Осколки прошлого - Карин Слотер

проникала через каждую трещину и лилась им прямо под ноги. Тоннель тянулся четырнадцать метров. Ее сердце подступало к горлу. Ее снова тошнило, но она не смела останавливаться. Теперь, когда ее не согревали объятия Ника и не убаюкивало его гипнотическое влияние, один и тот же вопрос крутился в ее голове.

Какого черта они делают?

— Шевелись, — Паула снова толкнула Джейн. — Быстрее.

Джейн ускорила шаг. Она вытянула руку перед собой, потому что знала, что они должны быть близко. Наконец, фонарик выхватил из темноты деревянную стенку второго шкафа. Джейн не стала просить о помощи. Она отодвинула его ровно настолько, чтобы они все смогли протиснуться.

Они зажмурились от яркого света. В стенах были проделаны высокие окна. Джейн увидела чьи-то ноги сверху. Она взбежала вверх по лестнице — в этот момент в ней включился какой-то внутренний автопилот. Она повернула направо, потому что всегда поворачивала направо. Через тридцать метров свернула налево, потому что всегда сворачивала налево. Она толкнула дверь, пролезла через дыру в стене и нашла припаркованный фургон в похожем на пещеру хранилище, где стоял стойкий запах черного перца: в прошлой жизни это место было хранилищем для специй.

Паула бежала перед Джейн, потому что первым до фургона должен был добежать тот, кто его вел. Джейн была второй, так что она побежала к боковой двери. Ник уже направлялся к выходу из хранилища. У него был кодовый замок.

8–4–19.

Они все знали комбинацию.

Эндрю закинул металлический ящик в фургон. Он попытался забраться внутрь, но чуть не упал на спину. Джейн вцепилась в его руку, отчаянно пытаясь затащить его в машину. Ник поднял железные ворота. Побежал обратно к фургону. Джейн закрыла за ним раздвижную дверь.

Паула уже выезжала со склада. Она собрала свои темные волосы и нацепила на голову коричневую шляпу. Коричневое же пальто прикрывало ее свободное платье. Солнечный свет бил через лобовое стекло. Джейн крепко зажмурилась. Слезы текли по ее щекам. Она лежала на спине, между Ником и Эндрю. Они легли на тонкий матрас, но каждая кочка и колдобина на дороге отдавались в костях. Она выгнула шею, пытаясь выглянуть в окно. Они еще пару секунд ехали по Мишн, а потом свернули в центр города и уже здесь услышали вой сирен.

— Спокойнее, — прошептал ей Ник. Он держал Джейн за руку. Джейн держала за руку Эндрю. Она не могла вспомнить, как это произошло, но она была так счастлива снова оказаться в безопасности, между ними двумя, быть живой, что не могла перестать плакать.

Они втроем так и лежали на спинах, прижавшись друг к другу, пока Паула не сказала им, что они выехали на трассу 101.

— Чикаго в тридцати часах пути, — Пауле пришлось кричать, чтобы они слышали ее за шумом дороги, который эхом отдавался внутри фургона, словно звук бормашины у дантиста. — Мы остановимся в Айдахо-Фолс и проинформируем их, что мы на пути к безопасному месту.

Безопасное место.

Ферма совсем рядом с Чикаго с красным амбаром, коровами и лошадьми. Какое это все имело значение теперь, когда они больше никогда не будут в безопасности?

Паула продолжила:

— Поменяемся в Сакраменто, когда высадим Ника в аэропорту. Будем соблюдать скоростные режимы. Выполнять все дорожные правила. Ни в коем случае нельзя привлекать внимание. — Она повторяла инструкции Ника. Они все повторяли его инструкции, потому что он утверждал, что всегда знает, что делает, даже если все полностью выходило из-под контроля.

Это было безумие. Абсолютное безумие.

— Боже мой, это было близко, — Ник сел, вытянув руки перед собой. Он улыбнулся Джейн одной из своих озорных улыбок. В нем тоже был этот внутренний рубильник — который переключился в Лоре Жено, когда она убила Мартина, а потом себя. Джейн теперь отчетливо это видела. Все, что случилось в мастерской, теперь было для него далеко позади.

Джейн не могла смотреть на него, поэтому повернулась к Эндрю, который все еще лежал рядом с ней. Его лицо стало совсем пепельным, на щеках зигзагами засыхала кровь. Джейн не хотела даже думать, чья она была. При воспоминаниях о мастерской она видела перед глазами только смерть, кровь и пули, летящие со всех сторон, как москиты.

Эндрю закашлял в изгиб своего локтя. Джейн потянулась к нему и дотронулась до его лица. Кожа на ощупь напоминала сладкую вату.

Ник тем временем сказал:

— Ну что, теперь рады, что практиковались, да, отряд? — Его лицо тоже было заляпано кровью. Волосы лезли ему в глаза. У него был этот характерный восторженный вид, как будто все было прекрасно. — Представьте, каково было бы лезть по этой лестнице первый раз, если бы я вас перед этим не тренировал…

Джейн села. Она могла бы пойти к Нику, но легла спиной на возвышение над колесом. Может, позвонить Джасперу? Найти телефон, умолять его о помощи и просто ждать, когда ее большой брат вмешается и всех их спасет? Но как она сможет признать перед ним свою вину, сознаться, что помогла убить их отца? Как она, глядя прямо ему в глаза, сможет доказать ему, что все, что они делали до этого момента, не было результатом какой-то формы коллективного помешательства?

Секта.

— Горе? — окликнул ее Ник.

Она покачала головой, но это было адресовано не Нику. Даже Джаспер не мог теперь ее спасти. И как она сможет его поблагодарить, даже если он попытается, учитывая, что она участвовала в заговоре, целью которого было посадить его в тюрьму за мошенничество?

Ник на коленях подполз к деревянному ящику, который Четвертак прикрутил болтами к полу. Она набрал на замке код.

6–12–32.

Они все знали комбинацию.

Джейн наблюдала, как он снимает крышку. Он достал одеяло, термос с водой. Все это тоже было частью побега. Тут было вяленое мясо, небольшой холодильник, какие-то предметы первой необходимости и спрятанные под вторым дном 250 000$ наличными.

Ник налил немного воды в крышку термоса. Он нашел в кармане носовой платок и вытер лицо, затем наклонился к Эндрю и стал тереть его щеки, пока они не зарумянились.

Джейн наблюдала, как ее возлюбленный стирает с лица ее брата кровь.

Четвертака? Мэйплкрофт?

— Мы даже не знали его настоящего имени, — сказала она.

Они оба посмотрели на нее.

— Четвертака. Мы не знали его имени, не знали, где он жил, кто были его родители. А теперь он мертв. Мы видели, как он погиб, но даже не знаем, кому об этом сообщить.

— Его звали Леонард Брандт, — сказал Ник. — Детей нет. Никогда не был женат. Жил один