Творческий отпуск. Рыцарский роман - Джон Симмонс Барт

магазинам одежды – преимущественно смотреть: для серьезных покупок они после назначенной встречи Сьюзен проедут в скидочный «Лёманна» на Кольцевой и найдут за треть цены кое-что из увиденного в «Ключах накрест», только без знаменитых ярлыков. Вот магазин необходимого барахла из-финских-тканей-и-с-европейским-высоким-стилем: яркие кухонные весы нео-«Баухаус», дорогие половички, разноцветная штабельная мебель из пластика с высокой ударопрочностью, кухонные комбайны. Сьюзен покупает стенную драпировку из эластичного трикотажа в спальню Эдгару Хо: лодочки, рыбки и маяки вырвиглазных расцветок в стиле букваря, а Си – серьезный набор сделай-сам-себе-мобиль: завороженность неуклюжего мальчугана физикой тонко сбалансированных сил, проявленная за завтраком, глубоко ее тронула.

Разъебет, говорит Мириам; Сьюзен отвечает: А вот и нет.

Без десяти два они входят в приемную Морриса Стайнфелда, также в «Ключах накрест». Мим рассматривает карикатуры в старых номерах «Нью-Йоркера», а Сьюзен подтверждает врачу – курчавому длиннолицему парню ее лет, напоминающему ей того мальчика, с которым она бегала на свиданки в начале старших классов, – что она уже докладывалась ему по телефону: последняя менструация у нее была в Бриджтауне, Барбадос, где-то в конце марта. Что груди ее налились с конца апреля. Что ее всю весну тошнило чаще, чем можно, как она полагает, списать на морскую болезнь и субтропическую пищу. Что она тем самым заключает, что уже два месяца как беременна. Что она хочет эту беременность прекратить немедленно.

Симпатяга Моррис Стайнфелд выслушивает ее и рассудительно произносит: Хм. Над столом у него фотографии двоих его детишек, темноволосой маленькой сабры и мальчика в возрасте почти что для бар-мицвы. Давайте-ка сперва поглядим, что к чему.

И вот в другом кабинете она раздевается, писает в мензурку и по указанию медсестры по имени Перл ложится на короткий стол и раздвигает ноги, щиколотки – в стременах. Входит Моррис Стайнфелд, пальпирует, заглядывает, тычет, берет цервикальные мазки. Его аналог был первым мальчиком, с которым Сьюзен «доласкалась до оргазма»; ему позволен был клитор, зато вагина – не дальше, быть может, первого сустава указательного пальца. Анус оставался под запретом. Она вспоминает такое, пока Моррис одновременно щупает указательным пальцем одно, а большим другое, по самую рукоять, проверяя конфигурацию ее матки. Все признаки – Гуделла, Чедуика и Хегара, – ровно объявляет он, на месте. Емкость таза адекватна для нормального деторождения. Скажем, зачали вы в середине апреля: ОДР у вас поэтому – первая неделя января. Пятое января, по правилу Нэгеле. Улыбается. Ожидаемая Дата Родов: если повезет, можете разрешиться от бремени перед Новым годом и получить послабление по налогам за Тыщадевятьсот восьмидесятый.

Сьюзен рассуждает, что в середине апреля мы пробирались через Наветренные острова – Мартинику, Доминику, Гваделупу, – держа восхитительный курс к Британским Виргинам. Моррис Стайнфелд с отчетливой заботой произносит: Обычно мы проводим полное обследование, чтобы определить исходные данные для дальнейшего.

Все еще в стременах, Сьюзен поднимает голову и произносит: Абортируйте, Морри.

Обыденная улыбка медсестры Перл украдкой тает. Серьезный Стайнфелд переходит из межножья Сьюзен к ее боку. Вы б не хотели еще подумать, раз теперь подтвердилось?

Именно поэтому я уведомила вас заранее. Мы здесь всего на выходные.

Он рассматривает ее. Вы еще не вышли за первый триместр, Сьюзен; никакой великой спешки нет.

Я сюда пришла не языком чесать, Морри. Я пришла делать аборт.

Верно. Где Фенн?

Она закрывает глаза. В Вашингтоне по делам.

Но вы с ним тщательно все обсудили и оба пришли к согласию в том, что ребенка пока не хотите.

Да. Сьюзен садится на столе. Нет. Медсестре: Вы не могли бы на минуточку выйти?

Перл качает головой. Пока вы в стременах – нет.

Стайнфелд улыбается. Она моя страховка: один драгоценный перл, как в Библии[164].

Сьюзен вздыхает. Двое своих последних месячных я сымитировала, но знаю, что Фенн знает, что мы беременны. Он бы не хотел растить еще одного ребенка, но хочет, чтоб у меня ребенок все-таки был. Я не говорила ему, что беременна, поскольку не хотела ему говорить, что собираюсь делать аборт, потому что не хотела его расстраивать; боялась, у него еще раз случится плохо с сердцем. Думаю, это по-настоящему очень странно – не иметь детей, но я так решила, и мое взвешенное решение – Аборт. Хорошо?

Моррис Стайнфелд на несколько мгновений задумывается. Наконец жмет плечами. Вы врач. Смотрит на Перл и на часы. Возвращайтесь примерно в половине пятого.

А сейчас почему не можете?

Пока вы не передумали? Но он объясняет, что в случае нерожавших женщин механического растяжения шейки матки обычно можно избежать или сделать безболезненным без парацервикальной анестезии путем введения сушеной японской водоросли – ламинарии – во влагалище на несколько часов перед опустошением матки.

Да ладно, Морри! Мне что, весь день теперь ходить по «Лёманну» с полной пилоткой морской капусты? Вы просто волынку тянете!

Моррис Стайнфелд тоже умеет горячиться. Господи, Сьюзен! Хотите инструкцию почитать?

Сьюзен вообще-то была б не прочь – и прочтет, когда вернется в Феллз-Пойнт. В следующем своем перерождении она полна решимости стать врачом. Но, хоть и оставляя за собой право задавать столько вопросов, сколько, по ее ощущениям, ей нужно, она извиняется за то, что усомнилась в мотивах Морриса Стайнфелда, и подтверждает свою уверенность в его суждении. Умиротворенный, он предлагает ей на выбор местную анестезию и механическое расширение; но если она предпочтет его, аборт он произведет в операционной, когда таковую удастся забронировать, где-то на следующей неделе. Госпитализация на ночь не потребуется.

Суйте морскую капусту, говорит Сью. Думаю, это уместно.

Перл приносит ламинарию и бланк отказа от операции, который Сьюзен подписывает. Зачем же вы забеременели, желает знать Моррис Стайнфелд, размещая морскую капусту, а Сьюзен задумывается, где сейчас Джефф Гринберг, на ком он в конце концов женился, сколько у него нынче детей, если детей не хотите? Гринберг, тогда – медик-первокурсник в Пенне, – научил ее получать удовольствие от Верди, Пуччини и фелляции. Она тщетно пыталась научить его не портить иначе вполне приятный вечер тем, что вечно упорно желает зайти за те рамки, которыми она решила ограничить свою юношескую половую жизнь, а затем дуется, когда она отказывается нарушать собственные правила. Встречались они год, к концу которого, с учетом среднего объема эякулята от трех до пяти миллилитров, Сьюзен рассчитала, что проглотила полпинты семени своего молодого человека. Массовый каннибализм, предполагает она, – с точки зрения ее матери на сперматозоиды. На цвет лица Сьюзен это, похоже, никак не повлияло. На втором курсе Джефф нашел первокурсницу, которая была не прочь и потрахаться; они со Сьюзен расстались друзьями. Пластинка