Покорение вершин (СИ) - Ludvig Normaien

— Как вижу, на многое. Но почему мы не помогли гномам в их битве? Ведь мы всё равно напали на зеленокожих!

— Зачем усиливать тех, кто может стать нам врагом?

— Тогда почему мы не добьём всех, кто всё-таки смог спастись из войска Карак Ногарунда?

— А зачем уничтожать тех, кто может стать другом?

Как узнали, бронированный кулак гномов, хирд, всё-таки умудрился отступить. Они даже переходили несколько раз в атаку, отстреливая из оставшихся арбалетов и ружей преследователей, пока не закончились болты и порох соответственно. Встали в узком месте, выставили щиты и даже орки ничего не могли сделать с этими упрямцами. Ну а потом уже и мы ударили. Постепенно большая часть орков и гоблинов переключились на нас, что дало возможность остаткам гномов уйти.

Мы не медлили, отделив раненых, что не могли передвигаться, оставив всю добычу с пленными, оставили охрану, закинули припасы на несколько дней пути в мешки, малый обоз со стреломётами, мясорубками и пустились в спешный путь по старому тракту.

Несколько старых развалин, оставшиеся ещё со времён гномов или людей, которые гоблины использовали в качестве жилищ, не оказали никакого сопротивления, так как кроме самок и детёнышей там никого не оказалось.

В одном дне пути от города мы увидели то, что некоторые называли «запустением», другие «скверной» или болезнью. Это проявлялось не сильно, и всё же хоть я и не знаток природы, всегда можно отличить, когда дерево здоровое, а когда больное. Темные прожилки в листве, невысокая растительность даже в богатых влагой местах, квёлые цветы, что цветут всегда, было бы тепло, и подгнившие местами фрукты (хотя может оно так и должно быть), покрытые черной корочкой некоторые камни. Версий ни у кого не было — ну есть и есть, может природа такая, а может это оставшиеся следы от проявления какой-то магии. Мало ли что бывает в мире.

Перед Киндургунбандуразом, когда войску оставалось едва ли полдня пути, подбежал Сурнур:

— Мы знаем это город.

— ? — выразил я заинтересованность в его словах.

— Чаланхат — каменный город. Старые рассказывали, что ещё до того, как гномы основали здешнее поселение, место использовалось как земля обмена и торговли между племенами. Редко, но такое бывало — раз в несколько лет или десятилетий все договаривались прекратить взаимное кровопролитие. Так говорили старые. Последний раз такое было очень давно!

— Что же, буду знать.

Холмы покрывала высокая пахучая трава и мелкий кустарник, а сквозь них проглядывали вековые валуны, которые в незапамятные времена скатились с гор. От большой дороги разбегались протоптанные зверьми тропки, ведущие к звенящим ручейкам и разным скрытым местечкам.

Тракт не был замощён, при этом следы былого ухода ещё сохранились в каменных изваяниях, побитых и искалеченных, изображающих суровых гномов, что ныне немо взирали за теми, кто попирает эту землю, что должна была достаться их потомкам.

То, что мы подходим к Киндургунбандуразу поняли по тому, что обнаружилась выдвинутая толстая и приземистая передовая башня, эдакий мощный барбакан. За ним, собственно и должен был начинаться город, как рассказывали Схэрры и крысы Вока Секущего Хвоста.

У башен и у стен было много белых россыпей, похожих на известь, оказавшиеся черепами и осколками костей, что говорило о довольно бурной истории этого поселения в прошлом.

Барбакан, приземистое строение в два этажа было крепким, и до сих пор частично осталось невредимым. Одновременно более грубое в своей простоте по сравнению с человеческой архитектурой, оно было лаконичнее, проще и во много раз лучше того, что могли создать кривоногие гоблы. Он стоял на холме над дорогой, и при достаточном количестве воинов в обороне, нападающим можно было умыться кровью. Стены венчал зубчатый парапет, в стене виднелись бойницы. Рва как такового не было — зарос и завален мусором. Зубцы и бойницы местами оплавлены.

По моему приказу, хрустя камушками и костями гоблов, ордо строились в боевые колонны.

— Будем штурмовать без ничего? Даже не отдохнём?

— Не будем ждать. Их не должно быть много — основная часть должна была быть на развилке остаться. Так что идём на штурм!

— А лестницы?

— Первыми пойдёт Хрол Обрубок и Вок Секущий Хвост. Их бойцы вскарабкаются и без лестниц. Там между камнями хорошие щели.

— А если нас там ждут пока мы столпимся? Может рабов вперёд пустить?

— Всю работу рабы за нас не сделают. И их немного. Если же нас ждут, то ордо отступят.

Увидев, что командиры построили воинов и смотрят на меня, дал отмашку.

— На стену, хвостатые, вперёд! В ножи их! Режь-режь!

— Шуурх!

— У нас нет лестниц!

— У нас лапы… Мы не можем по стене…

На что всегда находился командир ордо:

— Вперёд на стену, тварь, пока не зарезал! Карабкайся, падаль!

От башни к ним полетели стрелы, на которые стали отвечать только стрелки Беспалого и Крока.

Первыми вперёд вырвались крысы Вока. В лёгких доспехах, зажав в пастях и хвостах кинжалы, они ловко карабкались по старой кладке, в которой была просто уйма мест для зацепов гибких лап и их фигуры одна за другой ввинчивались в узкие бойницы, или перебирались через зубцы.

Но всё было кончено довольно быстро — защитников было мало (едва ли два десятка набралось) и вскоре их визжащие тщедушные тела со смехом выкидывали наружу.

Порог входа располагался в двух метрах от земли с обратной стороны башни. Людям с гномами наверняка нужна была лестница, чтобы добраться до него.

Быстро вскарабкался внутрь и осмотрел внутреннюю часть — мусор, грязь и растерзанные останки гоблов.

Невольно внутри появилось блаженное тепло — вид трупов врага, его крови придал энергии.

Основной город располагался на возвышенности в метрах трехстах, и барбакан оказывался на ладони почти под стенами города. Его стены из тёмного камня отличались от грубой кладки (во всяком случае издалека), и на первый взгляд показалось, что город вмурован в скалу. Со стен, при наличии артиллерии или метательных машин, можно было вести огонь по нападавшим. Барбакан и стены города соединяла извилистая дорога со скатами по обе стороны шириной в две повозки. Все пространство вдоль дороги заполнено разрушенными остатками жилищ — всюду топорщилась неровная земля, россыпи керамики блестели на солнце, да торчали обработанные камни.

Стена в скале была будто бы вырезана, но так же частично её составляли сотни тщательно обработанных больших блоков. Следы былых украшений до сих пор оставались на поверхности — особенно сияло разноцветное стекло, вырезаны лица предков, символы кузнечного дела.

Ворота, располагавшиеся по центру, были закрыты. Состояние их