Роковая Фемида. Драматические судьбы знаменитых российских юристов - Александр Звягинцев

Прокурор одним из первых подхватил тезис Сталина о том, что при определенных условиях "законы придется отложить в сторону". Среди многих научных трудов академика Вышинского особенно высоко в те времена ценилась монография "Теория судебных доказательств в советском праве". Именно в ней приводился один из главных постулатов древних, который активно и гипертрофированно эксплуатировался репрессивной машиной: "Признание обвиняемого — царица доказательств".

Особыми директивами НКВД разрешалось добывать это признание с помощью "специальных методов дознания", то есть с помощью пыток. Немногие вышедшие из застенков ГУЛАГа живыми и в своем уме рассказывали об этих "специальных методах" такое, что волосы становились дыбом. Многие из этих методов удивительно напоминают способы дознания святой инквизиции во времена мрачного Средневековья.

На одном из допросов нарком внутренних дел Ежов рассказал, что идею о непригодности гуманного отношения к "врагам народа", отказывавшимся говорить "правду", подал Сталину именно Вышинский во время расследования дела Тухачевского. Сталин на это якобы сказал: "Ну, вы смотрите сами, а Тухачевского надо заставить говорить все и раскрыть свои связи. Не может быть, чтобы он действовал у нас один…" Физическое воздействие на подследственных Ежов называл "санкциями". По его словам, Вышинский заверил, что органы прокуратуры не будут принимать во внимание заявления арестованных о побоях и истязаниях. Как показал Ежов, Вышинскому же принадлежит одобренная Сталиным идея создания так называемых троек, внесудебных органов с широкими полномочиями в составе начальника областного управления НКВД, прокурора области и секретаря обкома партии.

Если первое время с юридическими новациями Вышинского полемизировали, в частности, нарком юстиции Крыленко и выдающийся ученый-юрист, директор Института права Академии наук СССР Пашуканис, то после физического устранения Крыленко, Пашуканиса и других ученых-"спорщиков" в теоретическую схватку с Андреем Януарьевичем уже никто не вступал.

Советские газеты печатали речи прокурора на первых полосах: "Пройдет время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа. А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождем и учителем — великим Сталиным — вперед и вперед, к коммунизму!" Подобный пафос прикрывал откровенную топорность и нелепость предъявляемых обвинений. Бухарина, например, обвиняли в том, что он начал свою шпионскую деятельность против советского строя… в 1912 году, когда строя еще не существовало вовсе. Но абсурд абсолютно никого не смущал, даже некоторые иностранные журналисты писали, что обвинения скорее всего совершенно правдивы. В кинотеатрах шел документальный фильм "Приговор суда — приговор народа", снятый в марте 1938 года на процессе Бухарина и Рыкова. И с киноэкрана Вышинский, распаляясь, кричал: "Изменников и шпионов расстрелять, как поганых псов! Раздавить проклятую гадину!", призывал уничтожить "вонючую падаль" и "бешеных собак".

Бывший Главный военный прокурор СССР Н. П. Афанасьев (при Вышинском он занимал должность прокурора Орловского военного округа) рассказывал: "Так каков же был Вышинский? Внешне строгий, требовательный — в общем, человек, чувствующий свой "вес", явно показывающий, что близок к "верхам", и сам являющийся одним из тех, кто на самом верху вершит дела. Таким Вышинский был перед подчиненными. А на самом деле Вышинский был человек с мелкой душонкой — трус, карьерист и подхалим. Так что вся "значимость" Вышинского — позерство и трюки провинциального актера, до смерти боящегося за свою карьеру, а главное, конечно, за свою меньшевистскую шкуру".

Прокурор ревностно исполнял свои обязанности, стараясь преданным служением "отцу народов" загладить свое меньшевистское прошлое и боясь, что ему припомнят не только "грехи молодости", но и деяния настоящего. Ведь он знал очень многое. Не мог Вышинский не помнить и того, какая судьба постигла Николая Васильевича Крыленко, которого он сменил в 1931 году на должности Прокурора РСФСР.

Однако Вышинский, как ни странно, репрессирован не был. Хотя периодически и над ним сгущались тучи. Вспомнить хотя бы Шейнина, когда последнему предлагали дать показания против Вышинского. Незаметно оставив свой пост, в 1940 году он уходит "в дипломатию" и становится заместителем наркома иностранных дел. С первых дней работы в Наркоминделе он занимался отношениями СССР со странами формировавшейся антигитлеровской коалиции, прежде всего с Великобританией. В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, которая рассматривала вопросы сокращения сроков войны против гитлеровской Германии и открытия второго фронта. Для участия в работе Европейской консультативной комиссии Вышинский выехал в Алжир. Это был его первый выезд за границу, где он получил первый опыт многосторонней дипломатии.

В феврале 1945 года Андрей Януарьевич Вышинский — член советской делегации на Ялтинской конференции руководителей трех союзных держав.

Победоносное завершение войны было ознаменовано 9 мая 1945 года подписанием Германией Акта о безоговорочной капитуляции. Привез текст акта в Берлин Вышинский, оказавший маршалу Жукову правовую поддержку в столь ответственный момент. Фотография, сделанная на процедуре подписания, зафиксировала его присутствие. После короткого пребывания в Москве он вновь, уже в составе советской делегации, едет в июле в Берлин на Потсдамскую конференцию руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании, которая решала вопросы послевоенного устройства Германии. Вышинский входил в комиссию, руководившую действиями советской стороны на Нюрнбергском процессе, и, нужно признать, немало сделал для успешной работы Нюрнбергского трибунала.

В январе 1946 года Советское правительство назначило Вышинского главой делегации СССР на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Поначалу, выступая, он еще употреблял выражения "наши американские и английские друзья", но очень скоро, по мере усиления "холодной войны", стали крепчать и его речи. Подтверждая, что "демократия — это есть ограничение тирании", он одновременно выступал против "принципа неограниченной свободы". Символично, что, когда в 1948 году ООН принимала Декларацию прав человека, позицию Советского Союза озвучил именно Андрей Януарьевич. Всю жизнь призывавший к расстрелу за любые проявления инакомыслия, теперь он сетовал на то, что в Декларации не прописано право на уличные демонстрации.