На краю Принцесс-парка - Маурин Ли

И не подумав возражать, Грета повесила шифоновое платье обратно в шкаф и достала другое, более теплое.

– А я надеялась, что ты выйдешь замуж, – сказала она.

– Это еще почему?

– Тогда бы я не чувствовала себя предательницей, если бы вышла замуж сама.

По опыту Хизер знала, что Грета всегда делала лишь то, чего ей хотелось, – в том числе и в вопросе замужества. Хизер очень не понравилось, когда на Корфу ее просто выбросили при появлении первого же ухажера, – но это не убило в ней любви к сестре. Мысль о том, что ей придется расстаться с Гретой, получить всю комнату целиком в свое распоряжение, была нестерпимой, но Грета, похоже, ничего подобного не чувствовала.

– У тебя кто-то есть на примете? – спросила Хизер.

За последнее время Грета несколько раз ходила на свидания, но всегда отказывалась признаваться, с кем.

– Что-то в этом роде.

– И что это означает?

Грета хихикнула:

– Это означает, что у меня есть кто-то на примете.

Три месяца спустя, в знойный июльский день, блудная дочь Греты вернулась в дом на краю Принцесс-парка с чудесным двухмесячным сыном по имени Брэндан.

– Ты подоспела как раз к свадьбе, – сообщила Мойра, открыв сестре дверь. Она лишь несколько дней назад приехала из университета.

– К чьей свадьбе?

– К маминой. В следующий вторник она выходит за Мэттью Дойла.

Роды прошли необычайно легко и почти без боли. Чтобы ненароком не пропустить их начало, миссис МакТаггарт последние несколько недель заходила в Ферн-Холл каждое утро, кроме того, в середине дня приходила Нейла Кении.

Как-то утром, в начале двенадцатого, Элли почувствовала, что в ее животе что-то происходит, и позвонила доктору О'Хара, который приехал спустя несколько минут. Два часа спустя она уже была матерью замечательного мальчика.

– И почему женщины так много говорят о родах? – спросила Элли у доктора, когда он вложил ей в руки новорожденного.

– Потому что у некоторых роды протекают намного тяжелее, чем у вас. Спросите у миссис МакТаггарт – я принимал роды и у нее.

– Это была агония! – воскликнула миссис МакТаггарт. – Много часов невыносимой муки, и каждые последующие роды были хуже предыдущих. Элли, как ты собираешься его назвать?

– Брэнданом, – уверенно ответила девушка.

Пожилая женщина порозовела от удовольствия:

– Надеюсь, он доставит тебе столько же радости, сколько мне доставил мой Брэндан.

Доктор О'Хара удивленно поднял бровь:

– А эта радость включает в себя срок в белфастской тюрьме?

– Ну конечно, доктор! Я горжусь Брэнданом, и если бы его отец был жив, то тоже очень гордился бы тем, что он совершил.

– А мне нравится мысль назвать сына в честь ирландского террориста, – довольно улыбаясь, заявила Элли.

Она опустила взгляд на мальчика. На его головке рос рыжеватый пух. У него были большие глаза, круглое лицо и пухлые розовые ручки. Голубые глазки, не отрываясь, смотрели на мать.

– Он видит меня! – воскликнула Элли. – Он знает, что я его мама.

Доктор понимающе улыбнулся миссис МакТаггарт:

– Элли, в первые несколько недель дети не видят ничего.

– А я думала, что это касается только котят.

– И детей тоже.

Хлопнула входная дверь, на лестнице послышались торопливые шаги, и в комнату вбежала красная, необычайно возбужденная Нейла Кении. Ее глаза блестели почти безумным блеском.

– Я увидела перед домом машину доктора О'Хара, – проговорила она. – О, ребенок уже родился! Это мальчик или девочка?

– Мальчик, – с гордостью сообщила Элли. – Я назову его Брэнданом.

– Я хочу рассмотреть его получше. Можно я подержу его? Жаль, что он не родился чуточку позже, в моем присутствии.

– Нейла, подержишь его потом. – сказал доктор О'Хара. – А пока его будет держать у груди мать. Элли с Брэнданом надо познакомиться поближе.

Немного смущаясь, Элли расстегнула сорочку и оголила грудь в присутствии четырех людей, одного из которых она всем сердцем презирала. Нейла не сводила с Брэндана жадного взгляда, и Элли захотелось, чтобы ее не было в комнате.

Мальчик припал к левой груди и начал сосать ее, громко причмокивая.

– Очень хорошо, – одобрительно произнес доктор.

– Больно, – пожаловалась Элли. – Грудь слишком чувствительная.

– Это вполне нормально. Когда он выпьет все, дайте ему другую грудь.

– А как я узнаю об этом?

– Он вам сообщит, не сомневайтесь.

