Твои, Отечество, сыны - Александр Родимцев

Итак, на какое-то время на нашем участке фронта ожидалось затишье. Было более чем сомнительно, чтобы гитлеровцы решились наступать в самый разгар весенней распутицы. Наша разведка доносила, что немцы строят дзоты, тщательно маскируя их, роют глубокие траншеи, минируют танкопроходимые места, словом, устраиваются, по-видимому, надолго.

Временное затишье не сулило отдыха и нам. Мы тоже принялись строить дзоты, оборудовать удобные площадки и укрытия для противотанковой артиллерии, минировать места вероятных танковых атак, собирать переправочные средства и сосредоточивать их у переправ через Северский Донец, проводить тактические занятия.

День 22 марта 1942 года был для дивизии радостным днем. Радио донесло из Москвы краткие строки Указа Президиума Верховного Совета СССР:

«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить 13-ю гвардейскую стрелковую дивизию орденом Ленина».

Нужно было видеть, с каким энтузиазмом встретил личный состав дивизии эту волнующую весть.

Опаленные огнем, овеянные пороховым дымом нескончаемых кровопролитных боев, сжимая в руках испытанное оружие, воины замерли в строю, слушая слова указа. Орден Ленина, прикрепленный к гвардейскому знамени дивизии, звал нас на новые подвиги во имя Родины, и все мы знали, что эти подвиги нам было положено свершить в предстоявшей битве за Харьков.

— Опытные воины, — сказал я гвардейцам, — начинают ковать победу задолго до начала боя. Нам наверняка придется противостоять танковому натиску врага. Поэтому пусть дни краткого затишья на передовой станут для нас днями напряженной, настойчивой учебы, уроками уничтожения живой силы и техники, особенно танков противника… В оперативное подчинение штаба нашей дивизии прибыла 90-я танковая бригада. Что ж, давайте, друзья, «проутюжим» друг друга, давайте испытаем, что значит лежать в траншее под танком, пропустить его над собой, чтобы потом подняться и сжечь его, и продолжать бой… В этих учениях мы окончательно одолеем танкобоязнь и в грядущих сражениях докажем, что действительно достойны ордена Ленина, самого светлого, самого родного символа, который отныне сияет на нашем гвардейском знамени.

С этого дня начались напряженные, тщательно организованные учения. Нужно сказать, они увлекли бойцов. Командир 90-й танковой бригады подполковник Михаил Малышев уже умел большой опыт по ликвидации среди солдат и офицеров так называемой «танкобоязни». Конечно, он был прав, когда говорил, что хорошо обученному подразделению танки не страшны. Если боец находится в глубокой траншее или в отдельном глубоком окопе, вражеский танк не доберется до него.

Однако было недостаточно доказывать истину только словами. Нужно было, чтобы солдаты и офицеры убедились в этом на опыте.

Пожалуй, читатель может здесь заметить, что я отвлекаю его внимание второстепенными делами дивизии, так называемыми буднями ее, которые менее интересны, чем боевые дела.

Нет, мы считали учения по борьбе с вражескими танками делом первостепенной важности, а дальнейшие события показали, как много мы выиграли, предварительно «обкатав» бойцов.

Правда, и среди наших офицеров нашлись такие, что сочли эту «обкатку» только опасной игрой. Я понимал их скептические усмешки, но не хотел читать нотаций. Пример — великое дело: я сам лег под танк…

Ясно, что мое самочувствие нельзя было назвать отличным, когда над узким, глубоким окопом, в котором я находился, залязгали гусеницы стальной громадины, и эта задымленная, гремящая махина, нависла над головой. Но через несколько секунд после того, как танк прокатился над окопом, я встал и открыл «огонь» по нему из противотанкового ружья.

Да, пример — великая сила: теперь солдаты и офицеры стремились поскорее пройти «крещение» под танком.

Мы оборудовали по всем правилам взводный узел обороны, посадили в него стрелковый взвод, усилив его одной 45-миллиметровой пушкой и тремя противотанковыми орудиями. Танки с наступающей ротой прошли через боевой порядок взвода. У нас не было ни одного ЧП, и в целом взвод действовал отлично.

Я спросил у группы бойцов, как они чувствовали себя под танками?

Рослый веселый украинец ответил с мягкой лукавинкой:

— Правду скажу вам, товаришу полковник, гiрше, нiж у тещi на печi. Прет на тебя такая силища! Да еще ревет, как сто пар волов… Так и думалось мне: прощайся с жизнью, Омелько! Сейчас навалится, раздавит; и кричать бесполезно, никто тебя не услышит, никто не поможет… Ну, а как только перекатились танки — откуда и смелость взялась?! И на душе радостно: здоровенько були, Омельку!

Солдаты смеялись; стройный, красивый чернобровый узбек сказал:

— Нехорошо, товарищ полковник, что много пыли!

Я тоже невольно засмеялся:

— Наверное, придется оборудовать в траншеях вентиляторы?.. Или попросить танкистов противника, чтобы не пылили?

Боец-узбек оказался веселым человеком: он громко захохотал, показав ослепительно белые зубы:

— Пускай, товарищ полковник, пылят! — И погладил ствол ПТР, — Мы «дождиком» их… «дождиком»… Просто я человек аккуратный и не люблю ни грязи, ни пыли.

…К 23 апреля мы получили хорошее пополнение: 19 маршевых рот; одну — истребителей танков и 18 стрелковых, 7 из них были гвардейские.

Возможно, читатель спросит: какая разница, ведь люди есть люди? Конечно, так. Однако гвардейские роты комплектовались исключительно из бойцов-гвардейцев и направлялись в гвардейские полки. Мы знали, что гвардейская рота надежна, как броневая сталь.

Из кого же комплектовались маршевые роты? Здесь были люди разных возрастов, профессий, званий. Одни, покидая родные села и города, шли на восток, так как не желали оставаться в оккупации, в большинстве эти беженцы не имели военной подготовки. Другие — воины — возвращались из госпиталей. Третьи — отставшие от своих частей: многие из них прошли без оружия сотни километров, разыскивая часть, а потом явились на сборный пункт и заявили о своем желании сражаться в любых частях. Четвертые — их было очень много — солдаты и офицеры, вышедшие из окружения. Наконец, пятая категория людей — ответственные партийные и советские работники, которые оставались на своих постах до прихода гитлеровцев. Маршевые роты требовали дополнительного обучения, но сражались они хорошо.