Павел Дыбенко. Невероятные приключения уголовника и революционера - Владимир Виленович Шигин

Между тем, белые продолжали наступление. Были захвачены Скадовск, Каховка, Никополь, Александровск. Около Одессы и Очакова находились французские корабли. Ворошилов приказал дивизии Дыбенко удерживать участок фронта от Херсона до Екатеринослава. С этой задачей Дыбенко не справился. Он оставил открытым свой правый фланг, подходивший к Днепровскому и Бугскому лиманам. Разумеется, этой ошибкой сразу же воспользовались белые. Затем был потерян Екатеринослав. После этого опасность обхода нависла уже и над левым флангом Крымской дивизии.

Из показаний П.Е. Дыбенко во время следствия в 1938 году: “После моего освобождения и возвращения из Крыма в Советскую Россию я в период Гражданской войны командовал дивизией на Украине и терпел ряд поражений. Должен признаться, что эти поражения явились результатом того, что я рассматривал свое участие в Гражданской войне с точки зрения личных интересов, поэтому попустительствовал грабежам и насилиям над населением. Терпя систематические поражения я, в конечном итоге, окончательно подорвал бы свой авторитет и потерял бы положение, которое занимал, с другой стороны я радовался поражением РККА. Был случай, когда я содействовал Белой армии в разгроме частей РККА — это было в июне 1919 года.

Первоначальные воинские формирования РККА. Рисунки Андрея Каращука

Я тогда командовал Крымской армией, которая под давлением белых отходили на Херсон, Николаев, Александровск. К.Е. Ворошилов в это время был назначен командармом-14 и вел бои на подступах к Екатеринославу. Я получил приказ Крымскую армию переименовать в дивизию и перейти в подчинение Ворошилова. Я отказался исполнять этот приказ, вследствие чего белогвардейцы взяли Екатеринослав. Это я сделал не как антисоветский человек, а из обиды на Ворошилова. В 1919 году я впервые встретился с Ворошиловым в Елизаветграде во время подавления григорьевского мятежа. Ворошилов отрицательно относился ко мне и плохо отзывался в беседе со мной о моем брате, убитом под Дебальцами. Мой брат — старый эсер, командовал дивизией и своими же красноармейцами был убит под Дебальцами, когда он хотел расстрелять нарушителей дисциплины. То, что меня снизили с должности командарма в комдивы и направили в подчинение к Ворошилову, вызвали у меня большое озлобление против него. Желая его дискредитировать, я сорвал операцию и дал взять белым ворваться в Екатеринослав. С этого времени я все годы всегда с неприязнью относился к Ворошилову”.

Исправить положение с Екатеринославом Ворошилов поручил И.Ф. Федько. Тот ворвался в город и даже дошел до его центра, но через сутки, понеся большие потери, был выбит белыми.

Именно тогда, забыв старые обиды, к Дыбенко обратился Махно, прося прислать патроны и установить общий с «красными» фронт. Поставленный большевиками вне закона, батька Махно со своим трехтысячным отрядом продолжал сдерживать наступление «белых» на правом берегу Днепра у Екатеринослава. Агенты советского информационного отдела 14-й армии докладывали, что даже Азовско-Черноморская флотилия, располагавшаяся на Днепре, «находилась в веденье Махно», в частях чувствуется «идейная тяга к батьке Махно». На сторону Махно тогда перешло несколько тысяч красноармейцев из дивизии Дыбенко, экипажи двух бронепоездов. Дыбенко от нового союза с Махно отказался.

В те дни положение не только для Крымской дивизии, но и для всей 14-й армии сложилось критическое. Белые уже взяли Одессу, Вознесенск, Черкасы и Переяслав. Под Жабокричем и Крыжополем хозяйничали петлюровцы. Далее к югу действовали румыны и бесчисленные атаманы. Целые полки Красной армии оказывались в окружении и истреблялись. Под станцией Верховцево, при попытке прорыва из окружения, погиб Анатолий Железняков. 30 августа под Коростенем попал под огонь вражеского пулеметчика и погиб легендарный комдив Николай Щорс. Советский фронт рушился. В воздухе пахло разгромом.

В это время дивизия Дыбенко, которая к тому времени получила 58-й порядковый номер, отступив из-под Херсона и Екатеринослава, окопалась в Николаеве. Воевать с противником Дыбенко особо не торопился. Зато, оказавшись в Николаеве, он решает, по своему обыкновению, установить в городе личную диктатуру. По сообщениям местного исполкома Советов, Дыбенко и его штаб «воевали» с советскими властями, с коммунистами, а его красноармейцы грабили город и горожан. Но на этот раз местные коммунисты изловчились. Они обманом заманили и арестовали знаменитого комдива. Четыре дня Дыбенко просидел под замком, вновь ожидая расстрела за свои злодеяния. Выпустили Павла Ефимовича только после прямого вмешательства наркомвоенмора Украины Н.И. Подвойского, уступившего стенаниям Коллонтай. Дело в том, что Дыбенко для местной уездной власти являлся «человеком Москвы» и «историко-революционной личностью», а потому покарать его даже за очевидные преступления без санкции свыше было непросто. Поэтому местные власти и освободили Павла Ефимовича по приказу Н.И. Подвойского, хотя тот же Подвойский, после этого немедленно отстранил Дыбенко от занимаемой должности, как не соответствующего ей. При этом Подвойский не исключал нового разбирательства с Дыбенко, которое грозило Павлу Ефимовичу за все сотворенные им безобразия девятью граммами свинца. Подумать только за какие-то несколько месяцев судьба сыграла с Дыбенко злую шутку. Вначале он стремительно превратился из командира дивизии в диктатора самостоятельной республики и командующего армией, затем столь же стремительно вновь стал обычным комдивом, а потом и вовсе оказался выброшенным на обочину жизни.

Впрочем в Киеве Павла Ефимовича уже ждала верная Коллонтай, имевшая на руках бумагу, о зачислении Дыбенко слушателем академии Генерального штаба. Направление на учебу имело для Павла Ефимовича, помимо спасения от грозившего ему расстрела, еще один выигрышный момент. Поотиравшись в академии хотя бы несколько месяцев, Дыбенко впоследствии имел бы весомые аргументы претендовать на должность командарма. Думается, что Ворошилов с легким сердцем избавился от Дыбенко, т. к., кроме неприятностей, толку от него все равно не было никакого.

Относительно истинной причины спешного изъятия Коллонтай мужа из действующей армии на Украине существует и другая версия. Дело в том, что вокруг смерти комдива Щорса, матроса Железняка (который одновременно с дыбенковской Крымской республикой, собирался учредить собственную — Донскую) и его друга комдива Киквидзе до сих пор идут споры. Ряд историков небезосновательно считают, что обоих просто устранили люди Троцкого, который, как раз в это время, начал тотальную зачистку наиболее одиозных “полевых командиров” в руководстве Красной армии на Украине. При этом мы знаем, что Троцкий всегда крайне негативно относился к Дыбенко. Вполне возможно, что, узнав из своих московских источников о готовящейся ликвидации, Коллонтай и поспешила спасти своего мужа от вполне реальной пули в затылок. Заметим, что в те же дни без суда был расстрелян популярный комбриг Приднепровской бригады “самостийник” А.Богунский. В августе при невыясненных до конца обстоятельствах погибли два других известных украинских комбрига — Т.Черняк и В.Боженко. Спустя некоторое время по той