Лезвие сна - Чарльз Де Линт

Иззи улыбнулась:

— Не хочу тебя разочаровывать, но позволь напомнить, что Алан отпечатал всего три сотни экземпляров книги.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

Иззи вспомнила о своих выставках и согласно кивнула. Успех, даже не слишком громкий, заставлял ее чувствовать себя неловко каждый раз, когда она подходила к мольберту. Иззи старалась не думать об этом и, уж конечно, создавала картины не ради неизвестных зрителей, но и забыть о них не могла. С тех пор как состоялась первая выставка, Иззи поняла, что ее произведения больше не принадлежат только ей одной — они принадлежат каждому, кто заходит в галерею, каждому, кто видит репродукцию, каждому, кто покупает оригинал.

— Да, — сказала она. — Я тебя понимаю.

— Алан говорил, что уже получил предложение продать права на переиздание, — продолжила Кэти. — И это не пустяки, та belle Иззи. Они предлагают серьезные деньги — речь шла о шестизначных суммах.

Иззи удивленно подняла брови:

— Ого! Но это же здорово!

— Думаю, да. И я даже знаю, что делать с такими деньгами.

Кэти могла и не объяснять. Они с Иззи не раз вечерами обсуждали мечту Кэти создать центр помощи детям из неблагополучных семей — место, где их не будут пичкать религиозными проповедями в обмен на еду, не будут насильно запихивать в такие же ужасные семьи, как и те, из которых они сбежали.

— Каждый должен иметь право сам выбирать себе семью, — говорила Кэти, — как мы выбираем друзей. Круглый шарик никогда не войдет в квадратное отверстие, как ни старайся.

— Тебе придется научиться игнорировать невидимых читателей, — сказала Иззи. — Запомни одно: как бы они не были заинтересованы, они никогда не прочтут твоих историй, пока ты сама не решишь их опубликовать.

— Но я боюсь другого — а вдруг я буду стараться им угодить? Вдруг я начну писать истории, которые они хотят прочесть, а не те, что я хотела бы рассказать?

— О нет, — успокоила ее Иззи. — Этого ты можешь не бояться, я совершенно уверена, что ты на такое не способна.

— Деньги меняют людей, — возразила Кэти. — А большие деньги меняют нас еще сильнее. Мне бы не хотелось благодаря стараниям Алана взглянуть лет через пять в зеркало и увидеть там совершенно незнакомое лицо.

— От этого никуда не денешься, — сказала Иззи. — Вспомни, какими мы были пять лет назад.

Кэти закатила глаза в притворном ужасе:

— О боже! Не напоминай мне об этом.

— Может, мы не всегда меняемся в худшую сторону? Просто надо внимательно следить за тем, что с нами происходит.

— Ты абсолютно права. Но наш разговор становится слишком серьезным для такого события. Еще немного, и я могу поддаться депрессии. — Кэти перевела взгляд на пустую кружку из-под пива в своей руке, потом заметила, что в руках у Иззи тоже ничего нет, и предложила: — Могу я купить тебе выпивку?

— Я думала, что здесь угощают пивом бесплатно.

— Это верно, пиво бесплатное. — Кэти обняла подругу за плечи и повела ее к бару, где Алан разливал пиво из трех бочонков, закупленных к этому празднику. — Но у меня сегодня появилось настроение выпить шампанского, а этого, та belle Иззи, Алан нам не нальет.

— А ты собираешься помочь ему и здесь заработать денег?

— Да, — ответила Кэти. — Это ведь ужасное преступление, верно? Давай продадим этой свинье-капиталисту малую толику наших мыслей.

— Сколько они тебе заплатят? — переспросила Иззи,

Сегодня она пораньше ушла из студии и поэтому оказалась дома, когда Кэти примчалась с результатами торгов Алана за переиздание ее сборника «Ангелы моей первой смерти».

— Двести тысяч долларов, — повторила Кэти.

— Боже мой! Да ты разбогатела!

— Не совсем так, — рассмеялась Кэти. — Половина этой суммы принадлежит издательству «Ист-стрит пресс».

— Не могу поверить, что Алан берет такие комиссионные.

— Дело не в нем. Это стандартная ставка.

— Вот как. Ну что ж, сотня тысяч тоже немало. — Кэти кивнула:

— Знаешь, я не получу сразу всей суммы. Половина будет выплачена при подписании договора, а вторая половина — после выхода книги. Алан считает, что первый чек на пятьдесят тысяч я смогу получить месяца через полтора.

— Мне кажется, что это огромная сумма.

