Эпоха Древних - Замиль Ахтар

его не унесут. Пашанг более практичен, но ему не хватает воображения, он словно ждет откровения свыше, прежде чем представит, какой должна быть его страна. Что до остальных четырех, то они делают только то, что скажут Пашанг или Гокберк. В итоге ни один член совета не понимает, как надо править страной, настолько же ясно, как ты.

Эти слова вызвали у меня улыбку. Мне пришлось разобраться в искусстве управления только из-за тех обстоятельств, в которые погрузила меня Зедра. Приятно узнать, что среди шипов выросли и розы.

Базиль должен был вернуться, а мы так и не нашли подходящего решения, чтобы выманить Кярса из храма Отца Хисти.

Я набросала несколько идей Пашангу, но он высмеял все. Наполнить пещеру дымом не получится, потому что там хорошая вентиляция, воздух поступает через узкие щели в горе. Если швырнуть внутрь зараженные трупы, болезнь может распространиться и среди солдат Базиля, потому что они слишком близко. Если атаковать в строевом порядке, может получиться, но солдаты Базиля плохо умеют обращаться с аркебузами, да и аркебуз на всех не хватит. Лучший вариант – атаковать волна за волной, но Базиль, похоже, не желает впустую растрачивать жизни.

Заморить их голодом, конечно, получится, но займет много лун. Нам придется все это время жить в здешнем лагере, а я скучаю по Песчаному дворцу и его уютным покоям.

Мы с матушкой прошлись по оазису. Под группой качающихся пальм играли дети йотридов и силгизов. Ветерок разносил их сладкий смех. Всадники пасли кобыл на желтой траве высотой по колено.

Сегодня дул осенний ветер с Пустоши, и я накинула поверх кафтана шерстяной халат. Матушка была в сине-золотистой парче. Похоже, ей нравился холод.

– Твой отец обожал пустыню. Наверное, ты унаследовала это от него.

Я немного удивленно кивнула.

– Он никогда этого не говорил.

– Ты была еще слишком мала, чтобы узнать его по-настоящему.

– Хорошо, что я хотя бы могу узнать тебя, амма.

– А я – тебя. – Она посмотрела на меня с гордой улыбкой. – Моя дочь, султанша Аланьи Сира.

– Звучит гораздо грандиознее, чем есть на самом деле. – Я мрачно усмехнулась. – Недостаточно покорить, нужно еще и править. Лучше, чем прежние правители. И это… это оказалось непросто.

– Нет в нашей крови умения повелевать другими. Силгизы – свободный народ. И все же у тебя стать императрицы. Порой я смотрю на тебя и удивляюсь, в кого ты такая.

– В тебя и папу.

– Да. – Она положила теплую руку мне на щеку. – Ты должна знать, как я сожалею, Сира.

– Сожалеешь? О чем?

– Мне следовало любить тебя так же сильно, как Джихана и Бетиля.

Я взяла и сжала ее руку.

– Я никогда не чувствовала себя нелюбимой.

– Потому что ты не знаешь… – Она печально улыбнулась. – Яммар хотел за тебя сражаться. Хотел забрать у йотридов. – Ее глаза увлажнились. – Но я убедила его этого не делать. Убедила его, что ты – небольшая цена за мир с йотридами и Аланьей.

Я всегда считала, что это отец меня отдал. А теперь оказалось, что он хотел за меня сражаться. Все это время я считала, что стою не больше красивого ковра, который хранишь, но, если его захочет получить кто-нибудь могущественный, ты без колебаний его отдашь.

По обветренным, морщинистым щекам матери потекли слезы.

– Ничего страшного, амма. Все это лишь вода в реке, давно утекло. И ты в какой-то степени была права. Мир стоит дорого.

Мы прошли мимо силгизки, доящей чубарую кобылу, – жирное молоко текло в толстый мешок из лошадиной шкуры.

– Хотелось бы мне быть еще молодой, – сказала матушка. – Я запрыгнула бы в седло и поскакала в бой в первых рядах. Сражаться за твою Аланью. Тебя избрали Лат и Потомки, Сира.

– Ты правда так считаешь?

– Я это знаю. Когда в тот день ты держала меня за руку и мы вместе молились за победу над человеком в доспехах Ахрийи, я увидела Утреннюю звезду. В легендах о Потомках говорится, что некоторые из них могли вызвать Утреннюю звезду. Это благословение Лат.

Как же она заблуждалась. Я не могла сказать ей, что Утренняя звезда и Кровавая звезда – это одно и то же. Сомневаюсь, что мама с этим смирилась бы.

Я – и то с трудом.

– Твоя поддержка бесценна. Знаешь, бывают времена, когда уже невмоготу. И тогда я скучаю по детству, когда играла с жеребятами. – Наверное, я могла бы рассказать ей о своих чувствах. В конце концов, она моя мать. – И, честно говоря, мне очень одиноко.

– Ты ведь замужем за йотридом, так что я не удивлена.

– Пришлось, иначе меня просто не стало бы. Пашанг… это Пашанг. Я знала, что делала, когда выходила за него.

– Твой отец однажды на три дня ускакал в глубину Пустоши, чтобы достать мне сияющие оранжевые азалии, растущие только на одном горном кряже. На том, где живут племена язычников, которые, по слухам, любят человечину. Он был романтиком и глупцом.

Мы засмеялись. На мгновение я увидела лицо влюбленной девушки. Как бы мне хотелось иметь похожие воспоминания, чтобы прибегнуть к ним в трудную минуту.

– Ты несешь более тяжкое бремя, чем мы все, – сказала матушка. – Как бы мне хотелось, чтобы ты иногда радовалась жизни.

Радость… Какое интересное слово. Но то, что доставляло мне радость, было слишком неприлично для материнских ушей.

Я заметила среди желтой травы нежную пустынную розу.

– Ты права… Мне и правда нужно найти в этом радость. Я не могу постоянно держать раскаленные угли.

Я сорвала пустынную розу и вручила ее матери. Она понюхала цветок и улыбнулась.

Я всерьез восприняла совет матери найти радость в жизни. Вечером я ждала Пашанга в его юрте. Там пахло им и его серебристой кашанской кобылой.

Я уже почти заснула, когда он вошел. Его лицо было встревоженным.

– Базиль не пришел.

– Но еду-то они получили?

Он кивнул.

– За едой явился целый отряд красноглазых крестейцев. Но Базиля среди них не было.

– Может, он занят. Бедняга. Ты когда-нибудь встречал настолько отчаявшегося человека?

Пашанг взорвался гортанным смехом.

– Ты знаешь, сколько человек умоляли у моих ног сохранить их печальную, жалкую жизнь? Выглядели они гораздо более отчаявшимися. Базиль крепче, чем кажется.

– Давай дадим ему еще день. Что еще нам остается?

Пашанг налил в деревянную кружку кумыс. В Кандбаджаре он редко пил кумыс. Возможно, оказавшись в пустыне, в юрте, он вернулся к йотридскому образу жизни.

– Есть и другие новости. – Он сделал большой глоток, заставив меня замереть в ожидании. – Один из разведчиков заметил в