В теле пацана (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

Не успел дотанцевать, третья сама вышла! Перехватила меня. Развернулась спиной сразу и попой завертела, бёдрами заиграла. Дала и грудь потискать и даже между ног ухватить через ткань. Обнаглев окончательно, полез через разрезы спереди и не просто потрогал трусики, а даже подёргал за них, тревожа тугой тканью её горячую киску.

В этот момент она тёрлась так, что едва не кончил, вовремя успел отвести таз. Когда она развернулась и взяла меня за виски, продолжая вертеть спортивными бёрдами, я малость струхнул. Она опустилась к уху и вдруг прошептала:

— Мне очень понравился твой подарок, пусть это будет наш маленький секрет.

После этого признания температура в штанах бахнула выше сотни по Цельсию. Меня должно было разорвать в неконтролируемом оргазме. Но я вынес пытку на морально — волевых.

Танцуя с четвёртой на вид самой надменной, видимо, потому что у неё самые крупные сиськи среди подруг, увлёкся так, что прикусил за сосок, что та взвыла и чуть не трахнула меня прямо там.

С перерывами на тосты я перетанцевал с шестью воительницами прежде, чем дошли до моих кувшинов со слабительным!

Затаив дыхание наблюдаю, как Шейла первой подносит к губам мой чудодейственный напиток. И в какой — то момент отстраняется вдруг!

Нюхает! И в груди моей холодеет, несмотря на то, что уже изрядно охмелел.

— Абрикосовый что ли? — Хмурится, отставляя, пододвигает второй кувшин. — И этот…

— Пусть несут другое, — фыркает её соседка.

Твою мать.

— На вкус одно, — заявляет уже моя соседка.

— Да сойдёт, долго несут, а я запыхалась, — говорит в поддержку и та, с которой только что зажигал!

— Ладно, за Кристиана! — Соглашается Шейла, объявляя тост. И пьёт до дна!

Опрокидывают и другие. Начинают активно кушать. За время, пока я с ними, они смели со стола практически всё.

Кушайте, кушайте, бабоньки, да побольше! Злорадствую.

— Танцуем! — Вскакиваю я, хватая за руки сразу двоих, с кем ещё не танцевал.

Одна упирается, но Шейла стреляет в неё строгими глазищами, и та сдаётся. Вторая же с охотой идёт со мной.

Начинаю отжигать с двумя и нагло пощупываю трусы, просовывая лапки в разрезы. При этом стараюсь запомнить их лица и взгляды. Ведь вроде бы они очень похожи по манерам, телосложению и цвету кожи, но каждая индивидуальна. У каждой есть свои особенности. Шрамики, разрез глаз и контуры губ. Да и взгляд у девиц индивидуальный.

Минут пять — семь мне достаточно, чтобы получить желаемое. И вырвавшись обратно, я хватаю им напитки и подаю прямо на наш танцпол. Суккубки с улыбками оценивают жест и пьют вино, как сок.

Остаётся последняя суккубка, которая громче всех ржала над моим членом и потом, когда я кричал от боли во время парки, радовалась в голос. Всех запомнил по именам теперь. Эту девицу зовут Паулиша.

Приглашаю её. Но перед этим предлагаю выпить на брудершафт.

— А это как?! — Ахает уже пьяненькая.

Показываю, и все суккубки в восторге. Пьём до дна, потому, что я заверил — это элемент данной традиции. Хватаю женщину с дивана. Эта самая молодая, судя по рожкам. Трусь об неё уже без особого энтузиазма, устал. Она же зажигается даже очень активно. Не проходит и минуты, уже лезет целоваться в засос. Пускаю руки в разрезы боковые, веду по торчащим ягодицам к заветным трусикам. А Паулиша тем временем пускает свой юркий сильный язык в мой рот. Ещё и губами нежно прихватывает мои.

Когда ощутил, что меня за трусы тоже тянут сзади, было уже поздно! Головка упиралась в прокладку, и защита была вполне годная, но я не учёл такого рода трение. Дёрнула раза три, чертовка, и член мой изверг самопроизвольно. Я содрогнулся несколько раз от сладкой разрывной боли, пытаясь выловить устремляющееся прочь сознание. На третий спазм сумел всё же удержать контроль и притвориться, что это мышечные судороги.

Но суккубку не обманешь. Моё прерывистое дыхание било прямо ей в лицо. Девушка, будто издеваясь, продолжила ещё активнее целовать внезапно заполнившейся слюной рот и дёргать меня за трусы, вызывая дополнительные комариные покалывания.

