Том 6. Пьесы, очерки, статьи - Константин Паустовский

Петр Софронович не ждал их и по-стариковски прослезился, когда увидел дочь и внучку. Особенно он был рад тому, что они застали его «при деле».

Жили все у Сидоренко. В хате было тесновато и жарко, но спокойно и весело.

Старуха Сидоренко гордилась, что старики не осрамили ее перед людьми, приехали и помогают степнякам готовиться к новому для них делу. И она, хотя и старая, а тоже помогает новой жизни. Раньше работал один Кондрат, а теперь она сама вносит свою долю в общее дело.

В свободные часы старуха помогала Игнатию Мусиевичу и Петру Софроновичу в их работе – вспомнила свое девичье время, когда ей приходилось конопатить шаланды, чинить сети и заниматься всякой другой рыболовецкой справой.

Анна Петровна, как только встретилась с Петром Софроновичем, тотчас заговорила с ним «по-азовски».

– Батько, – говорила она, – вы свои годы, пожалуйста, не забывайте. А то уж очень вы петушитесь. Да и табачищем дымите не по летам.

– А ты не журись! – отвечал Петр Софронович. – Я, Ганна, каленый и ветрами дубленый. Я еще поживу хорошенько на этом свете. Большие дела происходят. Каждому лестно руку до них приложить.

Леля была в это лето в совершенно новом и удивительном состоянии. Она перешла в десятый класс. Годы до этого прошли в учении, увлечении литературой, занятиях в драматическом кружке, – прошли очень быстро. Длинные зимы в Саратове, изредка театр, лекции, концерты, а летом отдых на Волге, лодочные гонки и пешеходные экспедиции. И только в это лето Леля впервые увидела то, что она называла «миром», – увидела море, Кавказ, степи, народное строительство, встретилась с новыми людьми, со старыми рыбаками и жителями степного поселка на берегу будущего озера. И время пошло гораздо быстрее, чем раньше.

Нужно было, как говорила Анна Петровна, уже определять себя в жизни, выбирать трудовую дорогу.

– Будь кем хочешь, – говорила Анна Петровна, – врачом, инженером, актрисой, геологом, агрономом, но только будь деятельным, честным и щедрым человеком.

Леле хотелось найти такую профессию, что соединяла бы много качеств, захватывала бы большие и необыкновенно интересные области жизни. Но все это было еще очень неясно.

– Отложу выбор до осени, – решила Леля. – Может быть, жизнь сама подскажет.

Леля принесла стружки и начала растапливать во дворе глиняный очаг со вделанной в него самоварной трубой. Потянуло дымком. Из щелей в очаге побежали врассыпную черные жучки – «пшеничные комарики».

Леля разводила огонь, стоя на коленях перед очагом. Она не видела, как от остановившегося невдалеке «газика» к хате Сидоренко шел Карпов.

Он подошел к Леле, постоял, посмотрел на ее длинные косы с темными лентами, услышал, как Леля сказала: «Дедушка тоже хорош! Во всем соглашается с этим своим Игнатием Мусиевичем», – и кашлянул. Леля быстро обернулась.

– Ах, вот вы куда попали! – с удивлением сказал Карпов. – Здравствуйте!

Леля встала и с недоумевающей улыбкой смотрела на Карпова.

– Это вы? – спросила она наконец.

– Это я, – ответил Карпов.

– Достали вы свою марку бетона?

– Достал.

– Мама! – закричала Леля. – Иди сюда! Скорей! Здесь товарищ Карпов из поезда.

Анна Петровна вышла на порог хаты, заслонилась ладонью от солнца, посмотрела на Карпова и тоже его узнала. Карпов поздоровался с Анной Петровной и Лелей так просто, будто они только вчера расстались на вокзале в Новороссийске.

Когда Карпов узнал, что Анна Петровна – дочь рыбака Петра Софроновича, он обрадовался. Сам он был из семьи рыбаков с озера Ильменя.

– Значит, мы с вами вроде как родственники, – сказал Карпов. – Славный у вас отец. Душевный старик. Мы с ним подружились. Он мне помог в моей работе. А я вот приехал помочь ему.

– Ну вот, – ответила с сомнением Анна Петровна. – Чем он может помочь? Он же совсем старенький.

– Примером, – ответил Карпов. – Весь наш участок строительства знает об этих стариках. Ни у кого теперь не поворачивается язык, чтобы поныть или пожаловаться на трудности. Этих стариков у нас и прозвали ласково и шутливо «соцстариками».

– Как? – спросила Анна Петровна.

– «Соцстариками». Социалистическими стариками. Потому что при социализме все старики должны быть такие, как они.

Анна Петровна засмеялась.

– Да, правда, – сказала она. – Они хорошие. Только чересчур разговорчивые. Но в старости это простительно.

