Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира. Книга I - Владимир Карпов

Из-за непогоды Баграмяну не удалось вылететь в штаб фронта Кирпоноса в тот же день, он добрался туда с большим трудом только на следующий. В присутствии членов Военного совета «Баграмян передал распоряжение главкома Кирпоносу. Кирпонос так долго сидел задумавшись, что начальник штаба фронта Тупиков не выдержал и сказал:

— Михаил Петрович, это приказание настолько соответствует обстановке, что нет никакого основания для колебания. Разрешите заготовить распоряжение войскам?

— Вы привезли письменное распоряжение на отход? — не отвечая начальнику штаба, спросил, командующий у Баграмяна.

— Нет, маршал приказал передать устно. Кирпонос долго молча шагал по комнате, потом сказал:

— Я ничего не могу предпринять, пока не получу документ. Вопрос слишком серьезный. Все, на этом закончим.

Наступило тяжелое молчание. Начальник штаба попытался что-то сказать, но Кирпонос перебил его:

— Василий Иванович! Подготовьте радиограмму в Ставку. Сообщите о распоряжении главкома и запросите, как поступить нам.

Из этого короткого эпизода видно, насколько были непросты взаимоотношения даже на уровне очень высоких военачальников, как велика боязнь ответственности за действия, которые могут не совпасть с мнением и желанием Сталина, за что могут спросить со всей строгостью, — таково уж было то время. Это вынуждало Кирпоноса не предпринимать решительных действий и не выполнить даже прямой приказ, переданный, как говорится, из уст в уста, от маршала Тимошенко через генерала Баграмяна.

Вечером 17 сентября в Москву была отправлена радиограмма следующего содержания:

«Главком Тимошенко через заместителя начальника штаба фронта передал устное указание: основная задача — вывод армий фронта на реку Псел с разгромом подвижных групп противника в направлениях на Ромны, Лубны. Оставить минимум сил для прикрытия Днепра и Киева. Письменные директивы главкома совершенно не дают указаний об отходе на реку Псел и разрешают взять из Киевского УРа только часть сил. Налицо противоречие. Что выполнять? Считаю, что вывод войск фронта на реку, Псел правилен. При этом условии необходимо оставить полностью Киевский укрепленный район, Киев и реку Днепр. Срочно просим ваших указаний».

На следующий день, 18 сентября, пришла радиограмма за подписью начальника Генерального штаба, она коротко сообщала: Ставка разрешает оставить Киевский укрепленный район и переправить войска 37-й армии на левый берег Днепра. Но как быть с главными силами фронта и разрешается ли общий отход на тот рубеж, который запрашивал Кирпонос, — ответа на это в телеграмме не было. Тут уж, размышляя логически, Военный совет фронта решил, что если разрешают оставить Киевский укрепленный район, то на необорудованных рубежах восточнее города войскам и вовсе не удержаться. Было принято решение выполнять устное распоряжение главкома Тимошенко.

Непросто и нелегко было осуществить выход войск из окружения, все армии, корпуса и дивизии вели напряженные бои с обступившим их противником. Кирпонос принял решение, не теряя времени, немедленно, с утра 18 сентября, нанести удар в нескольких направлениях созданными для этого ударными группами и вывести войска фронта из окружения.

Большой героизм проявили воины и командиры 37-й армии, защищавшей Киев. Постоянными контрударами они не давали противнику возможности вступить в город. Баграмян в своих воспоминаниях пишет:

«Защитников Киева не в чем было упрекнуть. Они выполнили свой долг. Киев оставался непокоренным. Враг так и не смог взять его в открытом бою. Только в силу неблагоприятно сложившейся для войск Юго-Западного фронта обстановки по приказу Ставки наши воины покидали дорогой им город и твердо верили, что обязательно вернутся». Не случайно за эту самоотверженную оборону Киеву присвоено звание «Город-герой».

Взорвав мосты через реку Днепр, 37-я армия отходила с тяжелыми боями и медленно, но упорно продвигалась к своим. Многие погибли во время этого отхода, но все же большая часть бойцов и командиров пробилась сквозь вражеские войска.

В послевоенной литературе, в том числе и в воспоминаниях И. X. Баграмяна, которые я цитирую, читатели не найдут имени руководителя героической обороны Киева, командующего 37-й армией. Почему? Наверное, потому, что это был генерал Власов, который позднее перешел к гитлеровцам. Я снова упоминаю о нем потому, что нам еще предстоит разобраться в том парадоксальном явлении, которое представляет собой «власовщина». Дело это шире личной измены генерала Власова. Обратимся к этому позднее, когда по ходу событий приблизимся к тем дням.

