Лучезарный - Елена Бычкова

— А кто охотится на вас?

Собака глянула на него свирепо, оскалилась, но ничего не ответила.

Постепенно «лес» начал редеть. Плиты на полу покрылись трещинами, вспучились, будто их поднимал жар, идущий изнутри. Дорога пошла под уклон и в воздухе появился стойкий запах раскаленного железа.

— Где мы сейчас? — Эллан перешагнул через трещину в полу.

— Над землями гарудов. — Собака, принюхиваясь, сунула нос в дыру между двумя разошедшимися плитами.

Атэр слышал о гарудах. Эти гигантские птицы, вечные враги змееподобных нагов, обитали в одном из Нижних миров.

— Значит, это их деревья выпускают корни с этой стороны? Так мы не под срединным миром? — Юноша снова уставился себе под ноги, в надежде увидеть одно из крылатых существ. Но разглядел лишь все то же бесконечное кружение золотых искр.

Собака подняла голову и громко фыркнула. С ее носа полетели огненные капли.

— Все миры соприкасаются… если знаешь пути.

Двигаться стало тяжелее. Прозрачный пол сменился черным базальтом. Воздух загустел и наполнился жаром. Светящиеся корни исчезли. Стало темно.

Спутница бежала впереди, оставляя на камнях огненные отпечатки лап, и эллан, спотыкаясь, брел по этой неровной светящейся дорожке. Под ноги стали попадаться острые камни. Их сколы едва заметно поблескивали тонкими нитями слюдяных вкраплений. Впереди, высоко над головой, загорелось красное пятно. Оно то наливалось багровым светом, то вспыхивало горстью углей, на которые дует ветер.

— Что там? — Человек остановился, переводя дыхание.

— Череда вулканов. — Адская псина оглянулась, ее огненная пасть светилась в темноте маленьким кратером.

Земля мягко вздрогнула. Из яркого пятна на горе вверх взметнулся столб пламени. Он врезался в сизые облака, закрученные спиралью, и растекся по небу багровым куполом. Казалось, сам воздух запульсировал от мощи, выплеснувшейся на поверхность.

— Туда мы не пойдем. Они жгут все движущееся. — Собака дышала часто, пасть ее широко открылась. Похоже, ей тоже было тяжело.

Эллан кивнул, чувствуя, как на лбу выступает испарина:

— Куда теперь?

— Снова вниз…

За грядой вулканов началась мертвая земля. Атэр так и не понял, как они попали сюда. Он просто сделал шаг — и оказался по щиколотку в пыли, на унылой равнине цвета охры, под тусклым лимонным небом. Сердце колотилось. Казалось, легкие не помещаются в груди, и юноша никак не мог надышаться.

Адская собака подняла морду к бесцветному небу. Долгий вой прокатился по равнине и вернулся отголоском тоскливых, голодных голосов. Их было не меньше десятка.

Эллан почувствовал, как от нехорошего предчувствия похолодело в животе:

— Что ты делаешь?!

— Ты спрашивал, кто на нас охотится? — Она замерла, глядя на горизонт и жадно принюхиваясь. — Мы боимся безумия… Собственный огонь пожирает нас изнутри. Дает силы для убийства демонов и уничтожает.

Пыль вокруг Атэра закружилась, ветер принес еще одну волну разноголосого вытья.

— Куда ты меня завела?! — Демоноборец зажег в каждой руке по клубку пламени. Собака отскочила в сторону, уворачиваясь. Она скалилась, но нападать не собиралась.

Атэр замахнулся снова, но вихрь сорвал с его руки огонь, разметал по земле, а потом опрокинул в пыль самого мага. Ему показалось, что к лицу прижали плотную, горячую ткань, сквозь которую невозможно дышать. Из воздуха соткался контур тонкого лица — ни женского, ни мужского, ни красивого, ни уродливого. В Эллиде так рисовали бесплотных духов.

— Се-мнех-ке-р! — пролаяла собака. Ветер ерошил ее шерсть, пытался прижать к земле, но она твердо стояла на широко расставленных лапах и алчно смотрела на бесплотный лик. — Новая жертва. Сильная. Молодая.

Лицо приблизилось к Атэру, и тому показалось, что сквозь его виски прошел раскаленный солнечный луч. Осветил всю голову изнутри, выхватывая обрывки воспоминаний, фантазий, желаний… Это оказалось очень больно, словно из него выдирали мысли, ставшие материальными.

— Дай мне то, что обещал! — провыла собака.

Дух перевел на нее неуловимый взгляд. В воздухе сверкнула молния и пронзила белую суку.

Она упала на передние лапы, ткнулась мордой в пыль, но тут же вскочила и бросилась бежать. Промчалась мимо Атэра, лежащего на земле, и он успел заметить, что в ее пасти зажат белый камень. А спустя мгновение на эллана навалилась тьма, в которой ощущалось нечто невообразимо мерзкое, пытающееся сожрать его мысли.

Оно вытаскивало из головы человека воспоминания и просматривало их в самой невероятной последовательности. Заставляло переживать боль и удовольствие, радость и ненависть одновременно.

Эллану казалось, что его мозг вывернули наизнанку, а душу разделывают, словно вареную рыбину, отделяя мясо от костей. «Еще немного, и я сойду с ума. Или умру…»

Последняя мысль принесла даже некоторое облегчение, а среди образов, проносящихся в памяти, тут же мелькнуло лицо Форкия. Атэр успел понять, что после гибели учителя ему было отпущено совсем немного жизни… И сейчас же мерзкое существо, поселившееся в его мыслях, исчезло.

Боль ушла.

ГЛАВА 10

Воля Высшего

Турвон появился в палатке нового военного легата[3] шестого рэймского легиона поздно вечером.

До этого демон успел побывать у Каракалла, Друзлта, а также провел долгий и утомительный ритуал вызова бога смерти Ямэла. Последний находился не в столь плачевном состоянии, как сгинувший Трисмес, но тоже страдал от недостатка силы.

Смуглокожий юноша в красных одеждах явился в замок инквизитора в потоке ледяного воздуха и сопровождении черного пса. Буллфера передернуло — после недавнего посещения Евграна, он с трудом выносил холод.

Ямэл молча сел на пол и обратил на демона ничего не выражающий взгляд черных миндалевидных глаз.

— Я хочу заключить с тобой договор, — прямо заявил Высший.

Бог промолчал, хотя Буллфер ожидал обычной в таких случаях банальщины, типа: «Я не заключаю соглашений с темными тварями!!..» Смерть, как с удовлетворением успел убедиться турвон, всегда отличалась лояльностью по отношению к сделкам различного рода.

Ямэл внимательно выслушал предложение. Посмотрел на лежащего рядом пса так, словно вступил с ним в мысленный разговор. И только после этого спросил:

— Что, в результате, получим мы?

— Всю силу от смертей. Возможность удовлетворить ненависть. А также — мою защиту.

По мнению Буллфера это было роскошное предложение, но Древний, похоже, так не считал. Он положил руку на голову пса и заявил: