Любить – значит страдать - Ребекка Донован

– Уже уходишь? – услышала я за спиной голос Дрю, когда заворачивалась в полотенце, поскольку после горячего джакузи моментально продрогла до костей.

– Здесь становится слишком многолюдно, – не глядя на него, ответила я.

– Ты нашла свой свитер? Я оставил его на крыльце.

– Да-да, спасибо, – осторожно ответила я, заметив краем глаза подошедшего сзади Эвана. Оставалось только надеяться, что он не слышал нашего разговора.

Дрю тоже заметил Эвана.

– Что ж, было приятно снова повидаться, – сказал Дрю, направившись к раздвижным стеклянным дверям.

– Встретимся чуть позже, – бросила я через плечо Эвану и прошла в комнату Джилл.

Схватила вещи и, чувствуя легкое головокружение, отправилась в ванную. А чтобы снять нервное напряжение, попыталась дышать ровно и глубоко, но ничего не получалось.

Когда я надевала джинсы, из кармана вдруг выпал мобильник. Мигающий красный напоминал о пропущенном звонке. Пропущенный звонок был от мамы, и от нее же голосовое сообщение. Меня словно окатили ушатом холодной воды.

Я набрала код и прослушала запись.

«Эмили? Эмили, ты там? – Мама говорила медленно и очень неразборчиво. – Ты с ним? Ты… трахаешься… Дрянь…» И тишина. Она явно была пьяной в хлам. У меня сразу вытянулось лицо и схватило живот. Но не было сил даже заплакать или закричать. Я вздохнула и убрала телефон.

Одевшись, я отправилась на террасу к Саре.

– Ну как, останешься здесь ночевать? – спросила я.

– Наверное, – ответила она. – А что?

– Все, я уезжаю. – Мы приехали на моей машине, чтобы Сара могла выпить.

– Никаких проблем, – пожала она плечами. – С нетерпением жду подробностей.

Я кисло улыбнулась, твердо зная, что сегодня ничем не смогу ее порадовать.

Эвана я нашла у входной двери с нашими куртками в руках.

– Планы изменились. – Я чувствовала себя совершенно раздавленной.

– Что случилось? – удивился Эван.

– Хмм… Что-то неважно себя чувствую, – соврала я, и мой пульс сразу участился. – Пожалуй, я лучше поеду домой.

– Что? – недоверчиво сузил глаза Эван.

– Уф… – Я поняла, что он не купился на историю с болезнью. – Думаю, мне надо лечь в постель. Похоже, сказывается хронический недосып.

– Еще несколько минут назад ты прекрасно себя чувствовала, – скептически заметил он. – Ничего не понимаю. Что-нибудь случилось?

– Нет, – слишком поспешно ответила я. Эван удивленно поднял брови. – Извини. Просто ужасно устала. Без обид. Договорились?

– Нет, не договорились, – отрезал Эван. – Здесь явно что-то не так. Но если ты не хочешь говорить…

– Эван, честное слово, мне очень нужно домой. – Я посмотрела на него умоляющими глазами. В ответ он недовольно поджал губы и кивнул. – Ну что, завтра поговорим?

На его лице было написано такое разочарование, что у меня внутри все оборвалось.

– Пришли сообщение, когда будешь ложиться, – попросил он, небрежно поцеловав меня в губы.

И я как ошпаренная выскочила из дома. От всего этого вранья у меня начались нервные спазмы в животе. Ведь Эван видел меня насквозь. Ладно, об этом я подумаю завтра. Сейчас самое главное – найти маму. Я попыталась ей звонить – бесполезно: у нее сразу включалась голосовая почта. Значит, надо ехать домой и начинать поиски оттуда. У меня не было номера телефона Шарон, но, возможно, удастся найти его в маминой комнате. Больше искать просто негде. Хотя, может быть, Джонатан знает.

Но я не стала ему звонить. Ведь время еще детское. Просто не хотелось впутывать его без нужды в очередную передрягу.

Мысли путались, в животе урчало от волнения. Заметив мамин автомобиль на подъездной дорожке, я облегченно вздохнула. Я припарковалась сзади и увидела, что дверь ее машины слегка приоткрыта, а переднее колесо заехало на лужайку. Потом услышала звуковой сигнал, свидетельствующий о том, что она не вынула ключ из замка зажигания. Затем до меня дошло, что работает мотор.

Я растерянно обошла машину вокруг. Сердце бешено колотилось. Выключила мотор и закрыла дверь. И тут увидела маму. Она лежала ничком на ступеньках, уткнувшись головой в крыльцо. От нее за километр разило алкоголем.

– Мама. – Я села на верхнюю ступеньку и приподняла ей голову. – Мама, вставай. – Я пыталась перекатить ее на бок, чтобы усадить. Но все, на что она оказалась способной, – это громко застонать. Тогда я приподняла ее, прислонила к себе и строго сказала: – Мама. Рейчел. Просыпайся. Тебе надо домой. А там можешь спать, сколько влезет! – Я потрясла ее за плечо – безрезультатно.

Я повернула к себе ее голову. И тут ее вырвало. Не успела я опомниться, как вся грудь оказалась в блевотине, которая текла вниз и уже начала впитываться в джинсы.

– Вот дерьмо! – воскликнула я и опустила маму на ступеньки, поскольку ее снова вывернуло. Она облевала себя, меня и все крыльцо, но так и не проснулась. Я посмотрела на эту вонючую, беспомощную кучу тряпья. К горлу подкатила волна отвращения.

Нет, мне ее не поднять. Без вариантов. Мертвый груз. Предположим, я втащу ее в дом, ну и что дальше? Не оставлять же ее, такую заблеванную, в прихожей?! Значит, остается один-единственный выход.

Глава 28

На экстриме

Я села на ступеньку и стала ждать, когда он приедет. Мне безумно хотелось окатить из шланга нас обеих, а заодно и крыльцо. Но я не знала, где у нас шланг. А уйти и привести себя в порядок, оставив ее надолго одну, я боялась. Поэтому просто ждала.

И когда он наконец свернул на подъездную дорожку, пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не разреветься. Я не только была в полном отчаянии, но и уже начинала злиться, что оказалась в такой засаде. И конечно, чувствовала себя жутко униженной, особенно когда увидела, что он сегодня в деловом костюме.

– Блин! – прошептала я, когда он подошел поближе. – Похоже, я тебя откуда-то вытащила. Поломала все планы. Джонатан, прости, ради бога. Не стоило тебе звонить.

– Наоборот, очень даже стоило, – отрезал он, мгновенно оценив ситуацию. А зрелище было более чем неприглядное. Мамино узкое платье задралось до трусов. Колени в крови. Спутанные волосы в блевотине, стекавшей по щекам и дальше по груди. Она лежала на боку и со стороны казалась бездыханной. Хотя, если судить по алкогольному запаху, с дыханием у нее как раз было все в порядке.

А рядом я. Поникшая и сломленная, забрызганная красными рвотными массами, словно кто-то только что извергнул на меня все содержимое своего желудка. Я сидела, не в силах пошевелиться, так как при малейшем движении холодная, склизкая, мерзкая субстанция проникала все дальше.