Самым важным участком работы считался шлюз. Бетонное основание шлюза, его днище, было готово. По сторонам днища поднималась сквозная и легкая на вид арматура шлюзовых стенок.

Большую часть времени Земляной проводил на шлюзе. Бетонная каша непрерывно ползла по толстым хоботам с бетонного завода и тяжело лилась в лотки. Ее тут же сбрасывали на днище и обрабатывали свежий бетон электровибраторами, чтобы придать бетонному тесту однородность.

Стоя на дне шлюза и отдавая распоряжения, Земляной иногда взглядывал вверх и видел сквозь стальную сетку арматуры бледное от пыли небо и неподвижные облака. А скоро здесь ляжет прозрачная толща воды и в ней повиснут над слегка позеленевшим от тины днищем шлюза пароходные кили, выкрашенные суриком.

Так и будет, конечно. Но сейчас Земляного тревожило небо над степью. Оно линяло на глазах. Его основной, синий цвет только угадывался сквозь сизую муть. А дальше, к горизонту, небо приобрело угрюмый грифельный оттенок.

Чем больше тускнело небо, тем мучительнее становилась жара. Пот уже стекал по лицам рабочих не каплями, а струями.

Клава Гусева работала в этот день вблизи шлюза на выборке земли. Тяжелая пыль висела над выемкой. Воздух не шевелился. Не шевелилась и пыль. Она медленно оседала на машины, сухую траву и прилипала к мокрым лицам. Бурые сгустки пыли свисали с бурьяна лохмотьями. К лицу нельзя было прикасаться: только вотрешь пыль в кожу и тогда не отмоешь ее и за два дня.

Чем ближе к вечеру, тем гуще делалась духота. В ней было что-то угрожающее. От тяжелого неба, как бы подернутого дымом пожара, тянуло легкой гарью. Близкая пустыня готовилась нанести людям удар. Она собиралась с силами.

Казалось, стоит бросить зажженную спичку в траву, и вся степь вспыхнет багровым палящим огнем.

Солнце ушло в слоистые дымы. И ровно в шесть часов десять минут – Земляной хорошо запомнил время, так как взглянул на часы, – далекий мрачный гул зародился в непроглядных далях, начал медленно катиться к зениту и перекрывать все видимое пространство неба и земли резким и грозным своим раскатом. Это был первый гром.

Потом в тех же мутных далях возникло и тут же погасло мгновенное ослепительное видение гигантского дерева с сотнями перепутанных синих ветвей. Это была первая молния.

Земляной знал о разрушительной силе редких степных гроз. И теперь, глядя на небо, загроможденное непроницаемыми навалами туч, он понял, что строительство вот сейчас, может быть, через какие-нибудь полчаса примет смертельный бой со стихией.

Звон телефонов по всем объектам работ предупреждал о приближении опасности. Чего надо было ждать? Потоков ливневых вод и оплывов грунта.

Ливень мог повредить берега канала. Надо было немедленно вывести из русла машины, чтобы они не завязли и не утонули в грязи.

Кроме того, запертая наглухо перемычками и изрезанная на части, безобидная степная речушка Карповка могла превратиться в бешеный поток и смыть перемычки.

Земляной отдавал распоряжения совершенно спокойно. Он даже ни разу не повысил голоса. Но в его спокойных словах все слышали один только приказ – собрать все человеческие силы и исполинскую силу машин, чтобы отразить нападение природы.

Отряд скреперов, где работала Клава, перебросили на перемычку. Ее надо было наращивать. Никто не мог угадать, до какого уровня дойдет вода в Карповке.

Около перемычки работали и экскаваторы, в том числе и малый экскаватор Прохорова. С Прохоровым у Клавы до сих пор были натянутые отношения.

Клава вела свой скрепер к перемычке. Она прорывалась к ней через слепящие взрывы – то полыхали, как бы надвигаясь заградительным огнем, десятки молний.

Мысль о заградительном огне пришла в голову не только Клаве. Об этом же подумали и Земляной и старый фронтовик Карпов.

– Стена огня! – сказал Земляной. – Лишь бы не было ветра. Иначе людям на машинах придется очень туго.

Земляной вышел на крыльцо управления. Его ждал «газик».

– Нет, – сказал Земляной. – Давайте трактор. С «газиком» мы засядем.

Пока подходил трактор, Земляной смотрел на небо. Ему казалось, что оно медленно падает на землю.

По всей трассе канала вспыхнули огни. Из-за грозы свет был дан раньше времени. Строительство как бы облеклось в световую броню.

Опасения Земляного сбылись. Перед фронтом грозы шел ветровой вал. Вихрь превратил воздух в кромешное месиво из тьмы и пыли.