С боями, постоянно отбиваясь от наседающего со всех сторон и пересекающего пути отхода противника, отходил штаб Юго-Западного фронта. Но в конце концов гитлеровцы окружили управление фронта, и заключительный бой выглядит, по рассказу И. X. Баграмяна, так:

«Враг атаковал рощу с трех сторон. Танки вели огонь из пушек и пулеметов, за ними шли автоматчики. В гром и треск вплетались редкие выстрелы наших пушек — их было мало, да и приходилось беречь каждый снаряд. Танки прорвались к восточной опушке рощи. С ними вступили в схватку офицеры, вооруженные гранатами и бутылками с бензином. Две вражеские машины загорелись, остальные откатились.

Командующий, члены Военного совета фронта генералы Тупцов и Потапов стали совещаться, как быть дальше: сидеть в роще до вечера или прорваться сейчас же. Но тут началась новая атака. Подъехавшая на машинах немецкая пехота с ходу развернулась в цепь и двинулась в рощу под прикрытием огня танков. Когда она достигла опушки, окруженные во главе с Кирпоно-сом, Вурмистенко, Рыковым, Тупиковым, Потаповым и Писаревским бросились в контратаку. Гитлеровцы не выдержали рукопашной и отступили.

В контратаке генерал Кирпонос был ранен в ногу. Его на руках перенесли на дно оврага, к роднику. Сюда же доставили раненого и тяжело контуженного командарма Потапова. Его боевой начальник штаба генерал Писаревский геройски пал на поле боя.

Дивизионный комиссар Рыков и генерал Тупиков вместе с подполковником Глебовым обошли опушку, беседовали с людьми, ободряли их.

Примерно в половине седьмого вечера Кирпонос, Бурмистенко и Тупиков в кругу командиров обсуждали варианты прорыва, который намечалось осуществить с наступлением темноты. В это время противник начал интенсивный минометный обстрел. Одна мина разорвалась возле командующего. Кирпонос без стона приник к земле. Товарищи кинулись к нему. Генерал был ранен в грудь и голову. Через две минуты он скончался. Адъютант командующего майор Гненный со слезами на глазах сиял с кителя генерала Золотую Звезду и ордена…».

После окончания войны у родника, в овраге, была установлена мраморная плита с надписью: «На этом месте 20 сентября 194.1 года погиб командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос М. П.». В 1943 году останки генералов Кирпоноса и Туликова были перевезены в Киев. Они покоятся в парке Вечной славы, у обелиска возле могилы Неизвестного солдата.

В бессознательном состоянии попал к фашистам дивизионный комиссар Рыков, его подвергли зверским пыткам и казнили. Схватили раненого генерала М. И. Потапова. Его долгое время считали погибшим. Но крепкий организм помог ему выздороветь, преодолеть свои раны и контузию. Почти всю войну он находился в фашистских лагерях, а после освобождения из гитлеровского плена продолжал служить в Советской Армии. В последние годы жизни был первым заместителем командующего Одесским военным округом, умер в 1965 году. Но одному из славных защитников Отечества в труднейших боях 1941 года не нашлось места в восьмитомной Советской Военной энциклопедии, изданной в 1978 году, через 25 лет после смерти Сталина. Вот как еще гнетет сила репрессивной инерции!

Гудериан так рассказал о своей встрече с Потаповым:

«Командующий 5-й армией попал к нам, в плен. Я беседовал с ним и задал ему несколько вопросов.

1. Когда они заметили у себя в тылу приближение моих танков?

Ответ: Приблизительно 8 сентября.

2. Почему они после этого не оставили Киев?

Ответ: Мы получили приказ фронта оставить Киев и отойти на восток и уже были готовы к отходу, но затем последовал другой приказ, отменивший предыдущий и требовавший оборонять Киев до конца.

Выполнение этого контрприказа и привело к уничтожению всей киевской группы русских войск. В то время мы были чрезвычайно удивлены такими действиями русского командования».

Как известно читателям, контрприказ «Киева не оставлять…» был отдан лично Сталиным вопреки советам Жукова, Шапошникова и других военачальников, так что 290 000 пленных, о которых пишет Гудериан, плюс еще сотни тысяч погибших — жертвы этого контрприказа. И это лишь малая часть наших потерь при замыкании гитлеровцами клещей под Киевом. Четыре армии, которые остались в окружении — 5, 21, 26, 37-я и часть 38-й, — значительно увеличили число погибших и пленных только в этом сражении.