Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Им давно следовало заняться лошадьми. – Раймер не хотел уклоняться от темы.

Руки Джонаса застыли над разложенными картами. Эта мысль не раз приходила ему в голову, особенно в последние две недели.

– Как долго, по-твоему, можно считать сети, лодки и уловы? – спросил Раймер. – Им давно пора перебраться на Спуск, пересчитывать коров и лошадей, заглядывать в амбары, изучать книги учета. Они уже две недели как должны перейти туда. Если только они уже не знают, что там найдут.

Джонас понимал, на что намекает Раймер, но отказывался в это верить. Не мог поверить. Откуда такая скрытность в мальчишках, которые брились раз в неделю?

– Нет. В тебе говорит чувство вины. Просто они боятся что-либо упустить, а потому ползут, как полуослепшие старики. Скоро они появятся на Спуске, и тогда счет пойдет на их сердца.

– А если нет?

Хороший вопрос. Наверное, придется избавиться от них, предположил Джонас. Устроить засаду. Три выстрела, и деток больше нет. Конечно, город будет скорбеть, мальчишек здесь полюбили, но до праздника Жатвы Раймер сможет удержать ситуацию под контролем, а потом хоть трава не расти. Однако…

– Я загляну на «Полосу К», – наконец выдавил из себя Джонас. – Один… не хочу, чтобы Клей и Рой тащились со мной.

– Отлично.

– Может, ты захочешь составить мне компанию?

Ледяная улыбка вновь искривила губы Кимбы Раймера:

– Думаю, что нет.

Джонас кивнул и вновь начал тасовать карты. Осмотр «Полосы К» – мероприятие рискованное, но особых трудностей он не ждал… особенно если пойдет один. В конце концов, они всего лишь мальчишки, да и уезжали обычно на целый день.

– Когда я могу получить полный отчет, сэй Джонас?

– Когда у меня будет что сказать. Подгонять меня не надо.

Раймер вскинул руки:

– Прошу меня извинить, сэй.

Джонас кивнул, удовлетворенный ответом Раймера. Вскрыл карту. Петр, канцлер-ключник. Он положил карту в верхний ряд и долго смотрел на нее, поглаживая пальцами длинные седые волосы. Когда же он перевел взгляд с лежащих на столе карт на Раймера, у того брови изумленно взлетели вверх:

– Ты улыбаешься.

– Да! – Джонас вновь начал тасовать карты. – Я счастлив! Все четыре канцлера вскрыты. Думаю, что из этой игры я выйду победителем.

5

Риа Охотничья Луна принесла только раздражение. Планы ее не осуществились, а благодаря прыжку шестилапой твари она так и не узнала, в чем причина. Этот молодой жеребчик, который скушал вишенку Сюзан Дельгадо, каким-то образом не позволил ей обрить голову. Но каким именно? И кто он на самом деле? Риа все чаще задумывалась об этом, и любопытство ее нарастало вместе с яростью. Риа с Кооса не привыкла к тому, чтобы ее оставляли с носом.

Она посмотрела на Масти. Кот лежал у противоположной стены и не сводил с нее глаз. Обычно он предпочитал камин (ему нравился холодный ветерок, которым тянуло из трубы), но после того как она подпалила ему шкуру, перебрался к ящику для дров. И, наверное, правильно сделал, учитывая настроение Риа.

– Тебе повезло, что ты еще жив, ворлок, – пробурчала старуха.

Она повернулась к хрустальному шару, начала водить над ним руками, но он лишь светился розовым – образы внутри не появлялись. Наконец Риа поднялась, подошла к двери, распахнула ее, посмотрела на ночное небо. Светилась уже большая часть луны, и на яркой поверхности четко проступала Охотница. Ей-то и достался поток ругательств, который Риа не рискнула выплеснуть на магический кристалл (кто знает, что таится у него внутри и как он отреагирует на такие слова). Дважды она ударила кулаком по двери, вывалив весь ругательный запас, не забыв даже те словечки, которыми обменивалась малышня, играя в дворовой пыли. Никогда еще ее не охватывала такая злость. Она отдала девушке приказ, а та, не важно, по каким причинам, не повиновалась. Пойдя против Риа с Кооса, эта сука заслужила смерть.

– Но не сейчас, – прошептала старуха. – Сначала ее вываляют в грязи, потом с головой искупают в моче, чтобы ею пропитались эти светлые волосы, которыми она так гордится. Унизят… оскорбят… оплюют…

Она вновь ударила кулаком об дверь, на этот раз с такой силой, что до крови ободрала костяшки пальцев. Злилась ведьма не только потому, что девушка не повиновалась приказу, полученному под гипнозом. Из-за этого Риа не находила себе места и в таком состоянии не могла использовать хрустальный шар на полную катушку. Он «включался» лишь на непродолжительные периоды времени. Пассы и заклинания не помогали. Она прекрасно знала, что слова и жесты – лишь способ концентрации воли. Именно на это реагировал магический кристалл – на сконцентрированную волю. А мысли об этой шлюхе и ее молодом любовнике отвлекали Риа, злили, не давали сосредоточиться на главном. Вот розовый туман внутри шара и не рассеивался. Злость мешала ей увидеть сокрытое туманом.

