Пуля для безнес-леди - Лев Корнешов

Она взяла лист бумаги, нарисовала овал, поставила нолики, прямоугольник, кружочки.

- Это Овальный зал редколлегии. Точно посередине прямоугольник - это стол редколлегии. Вместе с Фофановым я буду сидеть вот здесь... Вдоль стен по всему овалу - три ряда стульев для журналистов. Значит так... Входим... я занимаю место рядом с Фофановым. Ты садишься за моей спиной у стены. Никита и Артем, соответственно справа и слева, примерно по центру. Общая задача: чтобы мне случайно не бабахнули в спину. Частная задача для Артема и Никиты: следить, чтобы мои распоряжения безусловно выполнялись.

Кушкин проговорил:

- Захват? Угроза оружием?

- Ни то, ни другое, - ответила ему Настя. - Оружие совсем необязательно обнажать: эти демократы только заметив его, накладут в штаники. Захватывать же то, что мне и так принадлежит, нет необходимости. Ну как, сделаешь?

- Ты хозяйка, Настасья. Заказала музыку, мы её исполним. Пошлые слова о том, кто за что отвечает, я произносить не буду.

- Вот за это я тебя и люблю, товарищ Кушкин Михаил Иванович. И проследи, чтобы на редколлегии были Люся Заболотина и Римма.

...Ровно в одиннадцать они вошли в Овальный зал. Парни выглядели отлично: крепенькие, неторопливые, из-под расстегнутых пиджаков выглядывали рукояти пистолетов. Одним словом - мужчины. Люся и Римма улыбались знакомым. У Насти в руке была папка.

- Начинай редколлегию, Юрий Борисович, - сказала она.

- Это насилие! - завопил кто-то из зала.

- Где вы его видите? - поинтересовалась Настя.

Она раскрыла свою папку, полистала листочки.

- Вот документы, подтверждающие, что мне принадлежит пятьдесят один процент акций газеты. Вот доверенности нескольких журналистов, передавших мне право распорядиться их акциями. То есть у меня сейчас в руках документы на шестьдесят процентов акций. Это может означать лишь одно - эта газета принадлежит мне.

В зале застыло гробовое молчание. Такого поворота событий даже в дурном сне никто не ожидал.

- За последние месяцы я дала газете значительные суммы денег. Все-таки это моя родная газета и я хотела поддержать её. Деньги ушли в песок. Мне хорошо известно, что в редакции до сих пор господствует коммунистический принцип... - Настя сделала длинную паузу, - получать, ничего не делая. Мне известно также, что здесь попираются принципы свободы слова и право журналистов высказывать свою точку зрения, гарантированные Законом печати. Даже мне пытаются зажать рот. Пример тому - реакция на мою только что опубликованную статью.

- Вы не смеете! Какая наглость! Да приведите же в чувство эту бабу! понеслось из разных углов зала: "демократы" забились в истерике.

Настя спокойно переждала наплыв эмоций, взяла ещё один листочек бумаги.

- Господин Иван Подколзин - за двенадцать месяцев ноль публикаций, ноль строк.

Ванька Подколзин был одним из заводил группировки горластых редакционных бездельников, выдающих себя за демократов.

- Господин Подколзин, вы уволены, - произнесла Настя, не повышая голоса.

- Что-о? - взвыл Подколзин.

- Я кажется ясно сказала - вы уволены. Покиньте наше заседание.

- Да я!.. Да мы!.. - зашелся в крике Подколзин.

Артем встал и очень неторопливо, на виду у всего зала подошел к Подколзину, почти дружелюбно поинтересовался:

- Вам что-то непонятно?

Тот, как ошпаренный, выскочил в дверь.

- Господин Евгений Чмыхов... Одна публикация - тридцать строк, проще говоря, информушка про то, что один придурок приехал, а другой его встречал. Вы уволены, покиньте зал... А вот наш местный гений Яков Гольдштейн опубликовал огромный материал про залетных чудо-лекарей, омолаживающих женщин и повышающих потенцию у мужчин любого возраста... Сколько долларов положил в кармашек за лживую рекламу, Яшенька? Уволен!

Она назвала двенадцать фамилий и её парни "помогли" названным избавить редакционную летучку от своего присутствия.

- Ну вот, - удовлетворенно сказала Настя. - Воздух стал чище. И пусть все знают отныне, что я не допущу попрания великих принципов демократии. Пресса должна быть свободной, а не выражать мнение каких-то групп и группировок.

И ежу было понятно, что она имела в виду. Ведь орал же вчера в кофейне привселюдно Ванька Подколзин: "Мы этой траханой Соболевой рога обломаем!" Вот и обломал... Вон как повернула все - перевернула. Оказывается, нападки на её статью - это выпады против свободы слова, отрыжки тоталитарного режима...