Несколько минут спустя Брэндан издал сердитый крик и тут же был поднесен ко второй груди. К крайнему возмущению Элли, Нейла сочла необходимым предложить ей помощь.

– Спасибо, но я справлюсь сама! – бросила Элли.

Миссис МакТаггарт предложила сделать всем чай, но доктор О'Хара отказался, заявив, что у него срочные дела.

– Я загляну завтра, проверю, всели в порядке. Но если что- то случится, сразу же звоните мне.

– Доктор, я присмотрю за ней, не волнуйтесь, – заявила Нейла. – Я сейчас же позвоню Феликсу и скажу ему захватить побольше пеленок и еще кое-что. Он будет очень рад, когда узнает, что родился мальчик.

– Ты такая добрая, Нейла! Элли повезло, что ты рядом.

Но сама Элли так не считала.

Раньше время ползло черепашьим шагом, теперь же оно летело. Брэндан, и без того крупный ребенок по мнению доктора О'Хара, казалось, рос очень быстро – в чем не было ничего удивительного, если учесть, сколько материнского молока он выпивал. У Элли постоянно саднила грудь, и она вынуждена была с неохотой признать, что ей очень трудно пришлось бы без Нейлы Кении, которая оставила работу в аптеке и каждый день приходила в Ферн-Холл. В прошлом Элли считала, что такие навыки, как купание ребенка и смена пеленок, даны каждой матери от природы, но у нее они почему-то отсутствовали. Описавшись, Брэндан становился невероятно скользким. Держать вырывающегося ребенка одной рукой и мыть его другой было практически невозможно, а пеленки приходилось менять едва ли не каждые полчаса. И все это Нейла умела делать с поражающей Элли ловкостью: все-таки у Нейлы было пять младших братьев и сестер, на которых можно было поучиться.

По словам миссис МакТаггарт, Брэндан был довольно капризным, но все же очень хорошим мальчиком – он вел себя намного лучше, чем Брэндан Первый, который в первые три месяца жизни вопил так надрывно, что мистер МакТаггарт, благослови Господь его душу, угрожал выбросить своего младшего сына из окна.

Брэндан-младший спал в кроватке рядом с постелью Элли. Два, а то и три раза за ночь его надо было кормить, после чего он неизбежно срыгивал. Не успевала Элли закрыть глаза, как ее вновь будил настойчивый крик, означавший «я снова голоден». Утром Элли передавала сына исполненной энтузиазма Нейле и возвращалась в постель, чтобы хоть немного поспать.

Количество стирки наводило на молодую мать ужас. Распашонки, простыни, бесчисленные пеленки – грязные, отмокающие, сохнущие на веревке, высушенные и готовые к использованию… Миссис МакТаггарт помогала, когда могла, но у нее были и другие дела, и приходила она лишь три раза в неделю.

Несмотря на постоянное чувство усталости, иногда Элли не могла заснуть после того, как ложилась утром в постель. Она знала, что детская кроватка пуста, а Брэндан внизу, в надежных руках Нейлы, однако ее разум бодрствовал, словно постоянно ожидая чего-то – например когда Брэндан потребует покормить его. Провалявшись несколько часов без сна, Элли вставала и шла вниз, где для нее всегда находилась работа.

В одно такое утро – Брэндану было уже шесть недель от роду – Элли сошла вниз, охваченная безудержным желанием выпить чаю, и обнаружила, что входная дверь открыта, а в нее заходит Нейла с младенцем в коляске.

– Ты что, гуляла с ним? – спросила Элли.

– Да, я гуляю почти каждое утро, разве ты не знала?

– Ты никогда об этом не говорила. Вы ходили в деревню?

– Надо было кое-что купить, – ответила Нейла, достав с лотка под коляской хозяйственную сумку, и с вызывающим видом посмотрела Элли в глаза. – Ты не против?

Элли была решительно против того, чтобы ее ребенка рассматривали все жители деревни, обсуждая, похож ли он на Лайама, – кстати, сходство было несомненным.

– Всех удивляет, – заметила Нейла, – что ты не готовишься к отъезду в Женеву.

«А что в Женеве?» – чуть было не сказала Элли, но потом вспомнила, что там работает Лайам – ее муж, к которому она якобы должна была поехать после рождения ребенка.

– Как ты думаешь, я могу сейчас ехать в Женеву? – раздраженно спросила она.

После родов Элли ни разу не выходила на улицу, ограничиваясь пребыванием в доме и в саду, расчесывалась в лучшем случае раз в неделю и совсем забыла, как выглядит косметика. За последние полгода она набрала столько лишнего веса, что ей приходилось по-прежнему носить комбинезон для беременных: вся старая одежда была ей мала.

– Меня удивляет, что Лайам тебе не звонит, как и ты ему, и что вы не переписываетесь, – продолжала Нейла, достав Брэндана из коляски, возложив свою крупную красную руку на его кругленькую головку и нежно прижав малыша к груди.