– Как я смогу заставить его открыться? – спросила Риа женщину на луне. – Скажи мне! Скажи!

Но Охотница ничего ей не сказала, и Риа ушла в хижину, посасывая кровоточащие костяшки пальцев.

Масти увидел ее и забился в зазор между трубой и ящиком для дров.

Глава вторая

Девушка у окна

1

Охотница начала «набивать живот», как говорили старожилы: даже в полдень луна виднелась в небе, поблескивая в ярком осеннем свете. Перед различными заведениями вроде «Приюта путников» и на открытых верандах хозяйских домов на больших ранчо вроде «Рокинг Б» Ленджилла или «Ленивой Сюзан» Ренфрю начали появляться одетые в лохмотья пугала с набитыми соломой головами. Обязательно в сомбреро и с корзиной, наполненной дарами нового урожая в руках. Каждое пугало смотрело на пустеющие поля белыми, вышитыми стежками глазами.

Телеги с кабачками забили дороги. Ярко-оранжевые тыквы и мешки с морковью перекочевали в сараи. На полях полным ходом убирали картофель. Деревянные фигуры Хранителей на крыльце продовольственного магазина в Хэмбри украсили «урожайные» амулеты.

По всему Меджису девушки шили праздничные наряды для ночи Жатвы (и плакали над ними, если что-то не получалось), мечтая о юношах, с которыми они будут танцевать в павильоне «Зеленого сердца». Их младшие братья с трудом засыпали, думая о тех играх, развлечениях и призах, которые сулил им карнавал. Даже родители иногда лежали без сна, несмотря на гудящие руки и ноющие от тяжелой работы спины, предвкушая радости ярмарки Жатвы.

Лето ушло, взмахнув напоследок зеленым подолом: пришла пора сбора урожая.

2

Риа плевать хотела на праздничные танцы и карнавальные игры, но спалось ей не лучше тех, кто никак не мог дождаться ярмарки Жатвы. Чуть ли не каждую ночь она до рассвета лежала без сна, голова ее гудела от ярости. Незадолго до той ночи, когда Джонас держал совет с канцлером Раймером, она решила напиться, дабы спиртное принесло желанное забытье. И настроение у нее отнюдь не улучшилось, когда она обнаружила, что бочонок с грэфом практически пуст: воздух вновь огласили ругательства.

Она уже собралась выдать новую порцию, когда ее осенила идея. Изумительная идея. Блестящая идея. Она хотела, чтобы Сюзан Дельгадо отрезала себе волосы. Не отрезала, хотя Риа по-прежнему не понимала, в чем причина. Зато она узнала о девушке кое-что интересное, не так ли? Кое-что интересное, нет, очень интересное, более чем.

Риа не собиралась идти с имеющимися у нее сведениями к мэру Торину: почему-то она надеялась, глупо, по-детски, что мэр забыл и о ее существовании, и о том, что вручил ей на хранение чудесный хрустальный шар. А вот насчет девушкиной тетки… Допустим, Корделия узнает, что ее племянница не только потеряла невинность, но и все более уподобляется шлюхе? Риа не думала, что Корделия помчится к мэру… женщина эта, конечно, ханжа, но далеко не дура… однако неплохо запустить кота в голубятню, не так ли?

– Мяу!

Масти, стоявший в полоске лунного света, словно понял, что хозяйка думает о кошках. Он смотрел на нее с надеждой и недоверием. Риа, отвратительно улыбаясь, раскрыла ему объятия:

– Иди ко мне, мой драгоценный! Иди ко мне, мой сладенький!

Масти, поняв, что все обиды забыты, поспешил на руки Риа, громко замурлыкав, когда Риа начала вылизывать его мордочку старым желтоватым языком. В ту ночь ведьма с Кооса впервые за неделю крепко спала, а когда утром взяла в руки магический кристалл, розовый туман сразу рассеялся. И весь день она не отрывала от него глаз, шпионя за людьми, которых ненавидела, ничего не ела, изредка прикладываясь к кружке с водой. А на закате Риа вышла из транса, вспомнив, что еще не приступила к реализации осенившей ее идеи. Впрочем, это ее не огорчило. Она уже знала, что надо делать… а теперь могла увидеть в хрустальном шаре результаты своих трудов! Все крики и упреки! И слезы Сюзан. Более всего ей хотелось увидеть слезы униженной Сюзан.

– У меня будет своя жатва, – сказала она Эрмоту, который взбирался по ноге Риа, подбираясь к тому местечку, где ей и хотелось его видеть. Мало кто из мужчин может ублажать тебя так, как Эрмот, подумала она, очень мало. И Риа радостно засмеялась.