— Да уж, наверняка мы с тобой ни разу не видели такой кучи денег сразу. Кто знает, если Альбина и дальше будет так хорошо к тебе относиться, может, и ты сможешь через год или два зарабатывать столько же?

— Всё может быть, — рассмеялась Иззи.

— Последняя твоя картина ушла за девять тысяч.

— После вычета комиссионных мне осталось четыре с половиной.

— А ты еще упрекаешь Алана! — воскликнула Кэти.

— Я никогда не задумывалась над этим, — сказала Иззи, немного помолчала, потом добавила: — Может, Том прав, когда говорит, что посредники наживаются на художниках, которых представляют публике. Они ничего не производят, но получают почти столько же, сколько и авторы.

— А где бы мы были без Альбины и Алана? — спросила Кэти. — Легко жаловаться на высокие отчисления посредникам, но если бы не они, у нас не было бы публики. А я не хочу на всю жизнь оставаться официанткой.

— Нет-нет, — возразила Иззи. — Сколько раз тебе объяснять? Нельзя считать себя тем, кем приходится быть, чтобы выжить. Важно то, чем ты хочешь заниматься. Ты — писатель, а я — художник.

— Мне до сих пор не верится, что я смогу зарабатывать на жизнь сочинением книг, — ответила Кэти.

Иззи знала, о чем хотела сказать подруга. Сама Иззи могла обходиться без дополнительного заработка только потому, что у нее была студия Рашкина и всё необходимое для занятий живописью, а поскольку они с Кэти до сих пор снимали маленькую недорогую квартирку на Уотерхауз-стрит, ее расходы были невелики. До выхода сборника почти все гонорары Кэти уходили на покупку бумаги и ленты для пишущей машинки.

— Теперь, когда ты получишь деньги, ты собираешься заняться организацией Детского фонда?

— Совершенно верно.

— Боюсь, что этого будет недостаточно.

— Денег всегда будет мало, — вздохнула Кэти, — но я должна с чего-то начать, и пятьдесят тысяч — не такой уж плохой трамплин.

Наконец Кэти вспомнила, что сегодня ее очередь готовить ужин, и скрылась на кухне, а Иззи стала размышлять, смогла бы она пожертвовать такие деньги на благотворительность или нет. В жизни существует так много соблазнов. Можно было бы использовать эти деньги в качестве первого взноса за дом. Или отправиться в кругосветное путешествие...

— Я сегодня встретила одного из твоих ньюменов, — крикнула Кэти, выглядывая из кухни. — Он прогуливался в районе станции метро «Грассо-стрит». Может, некоторые из них предпочли поселиться в Старом городе?

Старым городом называлась часть Ньюфорда, погрузившаяся под землю в результате Великого землетрясения в самом начале столетия. Вместо того чтобы восстанавливать старые здания, уцелевшие обитатели предпочли построить новые дома поверх развалин. Сама Иззи никогда не спускалась под землю, но кое-кто из ее знакомых, например Джилли, посетили Старый город. Некоторые дома уцелели до сих пор и образовали таинственный подземный городок, местами уходивший под землю на значительную глубину.

Одно время городские власти хотели превратить это место в туристический центр, как было сделано в Сиэтле, но реконструкция и укрепление потребовали значительных вложений, и идея вскоре была забыта.

После того как нищие стали самовольно занимать пустующие здания, власти начали преграждать доступ в Старый город, но сумели перекрыть только основные туннели, после чего осталось еще не менее дюжины лазеек, известных уличным бродягам. Наиболее известным оставался туннель, начинающийся в двух сотнях ярдов от станции метро «Грассо-стрит», где Кэти и встретила ньюмена.

— Как он выглядел? — спросила Иззи. Теперь их было так много.

Небольшая группа ее давних друзей-ньюменов, выбравших в качестве места пребывания студию, сохранилась, но более поздние пришельцы чаще всего даже не появлялись в мастерской, и некоторых из них Иззи никогда не встречала. Кэти виделась с ньюменами еще реже. Большинство из них не любило общаться с людьми, знавшими об их происхождении. По словам Розалинды, поселившейся на острове вместе с Козеттой и несколькими другими ньюменами, но регулярно навещавшей Иззи, такие встречи напоминали им об их неполноценности.

— Я не совсем уверена, но, кажется, многие ньюмены выбрали Старый город в качестве постоянного места жительства, — сказала Кэти. — Джилли рассказывала, что среди поселившихся там бродяг ходят слухи о разных чудесах.

Кэти вернулась на кухню и продолжила заниматься ужином, а Иззи последовала за ней. Она выдвинула табурет из-под кухонного стола и уселась на него.

— О каких чудесах шла речь? — спросила она.