Горячее лето 42-го - Владимир Геннадьевич Поселягин

голова болит, не жалели меня, когда били. Шишка на темени. Это я так пытаюсь отвлечься от паники, что подбиралась ближе. Черт, я не парашютист, ни разу не прыгал, а тут пытаюсь в полете надеть парашют. Те экстремалы, что так делают, психи. Как это смотрится со стороны? Вот и я думаю, что смешно и страшно. В общем, надеть так и не смог парашют, метров пятьсот до земли осталось, так что накрутил ремни на руки, и зубами дернул за кольцо. С хлопком вылетел вытяжной парашют, а за ним и основной. Дернуло так, что я думал, у меня руки выдернет, но к счастью обошлось, хотя суставы с мышцами и болели.

Перекатившись и погасив скорость, я от радости обнял землю и поцеловал, отплевываясь от травинок и мусора. А приземлился я на заливном лугу, рядом несколько стогов, явно недавно накосили и собрали. Посмотрев на возвращающийся самолет, из которого один за другим фактически надо мной падают бойцы, и над ними открываются купола парашютов, я сразу же решил, пора тикать. Купив БТ-7, запрыгнул в башню и на скорости рванул прочь. Заодно аптечку активировал, боль из рук ушла. Карта показала ближайшую дорогу. В какой стороне передовая, я примерно сориентировался, теперь бы успеть. На танке вряд ли. Значит, будем искать аэродром. Причем наш, советский, и угонять самолет оттуда. А бойцам, что следом за мной совершали приземление на тот луг у какой-то речки, осталось только материться, глядя мне вслед. По краю луга вилась дорога, малоезженная, но она меня вывела на накатную, но убитую дорогу. Чтобы притормозить бойцов, да и помочь нашим раненым, я купил ящики с пенициллином в ампулах, на десять миллионов кредита, получился немалый склад ящиков, который без охраны точно не оставишь, и погнал дальше. Покупки заняли минут пять, не больше. А доехав до ближайшей деревни, остановил машину у колодца центральной улицы. Я уже вернул оружие, ремень на пояс, пистолет-пулемет, документы при мне теперь снова. Планшетка тоже, бинокль тот же. А то ничего не было, я больше скажу, комбинезона и шлемофона тоже не наблюдалось, и, пока ехал, все это вернул. И вот сидя на башне, поинтересовался у ребятишек, что, открыв рты глазели на героического танкиста и его героический танк.

– Парни, не подскажете, где я?

– Это деревня Луки, – отозвался первым парнишка лет десяти на вид.

Кстати, они все тут босые были, что парнишки, что девчата, успевшие набежать со всех сторон, от подростков лет четырнадцати, и до карапузов, что только встали на ноги.

– А ближайший город какой?

– Так Тамбов в двадцати верстах будет, – ответил тот же парнишка.

– М-да, – протянул я. – До фронта далеко.

– Далеко… – согласился тот.

– Спасибо, вы мне очень помогли. Подождите минутку, – нырнув в танк, я быстро купил два вещмешка и набил их доверху вкусняшками. В одном банки со сгущенкой, наши, советские, в другом советские конфеты. И выбравшись, протянул старшему, сообщая: – Это вам на всех сладости. Делите справедливо.

– А можно нам танк посмотреть? – осмелев, попросила одна из девочек, лет восьми.

Подумав, я кивнул и, спрыгнув на землю, приглашающе махнул рукой. С ревом радости они полезли на танк. Другие не менее радовались, изучая, что я им выдал. Поправив ремень ППС на плече, я осмотрел детвору. Несколько уже в танк нырнули через люки. Кто-то, изображая рычание мотора, сидел за рычагами, двигатель молчал, я заглушил его, так что было слышно. В танке осталось два шлемофона на сиденьях экипажа, сейчас со спорами их примеряли. Так вот, я поинтересовался:

– Не подскажете, тут аэродром есть?

– Есть, – кивнул парнишка лет двенадцати на вид, с пышной рыжей шевелюрой. – Только он далеко.

– А у нас тут самолет стоит, – пропищала маленькая девочка, облизывая пальцы, что испачкала, конфеты были шоколадные.

– Да, – подтвердил тот же рыжий парнишка. – У нас на поле самолет сел, летчик сказал, бензин закончился. Он уехал за топливом, а наш Семен Петрович, участковый, охраняет. Самолет у посадки под деревьями спрятан.

– Да? – заинтересовался я. – Отличная новость.

Тут на тактической карте появились метки, которые быстро приближались. Похоже, бойцы НКВД нашли где-то машину и гнались за мной, свежие следы от танка замаскировать сложно. Так что я поторопился покинуть деревню.

– Ладно, детвора, пора мне, служба ждет. А шлемофоны оставьте себе, это подарки.

Тут чуть ли не драка началась, кому они достанутся, так что, рассмеявшись, я нырнул в танк, его уже освободили, и стал кидать им только что купленные шлемофоны. Точно по количеству голов, после чего заведя движок, поехал вниз по улице. Деревню перерезала небольшая речушка, по колено, дно песчаное, так что, перебравшись на другой берег, погнал дальше, а вот и посадка с самолетом. Подкатил. Пожилой участковый, встав с травы, отряхивал галифе – старший сержант. Я покинул танк, осматривая У-2, и сообщил ему:

– Извините, но мне нужна эта машина.

Взяв его на прицел, заставил отбросить наган, после чего связал и оставил в стороне. Танк отъехал в сторону чтобы мне не мешать, летчик особо не солгал, говоря, что топливо закончилось, но не сообщал, что вытекло оно от пулевых пробоин. Если проще, то обстреляли связника, явно «мессеры» постарались. Так что я достал десяток канистр с авиационным танковым бензином, стал лить в горловину, а как потекло, срезая ветки, делал чопики и забивал в баки. Три раза проверял, капало, но уже не текло, шесть пробоин. Весь бензин перелил в баки, а когда от деревни «полуторка» показалась, что мчалась во весь опор, то мотор уже работал, а я сидел в кабине. Разогнавшись, к счастью, система управления и мотор не пострадали, оторвался от дороги, потрясло, но взлететь можно, и полетел в сторону передовой. Кстати, в кузове грузовичка и летчик был, по шлемофону опознал, который что-то орал и грозил мне кулаком. Там же увидел двух механиков, бочку, инструменты какие-то и тех самых бойцов НКВД. Пересчитал – обнаружил, что четверых нет. Значит, у того склада с медикаментами остались.

Я улетел. Танк немного сопровождал меня, но потом отстал и самоуничтожился, это, чтобы никто не пострадал.

Полет был тяжелым, чопики от тряски выдавливало. Бензин вытекал, приходилось садиться, новые забивать, заправлять и лететь дальше. А это все время. Авиационный танковый бензин к нашим самолетам вполне подходил, в отличие от нежной германской техники. В общем, такое дело – не добрался я до передовой, не успел, прошли данные мне два часа. Вообще, мне кажется, задание невыполнимым было в таких условиях, даже если потраченное на детей время взять,