тоже сделали свое дело, уже в меньших масштабах: они еще больше устрашили население и осложнили жизнь горожан…

Но удар оказался слабее, чем ожидал Фараатаа. Он рассчитывал на то, что гигантские кровожадные милуфты посеют ужас в Ни-мойе, и без того уже ввергнутой в хаос, но он никак не предполагал, что в момент появления милуфт в городе окажется Лорд Хиссуне со своим воинством и что его лучники так легко расправятся со смертоносными пернатыми. А теперь у Фараатаа милуфт не осталось, и потребуется не менее пяти лет, чтобы вывести их в количествах, достаточных для нового налета.

Зато оставались пиллигригормы, миллионы ганнигогов, запертых в клетках и готовых выйти на свободу, а вдобавок – квексы, врииги, замбинаксы, маламолы. Сохранились и кое-какие отравы: облако красной пыли, которое, если рассеять его ночью над городом, отравит на несколько недель все запасы воды; пурпурные споры, из которых появляются личинки, поражающие скот, и кое-что похуже. Фараатаа не решался применить некоторые лишь из-за того, что ученые говорили ему, что их непросто будет обезвредить после победы над неизменными. Но если окажется, что война ведется против его народа, что надеяться больше не на что, тогда Фараатаа отбросит все колебания и выпустит на волю все, что только способно причинить ущерб противнику, независимо от последствий.

К нему робко приблизился вернувшийся Аарисиим.

– Есть новости, о Король Сущий.

– С какого фронта?

– С обоих.

Фараатаа пристально посмотрел на него.

– И что, плохие вести?

Аарисиим колебался.

– На западе они уничтожают пиллигригормов. У них есть какой-то огонь, который они разбрасывают с помощью металлических труб, и этот огонь плавит панцири. Противник быстро продвигается через зону, где мы выпустили пиллигригормов.

– А на востоке? – ледяным тоном спросил Фараатаа.

– Они прорвались через лес, и мы не успели вовремя поставить сети. А теперь, по докладам разведчиков, они ищут Иллиривойн.

– Чтобы отыскать Данипьюр и заключить с ней союз против нас. – Глаза Фараатаа сверкнули. – Все это печально, Аарисиим, но наша песенка далеко не спета! Позови сюда Бенууиаба, Сиимии и кого-нибудь еще. Мы сами отправимся в Иллиривойн и схватим Данипьюр, прежде чем они доберутся до нее. Если понадобится, мы предадим ее смерти, а тогда с кем они будут договариваться? Если им нужен пьюривар, обладающий достаточными полномочиями, останется один Фараатаа, а Фараатаа не пойдет ни на какие сделки с неизменными.