Настя продолжала атаку в стремительном темпе.

- Вы знаете, что на счету газеты одни ноли? И что единственный номер, тираж которого полностью разошелся - это номер с моей статьей? Тираж остальных на сорок процентов возвращается. И мы не только ничего не получаем, но ещё и платим сами - за хранение и доставку обратно! Вы надеялись получить пятого зарплату? Ничего не получите - платить её нечем. Вопросы?

Все пришибленно молчали. Информация о зарплате сработала сильнее страстных речей. Ибо у большинства не было ни "заначек", ни счетов в банках - журналисты, если они, конечно, настоящие газетчики, живут одним днем.

- Надо выходить из тупика, - сказала Настя уже более спокойно. - Я тоже не хочу нести убытки... И приняла ряд решений, о которых сейчас сообщу вам... Обязанности главного редактора будет по-прежнему исполнять Юрий Борисович Фофанов. На своем месте останется ответственный секретарь - он профессионал, знаток газетного дела. Заместителем главного редактора по коммерческим проблемам я назначаю Людмилу Николаевну Заболотину, вы её хорошо знаете, она будет совмещать эту работу с обязанностями коммерческого директора и в "Африке" и в газете.

Ошарашенная Люська, отныне Людмила Николаевна, нашла в себе силы встать и с достоинством поклониться.

В зале кто-то несдержанно хихикнул, и Настя с хорошо отыгранной грустью посмотрела в ту сторону.

- Кому-то весело? Людмила Николаевна, запомните, кто это позволяет себе веселиться при обсуждении серьезных вопросов...

"Она вам покажет, - злорадно подумала Настя про себя, - вы у неё покрутитесь".

- Далее. Редакция переходит на контрактную систему... Я поручаю господину Фофанову сформировать комиссию, в которую он должен ввести самых авторитетных и честных журналистов - три-четыре человека. Своими представителями я назначаю в комиссию господина Кушкина - моего первого заместителя, и хорошо вам известную Римму. Кстати, не только вы её знаете, но и она вас знает - все и обо всех. Пусть эта комиссия определяет, с кем контракт подписать, а кого и попросить уйти! И пусть выскажет рекомендации по оплате труда. Я за то, чтобы добросовестные, талантливые имели втрое больше того, что сейчас получают, а лодыри сели на голодный паек.

Это произвело впечатление, ибо нет такого журналиста, который не считал бы себя талантливым, а следовательно, и имеющим право на серьезные деньги. Да и всем было известно, что Соболева - богатая и удачливая предпринимательница, менее, чем за два года создала превосходный Издательский дом. Может, и газету вытащит из дыры? Прозябание, неуверенность в завтрашнем дне, падение престижа газеты, а, как следствие, и её тиража, всем нормальным журналистам осточертели.

- У меня есть и другие предложения, - завершила свою "речь" Настя, но о них - в рабочем порядке. А сейчас... Людмила Николаевна Заболотная, будьте добры, пересядьте за стол редколлегии. Господин Фофанов, продолжайте работу в обычном ритме, никакой чрезвычайности... Благодарю за внимание и понимание, господа.

Настя встала и направилась к выходу. Уже в двери повернулась и обвела, многим показалось - жестким - взглядом Овальный зал:

- И пусть только попробует какая-нибудь сволочь сорвать выход газеты! Пойдет гулять с волчим билетом!

И ни у кого не возникло сомнений в том, что действительно так и будет.

Когда приехали в офис "Африки", Настя и Кушкин прошли в её кабинет.

- Ну, ты даешь, Анастасия! - протянул все ещё не пришедший в себя от изумления происшедшим Кушкин.

- Кому? - с любопытством поинтересовалась Настя.

И улыбнулась: вспомнила, как уже казалось очень давно, подобные слова сказал ответсек газеты, прочитав её зубастую статью.

- Не очень понял... Вроде бы клеймила большевиков, а пинком под зад выгнала именующих себя демократами.

- Ты нашел правильные слова, Кушкин: именующих себя. Понимаешь, я очень люблю свою газету и уважаю большинство журналистов. Редакционный коллектив состоит из очень разных людей: талантливых, серых и убогих и, наконец, горластых бездельников. И время от времени его надо чистить и отмывать от налипающей грязи, от тех, кто за бабки готов продать мать родную.

- И ты сегодня произвела нечто подобное изгнанию менял из храма?

- Ты умный мужик, Кушкин и все правильно понял.

Нина по "переговорнику" сообщила:

- Вам звонит господин Еремин.

- Здравствуйте, Павел Федорович, - тут же взяла трубку Настя.

- Анастасия Игнатьевна! Позвольте от себя и от своих старых товарищей выразить вам нашу глубочайшую признательность! - Бас генерала разносился на весь кабинет. - В нынешней обстановке да написать такое! Вы даже не понимаете...