Вот зараза, последняя всё же добилась своего! Хотя мне кажется, другие и не сильно старались.

Не найдя иного выхода, чтоб поскорее уже избавиться, пока не повторилось, полез в декольте и даже вывалил наружу грудь нахально и грубо. Ухватил за соски, и лишь тогда, она отпустила, хихикая и заправляя дойки третьего размера обратно. С наигранным укором.

Но взглянув на штанишки, разочаровалась. Всё сухо. Ха! Это Олвейс ультра, сучка.

Паулиша уселась всё же с победным видом. Возвращаюсь на подлокотник, ощущая некоторый дискомфорт в причинном месте, хреново сперма в прокладку впитывается, однако.

Суккубки переглядываются, шепчутся и хихикают. Взгляды игривые. Думают, буду смущаться, как в тот раз?

Нет, девчонки, тогда вы просто не правильно меня поняли. Улыбаюсь в ответ с вызовом. Когда — нибудь, стервы рогатые я поставлю вас всех раком и, держась за рога и хвост, отдолблю по полной программе.

— Сегодня ты проявил необычайную стойкость для юноши, это похвально, — выдаёт вдруг Шейла и поднимает бокал: — выпьем же за стойкого Кристиана, за то, чтобы из мальца в скором времени вырос воин и мужчина!

Тронула, правда.

Обхожу диван, встречая её недоумевающий взгляд, со спинки к ней наклоняюсь с непреодолимым желанием поцеловать эти сочные губы. А она отстраняется, ещё и пальцем грозит:

— Малыш, не обольщайся. Но ты ещё не настолько хорош.

Выпрямляюсь. Облом.

— Кристиан, суккубы проявляют сдержанную близость лишь в танце, и не сдержанную в постели, не стоит даже пытаться, — добавила Шейла уже серьёзно.

— Он что, действительно подумал, что может вот так? — Захихикали гадко её подруги.

— Мальчик, с таким семя недержанием даже не стоит соваться, — выпалила Паулиша и допила своё термоядерное вино.

Нравится им меня мальчиком называть после порки особенно. Давайте, давайте.

Не успел вернуться, за столом у кого — то громко заурчало в животе! В груди перехватило. Да неужели!

С другой стороны стола, будто в ответ буквально запело и зарычало. Суккубка глаза выпучила, и как рванёт через спинку дивана! Да с такой прытью воина перепрыгнула, будто у неё тяжёлых бубенцов спереди вовсе нет.

— Иллея? — Встрепенулась Шейлия.

Та в ответ прохрипела что — то сдавленное и бросилась в арку левее лестничной.

Заурчало и у Паулиши негромко. Но первым вскочил я. Скривился, и рванул, согнувшись и держась за живот прямо за Иллеей.

— Да что такое?! — Раздалось в след беспокойное.

— Живоооот! — Прокряхтел я как можно убедительней и скрылся в проёме.

Уже на подходе к дверям с кабинками раздался мощный пук, как целый взрыв. И следом выдох с облегчением, которой перерос в протяжный стон от новой волны анального удовольствия. Судя по звуку, полился понос.

Не теряя ни секунды, я вошёл в свободную кабинку. Закрыл за собой плотную дверь на засов.

Надо отметить, наши не ударили в грязь лицом, для господ приезжих обили всё свежим деревом, вырезав аккуратные дырки.

Изобразил звук пердежа ртом, заохал, будто всё хреново. Попукал ртом, сымитировав понос.

Вторая дверь хлопает. Новый взрыв попки и кряхтения. Всё, подруги, кабинок больше нет. Я сразу подумал, что три — для них слишком жирно.

Третья прибежала вскоре, дёрнулась к первой.

— Занято! — Раздалось с натугой.

Ко мне ломиться начала! Слышу через дверь в животе мощнейшее рычание.

— А здесь кто?! — Взвыла ещё одна примчавшая с позывами на острую диарею.

— Я, — ответил страдальчески.

— Оооо, — заохала жертва, убедившись, что и третья занята. — И что ж делать — то, уууу.

Слышу, крутит живот, прям рычит ожесточённо. Стоит, терпит, эти с двух сторон от меня сидят, как кукушки, поносят. Периодически булькающие пуки идут с охами.

Нет, ну после такого вся их сексуальность полностью утеряна.

Издаю пук ртом и я, продолжая прислушиваться.